|
|
|
№ 15 (3763), 31 октября 2007 года
|
 |
|
Зарубежный опыт
|
|
|
Новое имя старейшего факультета
Филологический факультет не только старейший — он постоянно обновляется, постоянно изменяется, все время удивляет нас… И этим летом прием абитуриентов велся не на филологический факультет, а на Факультет филологии и искусств. Ведь одним из важных вопросов Ученого совета СПбГУ 25 июня был вопрос о переименовании «филфака». Как факультет пришел к столь значительному событию? Как он будет жить в новом качестве, с новым именем? Сегодня профессор Сергей Игоревич БОГДАНОВ, декан Факультета филологии и искусств, отвечает на наши вопросы.
— Это событие не только в жизни факультета, не только в жизни Университета, но и значительное событие в жизни города, а может, даже и в жизни страны. И для меня лично это тоже очень серьезное событие. Оно очень закономерно проистекает из событий моей личной жизни, из изменений, происходящих на факультете, — сообщил С.И.Богданов.
|
 |
С.И.Богданов, декан Факультета филологии и искусств |
|
Для нового имени факультета есть все основания, и прагматического, и содержательного характера. Больше восьми лет в структуре Филологического факультета развивается Институт искусств. Он оформился как институт относительно недавно, но те программы, которые составляют его главное содержание — «Графический дизайн», «Искусство реставрации», «Прикладная информатика в сфере искусств и гуманитарных наук», «Декоративно-прикладное искусство» и самые последние лицензированные направления подготовки специалистов: «Инструментальное исполнительство», «Художник кино и телевидения по костюму» и «Актерское искусство», — эти программы развиваются в рамках Филологического факультета уже не первый год.
Образовательными программами в сфере практических искусств мы занимаемся давно, сейчас на этих программах учатся более 400 студентов (а всего на Филологическом факультете по основным образовательным программам обучаются около 3000 студентов), первые выпуски у нас уже состоялись, и не раз. Эти программы пользуются достаточным авторитетом и востребованностью в городе. Достаточно сказать, что на программу «Графический дизайн» в этом году поступило пятеро абитуриентов — детей сотрудников Академии художеств. И это понятно. Нам, во-первых, удалось обеспечить хороший уровень общепрофессиональных и специальных дисциплин, и во-вторых, мы выигрываем перед аналогичными программами в творческих вузах за счет того, что у нас — Университет. Общегуманитарная подготовка, общенаучные дисциплины читаются совершенно на другом уровне, нежели в других творческих вузах.
Особо востребованы программы «Графический дизайн» и «Прикладная информатика в сфере искусств и гуманитарных наук». Но очень интересны и наши новые программы. Музыкальное исполнительство связано у нас с той нишей, которая не заполнена даже в Консерватории. Речь идет о подготовке исполнителей на старинных музыкальных инструментах — на органе, клавесине, карильоне. В Университете установлен свой собственный орган, который по своим качествам, кстати, входит в пятерку лучших в городе.
— Да, я порадовался, что вы «приютили» Йо Хаазена, директора Королевской школы карильона из Мехелена во Фландрии… Мы с ним познакомились несколько лет назад, когда он готовил к передаче фламандский карильон в Петропавловской крепости. А перед этим заразил весь город идеей карильонной музыки. И теперь он ведет у вас программу подготовки карильонеров.
— Это вообще уникальная программа — ведь до последнего времени в России было всего два карильона: один в Петропавловской крепости, другой в Петергофе. Сейчас учебный карильон стоит и у нас. За все годы в школе Хаазена было подготовлено всего 6 россиян, которые могли бы играть на карильоне, они все работают за границей. Потому что в России всего три карильона, а в Дании и Голландии — около двухсот, в США — порядка 40, даже в Японии — 6… А доктор Хаазен — удивительный человек, который отдает всю свою жизнь и энергию для развития карильонного искусства.
У нас запланировано также открытие новой программы «Реставрация старинных музыкальных инструментов». Совершенно уникальная специализация, и специалисты такого рода очень нужны в Петербурге… Можно сказать, что этими программами практических искусств создано то содержательное поле, в рамках которого развивается наш Институт искусств.
— Почему именно в рамках Филологического факультета возникали новые программы искусств?
— В этом нет ничего удивительного, это очень естественные шаги. Дело в том, что филология — фундаментальная наука, и на ее основе могут развиваться самые разные практические специализации. А филология и практические искусства очень сильно связаны в содержательном плане. Ведь Филологический факультет — это не просто институт иностранных языков, как нас иногда воспринимают. Основа филологической сферы знаний — семиотические исследования. Семиотика как наука о знаковых системах, семиотические методы познания мира — это то, что самым тесным образом объединяет филологию и сферу практических искусств. Семиотика — наука комплексная, междисциплинарная, поэтому именно под флагом семиотики Факультет филологии и искусств должен входить в общее пространство будущего Университета.
Отечественная семиотика имеет достаточно славную историю. Это направление мысли, направление научных изысканий, по существу, составило целую страницу в истории советской интеллигенции конца ХХ века. Отчасти это было связано и с традициями Филологического факультета Ленинградского (Санкт-Петербургского) университета, потому что Ю.М.Лотман, Б.М.Гаспаров — те крупные отечественные ученые, с которыми связаны исследования художественного текста как семиотического объекта, — работали в рамках литературоведческого направления ленинградской филологической школы. К сожалению, большинство мэтров, которые строили новое научное направление — семиотику, сейчас уже не с нами или находятся в очень преклонном возрасте. Многие их ученики остались в Москве, хотя они пока не достигли того высокого уровня, который был характерен для периода расцвета семиотических исследований. И очень важно, чтобы мы смогли в Санкт-Петербургском университете восстановить и продолжить традицию развития семиотических исследований. Более общего университетского дела, чем семиотические исследования, пожалуй, не существует. Здесь у нас могут быть пересечения, объединения практически со всеми универсантами с разных факультетов, работающими в самых разных отраслях знания.
— Когда восемь лет назад на Филологическом факультете стали появляться первые образовательные программы типа «Графического дизайна», вы уже тогда планировали, что со временем они могут развиться до стадии отдельного факультета искусств?
— Если говорить обо мне лично, то для меня это достаточно серьезное событие, потому что такого рода содержательной задачи я перед собой не ставил. Уже 11 лет я руковожу работой Филологического факультета, и свою главную задачу видел в том, чтобы сохранить лучшие педагогические традиции факультета, создать адекватную инфраструктуру для их развития. Хотел, чтобы увеличилось количество преподаваемых языков — так и случилось (сейчас у нас на 7 языков больше, чем было тогда, когда я пришел). Хотел решить кадровые проблемы лет на 70 — то, что доступно человеку… Такие у меня были задачи.
Но ситуация меняется. Прагматические соображения свидетельствуют, что в новой структуре Университета места учебно-научному центру как явлению не будет (нет такой структурной единицы). Соответственно, мы потеряли возможность рассчитывать на то, что в УНЦ могут быть два факультета — один факультет искусств, другой филологический. Отталкиваясь от необходимости строить Филологический факультет в других условиях и понимая, что многие материальные и кадровые проблемы Институт искусств не сможет решить самостоятельно, мы искали выход. Вот тогда и появилась идея создания нового факультета, обязательно связанного с развитием семиотических исследований — на другом уровне, чем это существует сейчас. Для меня эта идея была в известной степени неожиданной. Но должен сказать, что к этой идее меня подтолкнуло и руководство Университета — я обсуждал этот вопрос и с Людмилой Алексеевной Вербицкой, и с Николаем Михайловичем Кропачевым. Во многом они являются соавторами этой идеи. И это, кстати, добавляет мне уверенности в том, что решение было правильным.
— Во многих университетах России открылись факультеты искусств (прежде всего в Москве в МГУ, да и в других городах: Курске, Омске, Ижевске, Сыктывкаре, Саратове). И еще, если судить по информации в Интернете, несколько лет назад обсуждались перспективы создания факультета искусств в нашем Университете, и сообщалось, что, возможно, деканом станет Валерий Гергиев…
— Во-первых, Валерий Абисалович Гергиев стал почетным доктором Санкт-Петербургского государственного университета по инициативе Филологического факультета. А во-вторых, развивая у нас программы, связанные с практическими искусствами, мы очень рассчитываем на его помощь и надеемся, что он станет одним из попечителей нового направления…
С другой стороны, если мы возьмем аспект, связанный с международной практикой, то здесь в высшей степени всем всё понятно. За рубежом Faculty of arts — как раз тот факультет западного университета, который включает не только искусства, но и филологию. Там это никого не удивляет, и соединение филологического факультета с факультетом искусств никаких сомнений не вызывает. Так что, если говорить о создании единого международного образовательного пространства, то наша инициатива целиком соответствует общему движению нашего Университета и вхождению России в Болонский процесс. Это наиболее естественный вариант вхождения в международное образовательное пространство.
— И нигде в России нет такого уникального сочетания: филология плюс искусства, верно?
— В Московском университете в 2004 году был создан факультет искусств, но он существует на иной основе. Там в основном теоретический факультет, связанный более с искусствознанием, чем с практическими искусствами. А наша методология сразу придает факультету очень серьезные конкурентные и содержательные преимущества. Хотя блок семиотических исследований в МГУ представлен, и мы должны изучать опыт наших московских коллег для того, чтобы использовать все лучшие достижения.
— Как идея переименования была воспринята на самом факультете?
— Вы знаете, я очень волновался, когда выходил на апрельский Ученый совет факультета, на котором всегда отчитываюсь об итогах деятельности за прошедший год. Но результат обсуждения вопроса о переименовании факультета меня очень порадовал и укрепил в верности выбранного направления: из 59 человек, членов Ученого совета, присутствовали 57, и все 57 проголосовали «за». Причем в поддержку идеи выступили старейшие преподаватели нашего факультета: Кира Анатольевна Рогова, Галина Николаевна Акимова, и это было очень приятно.
Должен еще признаться, что при реализации этой идеи испытываешь и грустные чувства. Я заканчивал Филологический факультет, а не Факультет филологии и искусств. На Филологическом факультете работали мои учителя, которые составили славу нашей науки. Но несмотря на ностальгическое чувство, я абсолютно убежден, что это — вектор абсолютно верный, и в содержательном, и в прагматическом смысле. И очень надеюсь, что наши ученики, наши потомки будут говорить об этом как о важном историческом событии. Важном для Университета, для нашего города и для России в целом — потому что необходимо, чтобы традиция семиотических исследований была достойно продолжена.
— Вызвало ли, вызовет ли переименование какие-то последствия при приеме абитуриентов — теперь уже на Факультет филологии и искусств?
— На дневное отделение, на бюджетные места мы приняли в этом году 348 человек, из них 113 — на специальности, связанные с искусством, и 235 — на филологические специальности. Думаю, что у нас будет еще более качественная подготовка специалистов-филологов. В наших учебных планах появятся семиотические курсы, и это очень хорошо. Думаю, что обучение на нашем факультете будет более тесно связано с другими факультетами Университета. И это будет иметь положительное значение для подготовки дизайнеров, реставраторов, музыкантов, актеров, специалистов в области прикладной информатики в гуманитарной сфере.
В этом году мы сократили на 100 человек бюджетные места для того, чтобы создать более оптимальные условия для подготовки по ряду специализаций (но совсем не в связи с изменением названия факультета). В последнее время у нас много изменений, связанных с развитием на базе общего фундаментального знания различных специальностей, направлений и особенно специализаций. По количеству специализаций Филологический факультет занимает абсолютное первое место в Университете — мы ведем прием более чем по сорока специализациям, причем на каждую — отдельный конкурс.
И в этом году ни одна специализация не потеряна, но по некоторым из них мы будем вести прием не каждый год, а через год. Так было у нас давно, например, на скандинавском отделении: нынче норвежский язык, а в прошлом году — шведский. В этом нет ничего страшного — наоборот, появляется больше возможностей уделить внимание студентам.
Изменение названия у нас обусловлено не столько внутренними факультетскими причинами, сколько логикой развития новых образовательных программ, логикой развития семиотики как науки. Переименование факультета подчеркивает серьезный новый вектор развития факультета и является стимулом для развития нового направления знания. 
Вопросы задавал Евгений Голубев
Фото Сергея Ушакова
|
