|
|
|
№ 16-17 (3705-3706), 29 июня 2005 года
|
 |
|
|
|
|
...Чтобы от твоей
работы вокруг всё
изменялось
С социальной работой Даша познакомилась впервые еще в школе. В США, в городе Саммервиле, штат Южная Каролина. В 11 классе она отправилась по обмену за океан, по программе Future Leaders Exchange. До этого Даша жила и училась в Мончегорске Мурманской области, а 11 класс, весь учебный год провела в Саммервиле. Одна, ужасно далеко от родителей, подруг, в незнакомой стране. И вот там-то в конце года школьникам устроили ознакомительную практику.
|
 |
Выпускники факультета социологии СПбГУ. Слева направо: Светлана Крылова, Дарья Иванова (стоит), Екатерина Сидорова, Дарья Одинцова. |
|
— Такой своеобразный тест на профпригодность. На две недели выпускника прикрепляют к специалисту — каждый сам выбирает, к какому. И ты тенью везде следуешь за ним, — рассказывает Дарья ИВАНОВА, выпускница факультета социологии СПбГУ. — Я увлекалась психологией и выбрала социального работника из реабилитационного центра, который занимался реабилитацией больных с алкогольной зависимостью.
Это была очень хорошая практика. Жаль, что у нас такую в школах не устраивают, это спасло бы будущих абитуриентов от многих разочарований. А то ведь бывает: к концу первого курса некоторые разочаровываются в выбранном вузе или факультете: специальность совсем не такая, о которой они мечтали... Во время той ознакомительной практики в Саммервиле нам каждый день надо было писать отчет о проделанной работе, а в конце — написать итоговое сочинение с выводами и сделать презентацию. Основная цель была — чтобы школьник понял, насколько ему близка выбранная специальность. И я поняла: социальная работа — это мое.
Вернувшись домой, Даша поступила не на факультет психологии (как планировала раньше), а на факультет социологии Санкт-Петербургского государственного университета. На отделение социальной работы.
— Мне всегда хотелось общения с людьми, быть в центре общественной жизни. Чтобы от твоей деятельности вокруг все изменялось.
— Если бы родилась чуть пораньше, то наверняка стала бы комсомольским вожаком?
— А что, я была пионером! Правда, недолго, всего полгода. Потом отряд распустили...
— Но вы успели стать командиром отряда?
— Да. Еще была командиром звездочки, командиром класса, председателем школьного совета.
— А здесь — старостой группы, как мне рассказали девочки. Довольно активная жизненная позиция... Но на факультете социологии вначале пришлось осваивать теорию.
— Пока я не начала участвовать в проектах Елены Анатольевны Вороновой. Под ее руководством был организован Центр научно-практической социальной работы и студенческих инициатив, который и стал площадкой для внедрения практико-ориентированного подхода к подготовке специалистов по социальной работе. Основное направление – организация деятельности по работе с семьей и детьми. Центр организует практику студентов, которая позволяет осваивать будущую специальность. При сотрудничестве со специалистами государственных и негосударственных учреждении социальной защиты и органов местного самоуправления отрабатываются модели межведомственного взаимодействия. Также разрабатывается научно-методическая литература.
Первым проектом, в котором я участвовала, был проект Международной организации труда «Уличные дети Санкт-Петербурга: от эксплуатации к образованию». Проводилось социологическое исследование, была составлена картотека детей группы риска.
На втором курсе я проходила практику в центре «Маленькая мама» — где живут несовершеннолетние девочки, готовящиеся или уже ставшие мамочками. К сожалению, наше общение не дало того положительного результата, которого я ожидала.
– Обидно было?
— Конечно! Это же неудача была. Знаете, когда выходишь «в поле» (есть такой термин в социологии), то стремишься изменить мир к лучшему. Сразу и навсегда. Задача социального работника — помочь человеку выйти из кризисной ситуации, показать «свет в конце тоннеля» и мотивировать на самопомощь. Как только видишь, что человек готов бороться с той ситуацией, в которой он оказался, — считай, что полдела сделано.
Лично я уверена, что каждый человек изначально хорош. Но иногда он не может найти правильный путь и делает неверные шаги. Это не значит, что он пропащий, что на нем можно поставить крест — никто ведь не застрахован от ошибок. А если у ребенка плохо в семье, он изначально поставлен в проигрышные условия. Его можно только жалеть и стараться помочь ему.
— И вы занялись детьми?
— Уличными детьми, когда была на практике в региональном общественном благотворительном фонде «Защита детей». Это, пожалуй, одна из немногих организаций в городе, где серьезно и профессионально занимаются уличной социальной работой. Конечно, проще привести ребенка в кабинет и там пытаться на него воздействовать. Но это обманчивая простота — скорее всего, ребенок замкнется и не будет общаться, а потом сбежит при первой возможности. Поэтому социальные работники фонда идут на территорию детей — то есть работают на улице и там пытаются наладить с ними связь. Они знают места тусовок уличных детей, когда и где они появляются. В течение всей практики я перенимала практический опыт уличной социальной работы.
Эти дети, к сожалению, очень хорошо адаптированы к улице. Они знают, что три раза в день их накормят (есть специальные бесплатные столовые), знают, где им выдадут чистую одежду, где они получат шприцы — им вольготно так жить. В этой ситуации задача социального работника — увести ребенка с улицы – крайне сложна. Простой вопрос: вы видите лохматого грязного ребенка или подростка, который просит денежку на хлеб, — вы ему подаете?
— По-разному. Иногда подаю...
— Почему?
— Наверное, жалко его...
— И вы, как многие, совершаете ошибку!
— Как же так?
— Всегда есть сердобольные люди, которые дают им деньги. И тем самым еще больше адаптируют их к улице. Вы не замечали, какие сигареты некоторые из них курят? Довольно дорогие! Это значит, что он не голоден, что деньги у него есть всегда, что зарабатывает он (тем же попрошайничеством) достаточно — и может себе позволить дорогие сигареты. А если вы его угостите пирожком, не каждый и возьмет — он же сытый.
— Положим, я соглашусь, что давать деньги детям не надо. Но что же делать? Просто отворачиваться — жестоко...
— Любое начинание, которое касается детей, должно быть четко спланировано. Если человек проявляет сострадание, он может заговорить с ребенком, разузнать обстоятельства его жизни, найти вместе с ним социальную службу и устроить его... Но никто же этого делать не будет! Проще сунуть ему рубль и забыть об этом.
— Что вас больше всего удивило, когда вы познакомились с деятельностью социального работника поближе?
— Меня поразило, что почти все уличные дети — больные! У большей части из них — ВИЧ-инфекция, гепатит С и такой богатый набор всяческих болезней. Многие из них наркоманы и токсикоманы. И первое, что необходимо делать с ними, — проводить медицинское обследование. Это, кстати, одна из ниточек, которая помогает социальному работнику найти контакт с ребенком. Он может устроить его в хорошую больницу. Например, на Васильевском острове в больнице хорошее наркологическое отделение, детям там нравится. Там есть телевизор, компьютеры, хорошо оборудованный тренажерный зал. А после больницы социальные работники устраивают их в реабилитационный центр или в приют, если не удастся наладить связь с семьей.
Но сами дети не считают себя больными. Когда они слышат страшный диагноз, наверное, огорчаются, но ненадолго. Если у него ничего не болит и сейчас с ним ничего плохого не происходит, значит, все в порядке. По их собственным оценкам, они все здоровы. А то, что наркотиками балуются, так это так, временно — он же может бросить в любой момент, «завязать» накрепко...
Еще меня поразило, насколько дети могут быть несчастны. Хотя они и не всегда считают себя несчастными. Но иногда они осознают происходящее и хотят уйти с улицы, хотят доброго папу с мамой, хотят жить дома...
В городе есть хорошие детские дома. Они небольшие, по 12-15 человек, там домашняя атмосфера, к детям по-доброму относятся. Естественно, они не могут обеспечить полное решение проблемы.
— Сложно ли общаться с уличными детьми?
— Они прекрасно знают, чего хотя, и могут вас «обставить» в два счета. Врут на каждом шагу. Любой из них расскажет вам страшную и жалостливую историю из своего прошлого: как у него в один день все родные умерли. Врет, как его зовут, сколько лет, что делает, где живет. Я проводила эксперимент: даю деньги и говорю — только на еду, принесешь и покажешь. Он при мне идет в продовольственный магазин. Некоторые покупают еду, а другие, получив деньги, исчезают. А в другой раз появляются и винятся... Опытные социальные работники, чувствуя ложь, говорили мне: он же тебе врет, не видишь? Бывает, что воруют прямо из приютов.
Социальные работники со стажем считают: если вытащил с улицы хоть одного ребенка, значит, работаешь не зря.
Но, самое печальное, на государственном уровне работа с уличными детьми в России не ведется! И никто не задумывается над тем, что армия уличных детей растет с каждым днем.
Елене Анатольевне с помощью нашего Центра удалось скоординировать деятельность многих специалистов города. Многие специалисты стали взаимодействовать. А то ведь есть практики, которые не знают теории, и наоборот — теоретики, не знающие практики. Конференции, круглые столы, пособия, издаваемые Центром, помогают разным специалистам найти общую позицию и сообща делать общее дело.
— Даша, чем вы собираетесь заниматься после выпуска?
— Буду работать в одной из организаций, которая занимается социальной работой. Видимо, с уличными детьми, о которых я и дипломную работу писала. Где точно, еще не знаю. К сожалению, зарплата в таких организациях низкая, но я уже предупредила своих близких, что несколько лет буду «нищей», они готовы к этому. Но я оптимист. Сегодня ты начинаешь каменщиком, завтра станешь прорабом, а потом и до начальника дорастешь. Главное сегодня — научиться кирпичи класть. Я все-таки практик. И оптимист. Имея такое образование, какое мне посчастливилось получить на факультете социологии, имея такой опыт общения с профессионалами, верю в лучшее будущее. И заранее готовлю взлетную полосу. Потому что взлечу, рано или поздно — искренне в это верю. 
Вопросы задавал Евгений Голубев
|
