№ 5 (3661), 19 февраля 2004 года
главная | оглавление | <... | ...>	280 лет университету

Воскресенье, 8 февраля

Торжественная часть

Татьянин день, что ни говори, праздник Московского университета. Некоторое время назад, пока мы еще не осознали, что Петербургский университет старше почти на сорок лет, мы попытались вместе с остальным студенчеством страны примкнуть к давней российской традиции веселиться в конце зимней сессии. Но теперь

8 февраля, в годовщину подписания императорского указа об учреждении наук (Академия), высшего (Академический университет) и среднего (Академическая гимназия) образования, мы отсчитываем свое собственное время.

Приветствие президента РФ В.В.Путина по случаю юбилея СПбГУ прочитала его супруга Л.А.Путина.

Да и февраль не то, что январь: рассветает раньше, на закате уже не так стремительно гаснет небо, если оно свободно от облаков, на веточках в полдень изо всей силы кричат воробьи, и совершенно явственно пахнет ранней весной даже в морозные дни. И на дворе каникулы, а не сессия.

В субботу по радио и телевидению объявили, что движение в центре города будет ограничено. Это по нашему поводу, по причине нашего праздника, подумали мы, это ВИПы собираются приехать в Мариинский театр нас поздравлять. И все было, как обычно бывает в таких торжественных случаях: многочисленная милиция, рамы металлоискателей, чуткие приборы. Я, проходя в театр, весь звенел: звенела мелочь в кармане, оправа очков, железная спираль блокнота, пряжки на подтяжках и чуть ли не гвозди в башмаках, но это не вызывало раздражения, не будило чувства дешевого юмора. Шутить не хотелось — времена изменились. Недавний взрыв в московском метро у всех пребывал в памяти.

Со второго яруса, всем своим существом чувствуя заботливую охрану высоких профессионалов и потому пребывая в спокойствии, беззаботно смотрю в пространство под потолком и слушаю речи и поздравления.

Ректор Л.А.Вербицкая отметила, что в университете живет дух Петербурга; супруга президента Л.А.Путина прочитала приветствие главы государства; председатель Совета Федерации С.М.Миронов назвал университет уникальным вузом. Поздравили универсантов вице-премьер Г.Н.Карелова и губернатор Петербурга В.Н.Матвиенко. Заочно сказал теплые слова Б.В.Грызлов, вспомнив в своем приветствии научные школы знаменитых ученых-естественников и отметив, что выпускники ЛГУ-СПбГУ во главе с В.В.Путиным несут сегодня ответственность за страну. А представитель президента по Северо-Западному федеральному округу И.И.Клебанов назвал наших выпускников в российском правительстве лицом современной России и прочитал указ о награждении Л.А.Вербицкой орденом «За заслуги перед Отечеством» III степени, профессоров Ю.В.Откупщикова (филологический факультет) и Н.В.Егорова (ПМ—ПУ) медалью ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени, профессора Н.В.Раскова (факультет менеджмента) орденом Дружбы народов.

Дарились цветы и вручались подарки. Из последних самые конкретные и весомые университет получил из рук В.П.Сердюкова, губернатора Ленинградской области, подарившего полмиллиона рублей и напомнившего, что самые хорошие студенты приходят из глубинки, и федерального министра образования В.М.Филиппова, назвавшего дату 8 февраля праздником всего российского образования, отметившего заслуги СПбГУ и его ректора в деле включения России в Болонский процесс и пообещавшего от имени государства построить в университете научную библиотеку.

Университет в лице его ректора поздравил председатель Совета Федерации С.М.Миронов.

Митрополит Петербургский и Ладожский Владимир прочитал приветствие патриарха, в котором кроме всего прочего отмечалось, что ныне уничтожена искусственная преграда между духовным и светским образованием, что национальная культура едина.

Студент 4 курса юрфака, председатель Законодательного Собрания В.А.Тюльпанов, художественный руководитель Мариинского театра, давний друг университета В.А.Гергиев, председатель Совета ректоров Петербурга, ректор Университета технологии и дизайна В.Е.Романов – все говорили прекрасные слова об университете в этот день.

Председатель Совета ректоров Российской Федерации, ректор МГУ В.А.Садовничий вспоминал, как плохо было десять лет назад, но корпорация наших университетов, среди которых МГУ и СПбГУ – эталоны, спасла будущее России.

Перед антрактом первый проректор И.В.Мурин огласил приветствия и телеграммы самых представительных организаций.

А в буфетах, между тем, шампанское было уже откупорено и разлито по бокалам.

Неофициальная часть

Зрители и слушатели, то есть участники праздника, универсанты, шли к буфетам общаться. «Как мысли черные к тебе придут, — вертелось на языке из Пушкина, а может быть, Сальери или Бомарше, — откупори шампанского бутылку…» Мелькали знакомые лица, все свои, преподаватели и сотрудники. Но я искал выпускников 1975 года, тех, у кого жизнь сложилась не в университете, тех, кто работает или служит не по специальности, как, например, нынешний министр обороны, которому не удалось оторваться от текущих дел, чтобы хотя бы на один день приехать сюда (с российским президентом ситуация понятна, ни одному президенту еще не помешал диплом юридического факультета). Совершенно ясно, что ответит университетский преподаватель на риторический вопрос «Что для вас значит университет?»

С выпускником 1975 года (химический факультет) Вячеславом Алексеевичем Корженевским, менеджером фирмы «Энергомет», мы встретились сразу.

— Слава, когда ты учился, факультета менеджмента не было, ты изучал совсем другие науки. Помогло ли университетское образование тебе в дальнейшей жизни или оказалось ненужным?

Речь художественного руководителя Мариинского театра В.А.Гергиева была изящна и эмоциональна.

— Университет — это прежде всего образование, фундаментальность. Он помог выработать системность подхода ко многим сторонам жизни. И в других вузах ты получаешь знания, но университет дает четкую ориентацию в мире, устанавливает систему мышления, «ставит» голову, как хороший педагог ставит голос певцу. И очень помог студенческий университетский Театр-студия, в человеческом, психологическом плане. Я стал раскованнее, студия мне подарила роскошь общения с людьми, научила общаться. А если говорить откровенно, я вспоминаю первые пятнадцать лет работы после получения диплома, когда я в Оптическом институте занимался жидкими кристаллами с коллегами, которые все были из университета. Вот тогда мне было хорошо, а сейчас я зарабатываю деньги, чтобы жить, выживаю…

А с Александром Валерьевичем Столяровым, выпускником того же года (филологический факультет), еще одним моим однокашником, мы встретились под конец дня, и разговор потек несколько по другому руслу. И его послеуниверситетская деятельность пошла иным путем, довольно неожиданным. Закончив сербохорватское отделение, он работал в академическом институте, выучил нанайский язык, учил молодых нанайцев их языку в Педагогическом институте, написал кандидатскую диссертацию, перевел Евангелие от Луки на нанайский и сейчас возглавляет отдел переводов Библии на языки народов России в Санкт-Петербургском отделении Российского Библейского общества.

— Что ты скажешь об университете, Саша? Ты не жалеешь о времени, когда изучал языки, не пригодившиеся тебе, по большому счету, в жизни?

— Начну издалека. Меня все время жизнь ломала и ставила в неудобные положения. Это началось сразу после школы. В 60-е годы, чтобы легче сдать вступительные экзамены в высшее учебное заведение, хорошо было иметь два года рабочего стажа. Мальчику из провинции, а мой родной город – Мукачево в Закарпатье, поступить даже в Львовский университет или Политехнический институт было непросто. И я пошел на курсы токарей, и к тому времени, когда я поступал, у меня уже было два года стажа. Я проучился девять месяцев на этих курсах, стал токарем. А потом пошел на завод работать (!) фрезеровщиком.

Поехал в Политехнический и завалил второй экзамен. Передал кому-то шпаргалку, меня засекли, вышибли, и я этому был даже рад: знал, что мне это не нужно. Может быть, расстроил родителей, но, кажется, не очень. Они были гуманитарии, но, намаявшись от безденежья, хотели, чтобы я получил техническое образование. Инженер – это тогда звучало.

А потом я загремел в армию. Увезли меня за десять тысяч километров, из Закарпатья на Дальний Восток, на озеро Ханка, что на китайской границе. Я проучился год, освоил поршневые самолеты, и меня послали служить в воинскую часть — конечно, туда, где были только реактивные, про которые я ни бельмеса не знал. И следующие два года я прослужил в авиации. Правда, был там один поршневой самолет, я его и обслуживал, но он ни разу не взлетел.

Ректор университета Л.А.Вербицкая представляет Хор студентов СПбГУ.

К тому времени я уже твердо знал, что буду поступать на филфак ЛГУ, выбрал даже язык, сербохорватский. Он мне был нужен, чтобы заниматься Карпатским ареалом. Венгерский я знал с рождения, как русский, русинский знал и украинский, венгерское, чешское и словацкое телевидение я смотрел и слушал, все языки у меня были, но мне понадобился сербский, самый отдаленный, да и Югославия была тогда для нас интересной и притягательной страной. И после армии я дважды безуспешно поступал в ЛГУ, каждый раз не добирая баллы. Один раз после экзаменов поехал даже в Московский военный институт иностранных языков, так, кажется, он назывался, и чуть-чуть туда не поступил, но оказалось, что опоздал по возрасту. На две недели опоздал, туда брали до 23 лет. Даже с начальником института, генералом, очень интеллигентным человеком, побеседовал, он сказал, что с моими семнадцатью баллами они бы меня взяли, но… Возраст.

Год прожил в Москве, в общежитии, работал на базе «Мостлифтмонтаж», ходил на курсы, на филфак Московского университета и в Экономический институт

им.Плеханова. Но в последний момент приехал сюда. Не знаю, хорошо ли сдал экзамены, кажется, набрал тогда 19 баллов. Заведующий кафедрой славянской филологии П.А.Дмитриев, видно, почувствовал, что я могу учиться, коли так настырно каждый год прихожу на вступительные экзамены, может быть, это принималось к сведению. И я до сих пор радуюсь своей настойчивости, потому что это были самые светлые годы в моей жизни.

И в студенческие годы, и в годы аспирантуры я подрабатывал в «Интуристе». Языковая подготовка была настолько основательной, что у меня как-то сразу получилось, я после первого курса уже работал с туристами, и мне это нравилось, правда, лишь раз в месяц, не чаще. Мне все нравилось в университете, особенно языко-знание, лексикология. Даже диамат. На втором курсе определил для себя: буду заниматься лингвистикой. Читая работы по славянскому языкознанию, я познакомился с карпатской диалектологией, сербской диалектологией, и мне стало видно, что это не слишком продвинутая наука, не такая, как, например, русская диалектология. Я много времени проводил в Словарном кабинете, когда писал курсовые работы, общаясь с О.И.Трофимкиной, мне там очень нравилось.

Мне хотелось продолжать учиться, и незадолго перед выпуском состоялся проходной разговор в коридоре. П.А.Дмитриев меня поймал и неожиданно сказал: «Я знаю, что ты всю жизнь мечтал заниматься алтайскими языками». Я выдержал паузу и ответил: «Да», хотя и не знал тогда, что это такое. И пошел в аспирантуру, в Институт языкознания Академии наук, в алтайский сектор, где стал заниматься не тем, что выбрал своей специальностью и в чем бы я позже, конечно, возможно, больше преуспел. Мне пришлось полностью переучиваться и заниматься нанайским языком. Я не знал других алтайских языков, а «Дерсу Узала» Арсеньева читал. И служил я на китайской границе, в нанайских краях.

После того, когда я закончил аспирантуру, сербским языком мне больше заниматься не пришлось. Я с головой ушел в новый для меня язык. Все, кто пришел тогда в Алтайский сектор, занимались каждый своим языком, в основном северными, я единственный занимался южным, точек соприкосновения было мало: я занимался лексикологией, в то время как другие были грамматистами. Работы Ю.Д.Апресяна были для меня определяющими: московский лингвист, он создавал синонимические словари, а я пытался понять принцип, по которому одни слова могут заменяться другими, искал новые, менее формализованные методы, простые, исследовал этот механизм. И все время чувствовал, что то, чем я занимался в университете, мне теперь помогало и в академическом институте, это одна линия. Переписывание карточек, определение значений – это хорошая университетская лексикологическая, лексикографическая школа. Я научился давать точные дефиниции. А потом я защитил диссертацию по нанайским глаголам, время покажет, будет ли она востребована… Меня ничто не отвлекало, никакое преподавание, кроме нескольких часов в Герценовском институте. Можно было заниматься чистой теорией. Денег не хватало, но я привык довольствоваться тем, что имел, мне повезло, что моя семья меня поддерживала, и я мог спокойно заниматься своим делом.

Я не достиг тут больших высот, работа филолога, а лексиколога тем более, требует очень длительного времени и очень большого языкового материала.

А в годы перестройки и позже произошел перелом, и наукой стало заниматься трудно, люди стали уезжать за границу, искать применения своим силам в сферах, связанных с коммерцией, и когда меня пригласили в Библейское общество заниматься конкретной работой, переводом библейских текстов на разные языки, я согласился, это все же была филологическая работа, работа с языками, даже с теми же, алтайскими: мы сейчас переводим Библию на тюркские и монгольские языки, исключение составляет лишь осетинский, принадлежащий к иранской группе языков.

— А как же тебя нашло Библейское общество?

— Когда Стокгольмский институт перевода Библии начал свою деятельность в России, профессора А.А.Алексеева просили найти людей, которые могли бы заняться переводом Евангелия на языки малочисленных народов России. Алексеев рекомендовал группу специалистов. Мы обучались на семинарах и начали работу, занялись переводом Евангелия от Луки. Это были Н.П.Володин, переложивший текст на ительменский язык, А.Н.Жукова, которая перевела его на корякский, М.Я.Бармич, специалист по ненецкому языку, Н.Я.Булатова, работавшая с эвенкийским языком, и я. Я не носитель языка, как Бармич или Булатова. Я взялся за эту работу, хотя многие не верили в успех, говорили, что это невозможно, что язык не позволит это сделать, нет соответствующих лексем, понятий. Наверно, поэтому и взялся. Ведь если люди говорят на этом языке, то все можно выразить, может быть, не с той полнотой, как в греческом тексте, в оригинале, но и я переводил с русского. Я работал с нанайцами. Сначала переводил основу, потом мы ее вместе отрабатывали с носителями языка. И вот тут я понял, что знаю язык. Перевел, и это издано.

Мы сегодня переводим на семь языков: чувашский, кряшенский, осетинский, башкирский, бурятский, якутский и алтайский. Находим и собираем группу переводчиков, готовим их на семинарах. Перевод Библии — не художественный перевод, это особая задача, тут существует масса ограничений, ты не свободен в выборе средств, ты должен точно следовать оригинальному тексту — и в то же время выстраивать богословскую линию. Мне нужно общаться с людьми, эта работа требует лингвистической подготовки, знания структуры языков. Нужно найти преподавателей для семинаров, определять план и нагрузку. Я привлекаю преподавателей и специалистов, которые меня учили или вместе с которыми я работал, ищу ученых по стране. Необходимы редакторы, знающие богословие и древние языки, английский и немецкий, на которых написаны самые подробные комментарии. Российской традиции в библеистике почти нет. Есть литургические переводы, как, например, в чувашском, где существуют давние традиции православия, приходится подстраиваться под них, этого требует церковь, а в башкирском или бурятском нет традиции, может быть, это и проще. А полного Ветхого Завета нет ни на одном языке в России, кроме русского.

Отвечая на твой риторический вопрос, что такое университет, скажу тоже немного риторически: университетское образование (говорю о своей области, филологии) универсально, его можно применять в разных сферах деятельности.

…Позади остался праздник с запахом духов и мандаринов, танцовщики и танцовщицы Мариинки, тенора, баритоны, басы и всевозможные сопрано, великолепный оркестр. Уже отзвучали последние такты «Гимна великому городу» композитора Рейнгольда Морисовича Глиэра, выпускника юрфака. Мы давно шли по вечерним улицам. Было пасмурно и рано стемнело. По аналогии с Татьяниным днем, я припоминал, день каких святых отмечается православной церковью 8 февраля, и не мог вспомнить. Если бы Петр Великий подписал свой указ двумя днями раньше, нынешний праздник пришелся бы на день святой Ксении Петербургской, Ксении Блаженной. В дни моего студенчества к ветхим стенам ее часовни на Смоленском кладбище ходили студентки, молились, как могли, и совали в щели между кирпичами записочки. Они утверждали, что святая помогала им сдавать экзамены. 

Александр Шумилов

© Журнал «Санкт-Петербургский университет», 1995-2004 Дизайн и сопровождение: Сергей Ушаков