|
|
|
№ 16-17 (3705-3706), 29 июня 2005 года
|
 |
|
|
|
|
Я здесь время
не торопил
Договариваясь с Григорием ХРАБРОВЫМ, сегодняшним выпускником филологи ческого факультета, я не знала о нем ничего. Знакомые советовали звонить Грише домой после обеда, раньше он не просыпается. «У него же девушка…»
Мы встретились. Григорий оказался симпатичным молодым человеком в кедах и футболке. Вид его мне показался несколько шалопайским и несерьёзным. Но после первых минут разговора моё мнение о герое изменилось. Как известно, встречаем мы по одежке...
|
 |
Дмитрий Храбров |
|
В школе Григорий был медалистом. Документы отдал на факультет журналистики, но первый же творческий конкурс проспал. А сроки приёма документов на филологическом факультете были позже. Сказав: «А куда мне деваться?», семнадцатилетний Гриша Храбров поступил на кафедру русского языка как иностранного. Хорошо учился четыре года, и вот на днях защитил диплом бакалавра и получил пять с отличием, то есть вся комиссия, все восемь человек поставили Григорию высшую отметку. Хотел бы учиться в аспирантуре, но уже на другом отделении – на русской литературе. Потому что признается, что не считает себя большим любителем иностранных языков, так как «язык – это ничто, всегда гораздо интереснее что-то выразить, какое-то содержание должно быть. Даже лингвистику мне интереснее учить, чем сам язык». Из всех языков, которые изучал, не любит испанский, называя его «вульгарной латынью». Английский же является для Григория императивом, его знать надо.
На кафедре прославился как теоретик, пишущий отличные курсовые работы. И как следствие, спустя четыре года – блестяще написанный диплом. И всё-таки – не практик. Мы много говорили о первых впечатлениях Григория после прохождения учебной практики на третьем и четвертом курсе.
Григорий Храбров: Практика – это месяц, в течение которого нужно дать несколько уроков, часть из них в присутствии методиста и некоторых членов моей группы, после чего урок подробно разбирается – что получилось, что нет. Я был приставлен к преподавателю, который обычно ведет эту группу, он контролирует, как я делаю этот урок, ставит мне оценку. Но перед тем как провести занятия, я должен представить конспект, где расписано всё, буквально каждая минута урока, никаких пауз.
– Шутки, байки, расслабляющие слушателей, тоже должны быть расписаны?
– Всё, никаких внеплановых действий не должно быть. Но, конечно, экспромты приветствуются. Однако если я захочу рассказать анекдот, я его должен в конспект внести. Но на самом деле система очень хорошо работает. В итоге за две практики я получил «пять». Хотя вначале было трудно. За первый урок мне поставили «три», потому что он труднее всего даётся.
– А почему было трудно?
– Нужно адаптироваться. Мне казалось, они как-то совершенно не реагировали на меня. Вот сидит «смешаная» аудитория – китайцы, корейцы, швейцарец один, еще какой-то европеец, вообще народу много набилось, уроки открытые – могут приходить все желающие. И они все со своими «прибабахами» и нужно их расшевелить, чтобы они начали работать активно. Они сидят, конечно, стесняются, и я себя скованно чувствую. Потом мой урок разбирали столько же, сколько длился сам урок. Высказался каждый и подробно отметил любую мелочь.
– Так за что же «тройка»?
– Методически я был грамотен. За конспект я «пять» получил. А практическая часть была гораздо хуже. Я думаю, что недостаточно ответственно отнёсся к тому, чтобы этот конспект проработать дома – в том плане, что выучить, что там написано. И к тому же у меня была очень строгая преподавательница. Вот вы знаете, есть такой тип преподавателей, американский, она меня может ТАК распекать, но будет это делать спокойно и с улыбкой. Её считают одним из лучших преподавателей, называют гордостью кафедры, и меня ей дали как одного из лучших студентов, а потом она, конечно, с меня три шкуры содрала. Такую школу пройти надо было, такого, наверное, уже больше нигде не будет, никто не сможет ТАК тыкать носом в мои ошибки.
–А ты считался одним из лучших студентов?
– Я – да, в смысле, хорошо учился все эти годы.
Григорий мог бы получить и красный диплом, если бы не оценка «три» за экзамен по старославянскому языку, где на головы несчастных свалилось известие о том, что на экзамене будет перевод неадаптированного текста XI-XII веков. Сказали это за неделю до дня экзамена. Вся группа получила удовлетворительные оценки. Тогда Григорий думал о пересдаче ради получения красного диплома, но сейчас делать этого не будет, как-то безразлично стало.
Об особенностях своей кафедры русского языка как иностранного Григорий сказал, что «это место, где все всё друг про друга знают, сжатый коллектив какой-то, хотя народу много». На других кафедрах, как ему кажется, каждый студент ходит сам по себе, и его никто не «дёргает» в течение всего обучения. И нет кураторов у группы, которые постоянно смотрят и проверяют. Например, Григорий куда-то не пришел, а все уже знают, «что да как».
– Ощущался постоянный контроль и прессинг. Но я сейчас не даю оценки, потому что сам пока не понял, плохо это или хорошо.
– Как тебе кажется, когда ты сможешь это понять?
– Когда работать начну. Система курирования групп заставляла нас относиться к учебе ответственно. Если это действительно принесёт свои плоды, то я буду только рад. Наверное, всё-таки это было хорошо.
– Смогло ли обучение в университете повлиять на становление твоей личности и жизненных принципов?
– Влияет только сама атмосфера университета. В педагогическом плане на меня очень повлияли лекции по русской литературе, не только одного Бориса Валентиновича Аверина, который, кстати, и пригласил меня поступать в аспирантуру на их кафедру. Его лекции приучали независимо мыслить, он человек абсолютно свободный внутренне. Действительно, есть такие преподаватели, которые вели замечательные лекции – только на диктофон записывать. Есть такой профессор Владимир Маркович Маркович, читал курс лекций о Пушкине, Лермонтове, потрясающие вещи рассказывал, такого я ни до, ни после не читал и не слышал ни от кого...
В неформальную среду университета Григорий окунулся ближе к третьему курсу. Когда появляется много новых знакомых с других курсов и со всеми хочется пообщаться. И место стало уже родным. Но вечеринки всё же игнорировал. Посещал дискуссионный клуб филфака, куда приглашают людей, знаменитых тем или иным образом. Был на встрече с Ильёй Стоговым, Львом Рудинштейном и Даниилом Граниным.
– Но всё портит то, что послушать умных людей ходят такие «стрёмные» люди и такие тупые вопросы задают, что просто смешно. Вместо того чтобы послушать, каждый хочет встать и задать свой вопрос ни о чем. Самый тупой вопрос, который я знаю: «Как вы относитесь…?» Такому человеку, как Даниил Гранин, смешно такие вопросы задавать...
А мне кажется, я знаю самый банальный вопрос – «расскажите о ваших планах на будущее». Гришу я не спрашивала. Он сам рассказал, что после аспирантуры мечтает поехать в Америку, пожить там и посмотреть на то, как работает там система образования, а для этого и нужно поступить в аспирантуру. Потом Григорий планирует вернуться в Россию и всё это реализовать здесь.
Что я заметила в моём герое-выпускнике, так это излишнюю ворчливость и критиканство. «Под горячую руку» попались студенты-«ботаники», которые, по мнению Григория, не ходят, а боязливо льнут к стеночке, посещают дискуссионный клуб филфака и уж там задают свои «пустые» вопросы. Хотя на самом деле пустые люди – это «выпендрёжники», мажорные, хорошо одетые студенты, которые никуда не ходят, ничем не интересуются, а сидят только во дворе на скамейках. «Ботаники» хотят себя проявить, интеллект свой показать, но они боятся выпендрёжников – и за этим очень смешно наблюдать. Григорий, используя свой талант прозорливого теоретика, всё понимает, но понять, кто же он сам, пока не может.
Осмелюсь предположить, что такое разделение происходило и происходит только на первых курсах университета. Время, как обычно, многое показывает и само расставляет всё по местам.
Сейчас Григорий огорчен «попсовостью» мышления даже далеко не самых дурных людей. Но университет здесь не поможет.
– Чему университет тебя научил, кроме профессии?
–Я здесь время не торопил. Большинство предметов полезно было услышать. Выпускник, на мой взгляд, должен быть сознательным. В принципе, на наших плечах лежит вся ответственность. Наша страна сейчас в тяжелом положении. Надо искать какие-то пути и выходы… Если мы учились в университете, мы должны вести себя подобающим образом. Но я думаю, что это формируется не в процессе обучения, не напрямую, а как-то косвенно. Вы знаете, как Розанов говорил: «А всё-таки мы в университете учились…» 
Наталья Сухова
|
