|
|
|
№ 26-27 (3718-3719), 15 декабря 2005 года
|
 |
|
|
|
|
Из истории
лингафонной
лаборатории
Наверно, энтузиасты первых лет не думали ни о чём, кроме увлекавшего их дела; их преемники просто работали... и только сейчас обнаружилось, что лингафонная лаборатория прошла с факультетом треть его пути.
В 1957 году помещение, которое занимает сегодня лингафонная лаборатория, было комсомольской комнатой. Б.Г.Доронин принимал здесь взносы; Б.Н.Мельниченко помнит собрания, где приходилось всерьёз обсуждать курьёзные вопросы; возможно, это была и комната отдыха. Никакой лаборатории факультет не имел, зато имел молодёжный клуб. Именно его организатор Н.Спешнев, как известно, ввёл в преподавание китайского языка фонетический курс. Не он ли деидеологизировал комсомольскую комнату?
Впрочем, внедрение техники проходило под руководством опытных идеологов. Таков Борис Михайлович Богданов, пришедший на филфак из языковой школы КГБ. «Органы» и оборонка всегда первыми осваивают то, что после становится обыденным.
Тогда магнитофон был размером с тумбу. Надо сказать, и факультет был просторнее: дворцовые коридоры не ополовинены ларьками и пристройками, лепнина не закрыта подвесными потолками... Две такие тумбы появились у Восточного факультета в середине
60-х годов усилиями А.П.Векилова и М.Ф.Хвана, ставшего заведующим новой лабораторией после 15 лет сталинских лагерей.
Магнитофоны МАГ-2 позволили готовить переводчиков-синхронистов в группах. Помещение разгородили на кабинки. У агрегатов разместился посредник между преподавателем и техникой – лаборант.
Н.А.Спешнев начитал первые записи к фонетическому курсу китайского. Было записано звучание тайской, бирманской, индонезийской речи, языков Афганистана и Индии... Тогда ещё помнились призывы к мировой революции, и казалось, Восток готов был променять контрасты капитализма, гримасы феодализма и шрамы колониализма на преимущества нашего строя. В Советский Союз ехали учиться и показывать своё искусство, Союз слал в ответ своих деятелей культуры и технических специалистов – нужны были этнографы, экономисты, знатоки культур и наречий. Многими записями делилось с факультетом московское радио, вещавшее на весь огромный Восток: там читали дикторы — носители изучаемых здесь языков.
Турки, арабы, бирманцы приходили к нам преподавать. Большинство из них вернулись в родные края, но те, кто остался, много сделали для славы своей культуры. Уважаемые и любимые студентами и коллегами Лим Су и Пан Ин трудятся на факультете по сей день.
В 60-е годы в университете началось и исследование языков с помощью технических средств. В.Б.Касевич, например, искал общее в звучании морфем. Позже его труды легли в основу автоматического распознавания речи.
М.С.Салихов, заведуя лабораторией в 1970 году, сумел «выбить» для фонетических исследований Касевича технику, считавшуюся тогда спец- (даже в США в тот год записать на магнитофон интервью самого Джона Леннона решился только журналист «Роллинг стоун»), и оборудовал специальное помещение.
От него лабораторию приняла Н.А.Петрова. Выпускница кафедры истории стран Ближнего Востока, она всю трудовую жизнь отдала факультету. В Лингафонной лаборатории отладила организацию работы, укомплектовала штат, снова ездила в московский радиофонд искать по каталогу записи на языках, носителей которых не было на факультете. А техника становилась доступнее и доступнее.
В 1975 году заместитель декана Б.Г.Доронин без крови получил для факультета целый лингафонный класс. «Получатель что-то не спешит забирать – бери ты», – сказали Борису Григорьевичу те, от кого, когда надо, не допросишься. По такому случаю кафедра арабской филологии уступила своё помещение, и занятия пошли интенсивнее. С особым подъёмом разрабатывали лингафонные методики Л.Г.Казакова и В.С.Панфилов. Они и сегодня уверенно подбирают кассеты для уроков.
А первый кассетный магнитофон принёс следующий заведующий Лингафонной лабораторией – В.А.Иванов. Он же приволок первый на обоих факультетах компьютер – ДВК-3 (Владимир Александрович использует такой глагол недаром: новый агрегат был размером... с МАГ-2). Компьютер тогда считали устройством для обработки данных, а это в языковых исследованиях требовалось. И следующая ЭВМ, ЕС-1841, выделенная в качестве материальной помощи факультету, была приспособлена для этого. В неё вводили звук через телеграфный адаптер; потом его характеристики обсчитывали программы, написанные сотрудниками лаборатории. Тогдашний заместитель декана по ИТ Н.Н.Телицын вспоминает, что и упакован первый IBM-совместимый ПК был не в фирменную коробку, а в ящик из занозистых досок, обитый металлической лентой: может, кто-нибудь из читателей знает, как упаковывались станки; для амортизации – стружка.
|
Фотоархив |
Экслибрис академика В.М.Алексеева |
|
Николай Николаевич собственноручно создавал шрифты для тюркской руники и других алфавитов (систем письменности); никаких программ для этого тогда не было. Когда через проректора А.А.Жукова удалось «пробить» два 286 ПК с мониторами EGA и сканер, писал модули VB для распознавания символов.
В.А.Беляков участвовал в создании базы данных для классификации языков мира...
Сейчас В.Б.Касевич, как известно, проректор, работает в UNESCO. Без него заведующий лингафонной лабораторией И.Круглов занялся созданием сайта факультета. Заказал SB Live для компьютерного класса, сменившего лингафонный. В лице следующего заведующего лаборатория освоила оцифровку звука через эти адаптеры и редактирование звуковых файлов; фонд пополнялся уже компакт-дисками.
Были оцифрованы некоторые записи с бобин, потребовавшиеся для занятий. Они звучали хорошо, но магнитный слой осыпался при каждом прогоне ленты и рвались старые склейки. (При Иванове пассики ещё не ослабли, и лента не выдерживала перемотки. Бобины перематывали для сохранности, хоть сомневались в их методической ценности. Теперь они приобрели ценность историческую, но кто возьмётся её извлечь?)
Проходит время, и на смену старым носителям приходят новые, новые люди трудятся в лаборатории... Повторяются реалии. Так же, как в лингафонные кабинки студенты садились по двое и по трое, чтобы в свободное от занятий время послушать настоящих персов, индийцев, африканцев, по двое и по трое садятся они за компьютеры. Так же, как тогда, у одних преподавателей лингафонные занятия казались воплотившимся будущим, а у других тянулись; а пожилые преподаватели игнорировали технику: им и так удавалось вырастить хороших специалистов. Так же, как в 70-е годы, лингафонная лаборатория служит местом общения и внеаудиторной работы. 
Андрей Ермолов
|
