|
|
|
№ 15 (3763), 31 октября 2007 года
|
 |
|
|
|
|
И снова разведка…
«Никто не забыт и ничто не забыто…» В этих словах — горе и подвиг нашего народа, не пощадившего себя во имя Родины в ту страшную войну 1941–1945 гг. Слова эти очень уместно звучат, когда мы хотим сказать, что помним, что сделали наши деды. Но совсем не понятны эти слова, когда смотришь на большие мешки с останками бойцов и командиров РККА, погибших при защите Отечества (именно так упаковываются и сдаются по акту найденные на разведках и Вахтах Памяти останки военнослужащих РККА), видимо, кто-то знает, кто в них покоится… Но не мы.
Мы — это разведка отряда «Ингрия» в составе
11 человек (бойцы и командир отряда), решившие посвятить субботний день 15 сентября выходу в лес, что у города Кировска. Наша цель — найти воинов Красной Армии, погибших при прорыве блокады Ленинграда в январе 1943 г. Настроение у всех приподнятое, несмотря на прохладную погоду и возможность дождя.
В 7.00 — сбор у станции метро «Ул. Дыбенко» и погрузка на рейсовый автобус (удивительно — никто на него не опоздал). В автобусе не всем хватило места, не беда — подстеленный коврик не хуже сиденья. В Кировске нас ожидал боец отряда Евгений Мирясов. Именно он обнаружил место, где, по его мнению, бой был особенно интенсивен, и много полегло защитников, прорывавших блокаду Ленинграда. Здесь и следовало вести поиск. На машину Жени погрузили рюкзаки, посадили часть личного состава, остальные отправились пешком. Путь был недалек — 2,5–3 км; удивительно, но это пока самое близкое к «цивилизации» место, где мы занимались поиском: обычно к Синявинским высотам приходится подъезжать сначала на маршрутке, а уж потом несколько километров топать пешком. На месте мы переоделись в рабочую одежду, взяли щупы, металлоискатели, лопаты и начали поиск…
Переходы от воронки к воронке, постоянные монотонные движения щупом вверх-вниз через корни, дерн и камни, «забивка» шурфов вглубь на полметра или даже метр, чтобы найти камушек или маленький осколок (с опытом, правда, уже наловчились их различать), комары, ветки в лицо и мох с жижей под ногами — вот она, основная работа в поиске. Первую половину дня не везло — нашли лишь несколько гранат, подсумки с патронами, да один патрон к противотанковому ружью.
В середине дня объявляется обед — все собираются у КП — машины и выкладывают свою снедь. Однако двое бойцов задерживаются. Когда они приходят, то приносят новости — нашли ямку, а в ней останки 5 человек. Как выяснилось, это было начало… Решили «оттолкнуться» от нее и поискать вокруг. Дело сдвинулось! Бойцы тут же «настучали» еще три ямы, а четвертую яму нашел командир. Закипела работа…
Вначале считали, у кого сколько, а потом «обалдели» от количества костей, рассыпающихся в труху в руках: общение длиной в 60 лет с торфом не проходит безнаказанно. Берцовые кости с осыпавшимися суставами, пальцы рук и ног, осколки черепов, челюсти, иногда с такими «молодыми» и крепкими зубами, что диву даешься…
Вечером, перед тем как упаковать находки, останки пересчитали: по костям ног и черепов — 63 человека. Кроме этого удалось обнаружить и 5 медальонов (эбонитовые капсулы со стандартным бланком идентификации военнослужащего РККА), остатки партийного билета, комиссарские звезды, завернутые в тряпицу (вероятно, воин не успел их даже пришить), значок «Ворошиловский стрелок», монеты, складные ножи, ножницы, пуговицы, обувь, подсумки, запалы, патроны….
Забирал нас со всем скарбом Михаил Авдеев (командир поискового отряда «Уголек») на уазике. Без него нам было бы непросто транспортировать 6 мешков останков военнослужащих РККА, рюкзаки, щупы, лопаты и так далее. Останки мы оставили на Синявинском мемориале до 25 сентября (день захоронения найденных во время Вахты памяти бойцов Красной Армии) под присмотром «космонавтов» — поискового отряда, состоящего из курсантов Аэрокосмической академии им. Можайского. На шести мешках появилась надпись «“Ингрия” — еще 63 человека». «Еще» это к 45 найденным на 22-й Вахте Памяти. Перед отъездом в город Андрей Евгеньевич Стеняев из «Уголька» (он начал поиск за 20 лет до моего рождения) сказал: «Ну, вот, хлопцев похоронят, приедет какой-нибудь министр и скажет, что какой поисковый батальон молодец…» С некоторых пор любимая игрушка военных — поисковый батальон, которому «отдают» (читай — присчитывают) большую часть найденных бойцов, а поисковикам…
Обратно ехали через Синвинские высоты, на которых в 1941–1943 гг. шли кровопролитные бои, и внезапно Евгений Васильевич Ильин (командир отряда) сказал: «Что они, гады, делают!?» Они — это те люди, которые решили, что Синявинские высоты прекрасно подойдут для постройки птицефермы, а бойцы, не щадя своих жизней, защитившие страну, пусть и лежат себе безвестные в земле. И вот уже желто-черные бульдозеры перепахивают и ровняют поле днем и ночью… Все забыты и всё забыто…
Уставшие от работы, сидели отрешенные, но у кого-то хватило сил посчитать — вместе с разведкой «Ингрия» нашла 1001 бойца РККА. Улыбнулись, надо же, магия чисел…
Александр Васильевич Суворов, прошедший многие войны Российской империи, и ставший генералиссимусом говорил, что война не закончилась, пока не похоронен последний солдат. А значит, нет никакой магии, есть лишь тяжелый труд, который уже сделал конец войны на тысячу и один шаг ближе.
Никита Губаль,
студент Химического факультета
|
