|
|
|
№ 19 (3767), 28 декабря 2007 года
|
 |
|
|
|
|
«В этих юных стихах я узнаю себя...»
Меня зовут Наташа Борисова, мне 14 лет. Я учусь в 9 классе Мои родители — сотрудники Университета. Может быть, поэтому все, что я помню о своем раннем детстве, так или иначе связано с этими стенами, с этим двором, с тем, как преображался филфаковский дворик…
|
 |
Наташа Борисова |
|
Наша школа №610 — это, по сути говоря, университетская ступенька: у нас преподают доценты и профессора СПбГУ, с нами говорят уважительно, без скидок на возраст. Классическая гимназия — таков наш статус — включает в себя в обязательном порядке обучение английскому языку, немецкому, латыни и древнегреческому. Ну еще точные науки по программе физ-мат школы и прочие интересные «мелочи».
Стихи я начала писать в 2006 году и довольно долго не выставляла на суд друзей и родных, считая свое творчество не заслуживающим внимания. В один прекрасный день что-то из творчества было показано одному другу, потом другому, а потом скрывать что-либо было бессмысленно, и я махнула на все рукой: хотят читать — пусть читают. C того времени, как слова начали складываться в нечто рифмованное-соразмеренное-смысловое, четче стали формулироваться мысли, многое стало понятным и простым. Стихи всегда складывались на почве какого-то переживания — как своего, так и чужого. Без некоего эмоционального толчка, основываясь лишь на холодном и трезвом разуме, вдохновение приходить отказывается.
Сейчас я по-прежнему время от времени награждаю друзей очередным произведением, ругаясь по ночам с музой и запивая бессонные ночи кружкой горячего чая.
Наташа БОРИСОВА,
школьница
* * *
Солнца диск теряет силу, ночь берет правленье в руки.
Сердце сжалось, в шуме-гаме вновь потонут неба звуки.
Звезды водят хороводы, млечный путь дугой провиснет,
Ножик в спину —неприятно. Думаю о смысле жизни.
Вам смешно. В войне кровавой я сама готова биться.
Зубы скалит незнакомка — одинокая волчица.
По загривку — против шерсти — гладить зверя для потехи?
Мне смешно. Ну что же, действуй. Пожелаю лишь успеха.
Кружка чая. Свет торшера. Книга нынче — верный друг.
Не обманет, тихо стерпит, подвести не сможет «вдруг».
Город душный, давит камень, убежать — да нету сил.
Воск шипящий пламень сердца в миг с безумством погасил.
Тихий шум шагов по кухне. И ладони греет свечка.
Как же просто волк порою мог прикинуться овечкой.
Позабытое сиянье звезд серебряных на небе.
К черту. Мне уже неважно, кто где был и кто где не был.
Время пущенной стрелою прочь из лука мчится, мчится..
На земле, укрывшись снегом, спит убитая волчица.
29.03.07
Я НЕ ВЕРНУСЬ
Я не вернусь на закате, можешь двери за мною закрыть.
Слишком многое было внезапно, карту картой теперь не покрыть.
Я не вернусь — ты же знаешь. Не согреться теперь у огня.
И в раздумьях, меня проклиная, позабудь — я прошу — меня.
Я не вернусь — нет дороги. Все мосты превратились в туман.
Слишком долгим и слишком красивым был совместный упрямый обман.
Я не вернусь — нет возврата. И меня не проси уходить.
Ты сумеешь прожить жизнь достойно, потому что умеешь жить.
Я не вернусь — я устала. И в стекло бьет ветвями сирень.
От полночной Луны синеватой удлинняется призрака тень.
Я не вернусь — слишком поздно. И вокруг — непроглядная тьма.
И записка из лунного света на столе: «Я схожу с ума».
10.06.07
* * *
Расскажи мне о том, что станется,
Что случится с тенями прошлого?
Нить судьбы все, петляя, тянется...
Расскажи, что нас ждет хорошего?
Расскажи мне о том, что сбудется,
Что все будет лишь так, как хочется.
Что-то странное, серое чудится,
Что-то мрачное слишком пророчится.
Расскажи, что потом ожидается,
Что забудется, стерпится-слюбится.
Все когда-то назад возвращается.
Обещай, что в конце все окупится.
16.09.07
***
Тихо в трубах рыдает мой ветер,
Рваных туч он теперь не разгонит.
А мне кажется, ветровы дети
Унесут и развеют все стоны,
Растеряют возможность ответить.
Почему ты, мой ветер, ненастен?
Отчего ты так слаб и несчастен?..
Льются слезы дождя на рассвете.
Еще раз — по знакомым заветам:
Так зачем плачет в трубах мой ветер?
У него нынче траур по лету.
22.09.07
* * *
Разменяй летний шелк на лоснящийся осенью бархат.
Поменяй гардероб, место жительства, приоритеты.
И попробуй сбежать от удушья и злости, и страха.
Или просто забыть этот старый обычай вендетты.
Пропади навсегда — или просто скажи «до свиданья».
Знаешь, разницы нет. Я давно (насовсем!) изменилась.
Нету смысла тянуть и затягивать петлю прощанья,
Ну а проще: реши, что тебе я всего лишь приснилась.
По минутам дождя, по секундам, а может, неделям
Я пройду, как по лестнице, громко стуча каблуками.
Мы с тобой не живем. И друзей общих тоже не делим.
А тогда что за страсть — загребать жар чужими руками?
Научись понимать, что обратно назад не воротишь
Все, что сделано нами, и в частности, может, тобой.
Я готова принять то, что ты безвозвратно уходишь.
Я готова вступить в свой последний, решающий бой.
Не смотри в небеса — там теперь не найдешь ты ответы.
И в глаза не гляди — они врут, — так какой тогда толк?
Ты меняешь свой дом, свою жизнь, может, приоритеты,
И лоснящийся осенью бархат на солнечный шелк.
13.10.07
* * *
Я, конечно, могу рассказать, как на смерть уходили герои,
И как с мягкой свечою в руках провожать каждый шел их во двор.
Я, конечно, могу рассказать. Только все же, наверно, не стоит.
Не поможет тебе мой «Жираф». Слишком грустен сегодня твой взор.
Я, конечно, могу сочинить и придумать слепые легенды
О любви и о смерти; о том, как пылал ночью яркий огонь.
И о том, как в узоре времен жизнь плела и мешала все ленты,
И о том, как звезду с вышины менестрель вдруг поймал на ладонь.
Я, конечно, могу рассказать, как Артуру мешала Моргана
И как доблестный сэр Ланселот полюбил королеву свою.
Я, конечно, могу рассказать. Только все же, наверно, не стану.
Не запить сказкой боль, и печаль, и обиду разлуки твою.
Я, конечно, могу рассказать, как безропотно верили чуду,
Ну, а позже сжигали живьем надоевшую сказку скорей.
Я, конечно, могу рассказать. Только все же, наверно, не буду.
Засыпай. Пусть надежду тебе принесет наш холодный борей.
Засыпай, пусть залезет в окно тьма котом под твое одеяло,
Засыпай и не думай сейчас, что случится когда-то «потом».
Я, конечно, могла рассказать. Но, увы. Так и не рассказала.
Засыпай.
Пусть я стану навек лишь бесцветным и призрачным сном.
15.10.07
* * *
Ты увидишь Весну — самой первой из тысячи судеб.
Ты кивнешь ей, как той, самой доброй и самой знакомой.
Улыбнись и не плачь. Не грусти. В твоей жизни все будет.
Лишь бы сон не посмел обернуться пожизненной комой.
Ты почувствуешь, как теплый ветер приносит свободу
На огромных крылах и летает над самою крышей.
Ты услышишь, как травы поют прославленье природы —
Ты захочешь лететь — прочь от дома. И дальше, и выше.
Ты услышишь, как дождь пропоет тебе старые сказки,
И как ветер в окно постучится так робко, несмело.
Улыбнись, не грусти. И порви надоевшие маски.
Да и вовсе — порви все, что в жизни тебе надоело.
Ты увидишь Весну — самой первой и самой последней.
Ты услышишь шум волн, а не кружево первого снега.
Ты вдохнешь аромат — слишком пряный и слишком уж летний.
Ты увидишь, как звезды танцуют в созвездии Вега.
Ты увидишь Весну — и растянутся губы в улыбке.
Ты поймешь, что зима растворилась. Но это всё позже.
Ты увидишь Весну — это будет совсем не ошибкой..
Знаешь.. Эта Весна среди тысяч тебя видит тоже.
27.10.07
* * *
На неровном клочке черно-белой бумаги —
Я пишу в этот час — удивительно ранний —
Странно-серые буквы и черные знаки —
Свой закон сохранения всех расстояний.
Доказательство первое: необратимость.
Мы введем переменные — пункты — и силы.
Через них проведем нашу сопоставимость
И натянем на путь помертвевшие жилы.
Две судьбы обозначим как пару отрезков.
И приложим к судьбе — вдруг они совместятся?
А потом — как всегда — слишком быстро и резко,
Шаг — вокзал — и опять.. Как же глупо прощаться.
А вторым доказательством станут дороги
И мгновенная скорость за каждую вечность.
Шорох шин — и по тексту: «Увы, мы не боги...»,
Рассекая свою напускную беспечность.
В роли третьего выступят глупые метры
И дотошная точность на картах до точки.
А потом — в никуда, проклинать километры —
Шаг — вокзал — и опять.. Как всегда, с новой строчки.
И бессонные ночи за глупою книгой
Притворяться, что все хорошо; но нет места.
И опять — в темноту. Вплоть до каждого мига,
Уверяя себя, что конец есть у квеста.
От себя убежать не удастся и дома.
Не прося у судьбы никаких подаяний,
Принимаю как данность (читай — аксиому) —
Свой закон сохранения всех расстояний.
01.11.07
* * *
Рассыпаю с ладони случайно фонарные блики.
Натыкаюсь на тени невидимых черных скамеек.
Прохожу и стараюсь не видеть бездонные лики —
Доказательства жизни других социальных ячеек.
Под рассеянным светом оранжево-улочной сферы
Я стою и холодными пальцами бью эсэмэски.
Забывая про ветер, своей безопасности меры,
Я дроблю эту жизнь на прямые, кривые, отрезки.
По замерзшему снегу и следом оттаявшей грязи
Прохожу осторожно, как будто и шла «просто мимо».
Коль вчера мы никто, то не факт, что на завтра — не князи.
Жизнь опять поменяла полярность так неуловимо.
И опять (каждый вечер) по темным, обветренным скверам,
Проверяя себя и, наверно, себе же в отместку,
Под рассеянным светом оражнево-питерской сферы
Я стою и холодными пальцами бью эсэмэски.
18.11.07
P.S.
Вот кто-то скажет: совсем не праздничное настроение в этих стихах, какие-то они грустные. А я отвечу: так и есть, стихи рождаются, когда грустно, иначе это не стихи, а рифмованные тексты, написанные на случай.
Кто-то продолжит: и совсем даже они не гениальные, и размер прихрамывает. А я опять отвечу: все правильно, ведь если автор будет думать только о том, как бы получше прикинуться гением, то получится лишь изящная конструкция, а не живой текст.
Тогда кто-то совсем уж потеряет терпение и спросит: а чего это ты за автора разотвечалась? А я скажу: в этих юных стихах я узнаю себя, какой я была много лет назад. А в чем-то осталась и до сих пор. Во всяком случае, мне хочется в это верить. Потому что стихи эти очень искренние. А это – самое ценное, что есть у начинающего творческий путь стихотворца. Этому не научишь. 
Венера Галеева
|
