|
|
|
№ 4 (3693), 11 марта 2005 года
|
 |
|
|
|
|
Нестандартный человек —
это хорошо
Получив в редакции новое задание, вооружившись диктофоном и любимым блокнотом, я отправляюсь в одно милое кафе, чтобы по говорить с «нестандартным, интересным человеком», как мне сказал мой редактор. «Что ж, нестандартные люди – это хорошо», – думается мне, пока я сижу за столиком в кафе. Мой диктофон, смачно причмокивая, зажёвывает вторую кассету, и я мысленно проклинаю фирму SONY, продавца в магазине, свою зарплату, на которую новый диктофон купить довольно сложно, и так далее, и так далее. Короче говоря, открываю я свой блокнот и тут появляется Вика, объект, так сказать, будущего допроса. Вика садится за столик, мы здороваемся. Обращаемся «на ты», что является предпосылкой отнюдь не скучного информационного интервью и как бы располагает к дружеской беседе двух ровесниц, одна из которых будет рассказывать о себе, а вторая тщательно конспектировать.
Итак, Вика. Точнее, Виктория Самойлова. Восемнадцать лет.Учится на третьем курсе философского факультета, отделение «религиоведение», подрабатывает в Информационном отделе нашего университета. Больше мне о ней ничего не известно. Информации мало, что не есть хорошо… Но девушка улыбается, я достаю свою новую гелевую ручку – и началось!
Первый вопрос вполне традиционен: как получилось, что в таком возрасте Вика учится на третьем курсе? И, кстати, – почему именно философский факультет, именно «религиоведение»? Вика рассказывает, что окончила школу рано, училась в Академической гимназии, в классе с уклоном в страноведение. Ну а относительно факультета и отделения – иначе и быть не могло. Тут я отрываюсь от тщательного конспектирования нашей беседы: «То есть?» «То есть по-другому было невозможно», – всё так же улыбаясь, говорит мне Вика. «Так, – думаю, – ясно, религия, судьба, Бог и всё такое…» «Судьба?» – спрашиваю, «Да нет, – говорит Вика, – просто мама на ночь всегда читала не сказки, а мифы Древней Греции и Древнего Египта, иногда даже откровения пророков, вот и стало интересно погрузиться в изучение этой культуры». Под словом «культура», как потом мне объяснила Вика, подразумевается целый пласт духовной жизни. Это совершенно не касается религиозных фанатиков, это тот багаж знаний, которым должен обладать каждый образованный человек, то первоначальное, из чего впоследствии вырастает современное мироощущение.
Интересно? Конечно, интересно. Я присмотрелась к Вике внимательнее: девушка как девушка, блондинка, симпатичная, сумка у неё прикольная – в виде мохнатой вороны… В этот момент нам приносят кофе и мороженое. Я берусь за кофе (все журналисты почему-то пьют кофе – не отставать же!), а Вика ест мороженое. «Любишь мороженое?», – спрашиваю я, чтобы как-то заполнить паузу, пока размешиваю сахар, «Да, очень! Я вообще люблю сладкое, просто обожаю! А вот мяса не ем уже три года». Да, Вика оказалась вегетарианкой. Потом, когда мы уже расстанемся и я поеду домой, этот факт будет мучить меня больше всего, но пока я ещё не очень задумываюсь об этом.
«О’кей, – говорю, – вернёмся к мироощущению, значит, учиться тебе нравится, не жалеешь, что поступила именно на это отделение?». Как правило, после таких вопросов следует минут десять полного восторга. Как ещё отвечают студенты на вопросы интервью, которые будут опубликованы в журнале университета? Вот и я откладываю ручку и готовлюсь к буре эмоций. И тут Вика удивляет меня во второй раз. «Понимаешь, – говорит она мне, – я не могу сказать – нравится ли мне или нет. Я точно знаю, что это моя жизнь, это единственное, чем я хочу заниматься в университете. Я уверена, что без этой специальности, без этих лекций меня бы вообще не было. Мало того, что то, что я узнаю каждый день, как бы формирует моё внутреннее «я», это ещё и является одним из моих хобби. Я люблю ходить в университет не для того, чтобы общаться с друзьями, пить с ними кофе в перерывах, не для того, чтобы «ботанить» и сдавать все работы вовремя; я хожу на лекции, чтобы понять, кто я такая, чего я хочу, чем мне приятно заниматься, в каком мире я живу, что такое жизнь вообще. Это будто моя школа, которая делает меня мной – уникальным человеком. Уникальным не потому, что у меня волосы зелёные или сиреневые, не потому, что я ношу розовые мокасины в минус пятнадцать градусов, а – по тому, что у меня в голове. Как я думаю и как я чувствую». (На этих словах у меня случается кризис жанра, ведь всё это мне говорит человек, которому восемнадцать! Таких мыслей я не встречала ещё ни у кого, вы только подумайте, какое нестандартное отношение к университету! Посещать лекции, чтобы понять, кто ты есть, хотеть стать уникальным человеком не благодаря розовым волосам, но благодаря мыслям…)
Чтобы как-то собраться с моими, увы, не уникальными мыслями, так как беседа идёт совершенно не по запланированному сценарию, задаю совершенно дурацкий вопрос: «Хорошо, ты говоришь, что университет помогает тебе разобраться в своих переживаниях. Ты учишься на третьем курсе, скоро перейдёшь на четвёртый. Ты можешь мне сказать, что ты уже поняла, в чём именно тебе помог разобраться университет, в каких внутренних проблемах, сделать какие выводы?», «Прежде всего, что не стоит носить розовые волосы, чтобы обратить на себя внимание», – смеётся Вика. И тут она начинает мне рассказывать, как раньше смешно одевалась, чтобы привлечь любопытные взгляды, чтобы доказать самой себе, что она выделяется из толпы, как она была в этом неправа и как это было по-детски. Неужели к таким суждениям приводят лекции по истории религии? Нет, Вика говорит, что дело не только в лекциях, в мире, в котором она живёт, во всём том, что её окружает – просто она чувствует себя счастливым человеком, и не понимает тех людей, которые переживают из-за пустяков. Вика рассказывает, что каждый человек «обречён на счастье», любые проблемы можно решить безболезненно и легко. Если человек нуждается в деньгах, он рано или поздно находит подходящую работу; если он хочет любить, то обязательно встречается близкий ему человек; если он хочет поделиться с кем-то своими проблемами, к нему всегда на помощь придут друзья. «Жизнь – это процесс поедания шоколадки, – говорит Вика, — ты любишь шоколад, и ты его ешь. Местами он горький, местами сладкий, но ты ешь его просто потому что это шоколад!». «Тебе никогда не бывает плохо?», – спрашиваю я, одновременно продумывая, как же это законспектировать. «Очень редко, – отвечает Вика, – иногда я сажусь где-нибудь в уголочке и плачу, но это длится не больше десяти минут, в итоге я всё равно понимаю, что я счастлива, что все мои проблемы разрешимы, что нет ничего невозможного. Честно говоря, это состояние печали случается со мной крайне редко, да и времени у меня на слёзы нету, каждый день расписан по часам».
«Ах, Информационный отдел!», — вспоминаю я и сразу задаю соответствующие вопросы: мол, что ты там делаешь, нравится ли, зачем ты там и т.д. Вика рассказывает, что пришла работать в Информотдел относительно недавно. Какое-то количество времени работала корректором, а недавно ей доверили делать то, к чему Вика давно стремилась – достраивать университетский сайт. Как человек всё успевает? Я (да простит меня мой редактор) после университета и кратковременного появления в редакции могу думать только о том, как бы скорее добраться до дома и лечь спать! На эту мою непроизвольную реплику Вика смеётся. И тут выясняется, что помимо работы в Информационном отделе, девушка ещё занимается дизайном телестудии, является дизайнером модной мастерской Игоря Шадана и придумывает интерьер, расписывает стены и рисует картины, но боги, даже это ещё не всё! Оказывается, Вика подрабатывает няней! Самой настоящей няней для двух маленьких детей. По будням она забирает их из дома, водит в школу, забирает из школы, идёт с ними на дополнительные занятия, а вечером помогает им делать уроки! У меня начинается ступор, и я могу только вымолвить: «Как? Всё это ты делаешь одна?». «Да, – говорит мне Вика, всё так же улыбаясь, – это мой ритм жизни, и я к нему привыкла. Вообще, всё это не так сложно, как кажется. Да, конечно, я устаю, но ведь чем больше человек занят, тем больше он успевает, не правда ли? Потом, все эти мои занятия – это именно то, что мне приятно делать, то, чем я хочу заниматься. Я не мыслю себя без моего факультета, мне очень нравится рисовать, я рисую почти каждый день, поэтому быть дизайнером этой мастерской для меня сплошное удовольствие. А дети… Я обожаю детей! Мне очень нравится проводить с ними время, заниматься с ними уроками, читать им сказки (я когда-нибудь хочу написать по-настоящему добрую и прекрасную сказку для детей и сама сделать к ней картинки), разговаривать с ними. Дети – это прекрасно, это смысл жизни! Я сама хочу иметь хотя бы пятерых детей». «Пятерых?!». «Да, именно… Минимум троих. Хотя об этом говорить ещё рано, сначала нужно закончить университет, а потом можно будет думать о семье. Просто мне кажется, что когда появляется ребёнок, то жизнь полностью меняется. Ему нужно отдавать всё свободное время, с ним нужно постоянно быть рядом, разговаривать и учиться вместе с ним, чтобы из него получился настоящий, интересный, развитый человек. По крайней мере, моя мама всегда уделяла мне массу внимания. И я думаю, что я такая, какая есть, на шестьдесят процентов благодаря моей маме и на сорок благодаря своему факультету».
Тут я медленно собираюсь с мыслями и прихожу в себя. «Слушай, — спрашиваю я, — я совершенно не представляю, как ты всё успеваешь — как ты находишь в таком бешеном ритме жизни время для друзей, кино, театров — словом, всего того, что так нравится нам, студентам?» Оказывается, самые близкие Викины друзья — это её бывшие одноклассники. Дело в том, что школа героини находилась (и находится до сих пор) в Петергофе. Чтобы не тратить каждое утро по несколько часов на дорогу (Вика живёт в центре Петербурга), девушка жила в школьном общежитии. Со своими одноклассниками Вика встречается до сих пор. Каждый год, в начале февраля, ребята празднуют ими же придуманный праздник – «День шоколада». Каждый приносит какой-то редкий вид шоколадки, бывшие одноклассники, теперь просто хорошие друзья, пьют чай и делятся друг с другом новостями. С однокурсниками Вика тоже поддерживает отношения, но не так тесно, как с друзьями из школы. Может быть, потому что с таким графиком время остаётся только на самых близких и старых друзей.
«О’кей, — говорю я, – а чем ты хочешь заниматься в дальнейшем, что планируешь делать? У тебя так много увлечений, есть ли что-то такое, чему бы ты хотела себя посвятить?», «Я, — говорит мне Вика, – хотела бы работать в нашем Музее религиоведения, но попасть туда довольно сложно. Поэтому я подумала, что когда-нибудь открою своё погребальное бюро». Это становится последней каплей. Я переспрашиваю. Да, всё верно, погребальное бюро. Тут у меня вырывается нечто, что никак не должен говорить журналист, и я задаю ещё один дурацкий вопрос, с целью снова собраться с мыслями и понять, что же мне нужно законспектировать, прямо так и написать, что ли, – «хочет открыть погребальное бюро»?! «Чего?», – спрашиваю я. И тут Вика мне рассказывает свою теорию смерти, которая, как вы, наверное, догадываетесь, ввергает бедного журналиста в «шок и трепет». Дело в том, что Вика, как ни странно, не верит в Бога. Во что она верит, мне понять так и не удалось, как я ни старалась, так что данный момент можно опустить, он не так-то и важен. Как кажется, каждый человек должен прожить жизнь, прежде всего интересную ему самому, поступать по совести и так, как велит ему его собственное миропонимание. Когда человек умирает, его близкие друзья и родственники, помня всё то, что называет «грехом», боятся, что их родной человек обречён на муки в аду. Вика хочет объяснить им, что если человек был доволен своей жизнью, если он был счастлив, если делал то, что приносило ему радость, занимался тем, без чего, как ему казалось, он не мог существовать, – с ним всё будет хорошо. Потому что у всех у нас есть только одно предназначение – быть счастливыми и прожить жизнь, прежде всего интересную нам самим. Более того, Россия – страна многих конфессий и вероисповеданий, поэтому бюро Вики будет проводить погребальные службы по традициям ислама, даосизма, буддизма. Ведь очень многим действительно важно - будут ли они похоронены в соответствии с традициями их религий.
Закончив нашу часовую беседу на этой радостной ноте, мы медленно зашагали в сторону ближайшей троллейбусной остановки – ошарашенный журналист и улыбчивый «предмет осуществленного допроса». Тут-то я и вспомнила, что Вика, помимо всего прочего, – вегетарианка! В голове вертелся только один вопрос, нехарактерный для журналиста после интервью: «Как??!!». Как человек может обладать таким запасом энергии? Как в таком возрасте можно всё успевать? Как можно так думать, когда тебе всего восемнадцать? Как, в конце концов, при всём этом можно не есть мяса?! Распрощавшись с Викой на троллейбусной остановке, я поехала домой, а Вика отправилась забирать детей то ли из бассейна, то ли с дополнительных занятий по английскому. И пока мой троллейбус со скоростью черепахи полз, зажатый со всех сторон иномарками, в пробке по Невскому проспекту, меня не покидала мысль о том, что только что, буквально пару минут назад, на самой обыкновенной троллейбусной остановке, я попрощалась с самым что ни на есть уникальным человеком. 
В шоковом состоянии пребывала
Мария Кириллова
|
