|
Он живет много лет, никому не мешает,
За щеками хранит рупь, облом и язык.
Незнакомые люди его раздражают.
Остальных очень мало, и к ним он привык.
Он придумал игру для хранимых предметов:
Рупь куда-то идет, глядь – навстречу облом.
Ситуация стоит хотя бы привета,
Но, увы, сговориться нельзя ни о чем.
Сценарист и в жару, и в хреновую стужу
Доверяется принципу, а не судьбе:
Если рупь и облом вынимаешь наружу,
То хотя бы язык оставляй при себе.
Помня о беспомощности детства,
Невзначай окно и дверь попутав,
Некий принц покинул королевство
Налегке, без лишних атрибутов.
Голубые вены на запястье,
Как лицензию на трон и на порфиру,
Разорвал, и сделался невластен
Предъявить свой прежний титул миру.
На маршруте между всем и всеми
Черный конь по имени Танатос.
Родственники ждут в любое время
Возвращения в правительственный статус.
Но Танатос мчится в диком раже.
Злая жизнь его не часто била.
Принцу никогда никто не скажет,
Что любое время наступило.
В душной пасти у дракона
Я была молочным зубом,
В яблоке слепого глаза –
Прорастающим зерном.
А позавчера на кухне
Я была вчерашним супом,
Следствием в причинном месте,
Шилом, мылом и серпом.
Типам с наглыми глазами
Сдачи выдаю авансом,
Часто шастаю кустами,
Следом ломится маньяк.
Обожаю забираться
На подножки дилижансов.
Помню прошлое с ремаркой:
Было, но совсем не так.
|
В этом доме железная лестница,
На ступенях рассыпан миндаль.
В предвкушении черного месяца
Я стелю
 то ли стиль,
то ли сталь.
Наверху перекрытия рушатся,
А в подвале бытует вода.
В этом доме все брызги и лужицы
Инстинктивно стремятся туда.
Неприлично цветными ладонями
Намалюю глаза на стене,
Чтобы гости-ночлежники поняли:
В этом доме
нет сна
не во сне.
То, что криком во сне –
Наяву только вдох.
Я лежу на спине,
И не чувствую ног.
Теплый ветер ли пух
На ресницы нанес,
Я не чувствую рук,
И не легче от слез.
Я не вижу тебя –
Только темный овал.
Ты – пустая ладья,
Ты всегда дрейфовал.
Для удара ли ты
Занесешь два весла,
Тонкой кожей воды
Я не чувствую зла.
Твоя квартира холоднее морга
Для чутких тел давно прижившихся гостей.
Ты ждешь удачи, как удара гонга,
Не видя в зеркале обидных новостей.
Твоя печаль наивна, как простуда,
Твоя рука всегда нежна, как пластилин.
Тебе твердят: не пей вина, Гертруда,
И не роняй куски еды на ковролин.
Законам натурального обмена
Не подчиняйся, отношаясь и дружа.
И не тупи зазря ножей об вену,
И по возможности не подбирай гужа.
Но ты — мертвее замороженной котлеты.
Такую вряд ли кто-нибудь научит жить.
Ты любишь спать и каблуки-стилеты,
И то, что можно под стилеты положить.
|
