№ 14 (3762), 22 октября 2007 года
главная | оглавление | <... | ...>

Время объединения

Декан Факультета психологии Лариса Александровна ЦВЕТКОВА отвечает на непростые вопросы, констатирует факты, рассказывает о том, как живет сегодня психологическое сообщество и как идеи Бориса Герасимовича Ананьева влияют на развитие психологической науки.

— Научная школа Бориса Герасимовича Ананьева, что это значит для психологов сегодня?

Декан Факультета психологии Лариса Александровна ЦВЕТКОВА.

— Один из признаков научной школы — уникальность, самобытность идей. В чем заключается эта уникальность? В междисциплинарности, в рассмотрении человека в контексте жизненного пути. В социологическом контексте.

Мне всегда казалось, что школа — это анализ жизненного пути ее создателя. Борис Герасимович рассматривал человека как предмет познания, серьезного научного изучения. Его идеи открыты для всех, его дело продолжается. Например, лонгитюдные исследования Ананьева. Наталия Владимировна Гришина проводит аналогичное лонгитюдное исследование студентов уже четыре года. Еще через год замкнется цикл, ведь Борис Герасимович проводил свои наблюдения в течение пяти лет.

Так восстановится связь времен. Это очень важное и интересное исследование, ведь сейчас, возможно, изменились социальные нормы по сравнению с серединой прошлого века. Понятно, что это связано с социокультурным контекстом. А может быть, изменились нормы, связанные с психофизиологическими параметрами человека? Почему это происходит? Так что исследовательский подход Бориса Герасимовича продолжает развиваться, несмотря на общую не лучшую ситуацию с научной школой. Нельзя сказать, что все направления, обеспечивающие полноценное существование научной школы, равномерно развивались.

При этом в СМИ никогда не было пропаганды и популяризации идей Б.Г.Ананьева. Эту проблему нельзя обойти. Именно сейчас юбилей открывает возможность для контактов со СМИ.

— Как сегодня реализуются идеи Бориса Герасимовича в учебном процессе?

— С одной стороны, обучение и изучение человека опирается на естественнонаучный подход к нему. В учебных планах традиционно присутствует довольно большой блок естественнонаучных дисциплин. Это и физиология высшей нервной деятельности, и анатомия центральной нервной системы. И много других физиологических курсов. В обучении нам помогают наши коллеги с биолого-почвенного факультета, у нас давние связи с ними. С другой стороны, у нас появляются и новые курсы — например, сравнительно недавно был введен курс культурантропологии. Так реализуется комплексный подход к человеку— с одной стороны психофизиологический аспект, с другой стороны — социокультурный.

Также имеет смысл говорить о дифференцированном подходе к изучению человека, в которое каждая кафедра вносит свой вклад. Если при возникновении факультета кафедр было семь, то теперь их четырнадцать. И комплексный подход выражается в том, что человек изучается в разных контекстах. На работе — этому посвящены исследования как минимум трех кафедр; на протяжении жизненного пути на разных его этапах: ребенок, школьник, студент; при планировании карьеры; в семейном контексте; в изменяющихся параметрах социокультурной, экономической и политической среды. Для нашей страны это особенно важно, ведь в связи с этими изменениями пятнадцать лет назад мы все проснулись иностранцами в собственной стране. Сегодня особенную актуальность приобрели вопросы межкультурного взаимодействия. Также важны и традиционные аспекты, такие как клиническая психология. Клиника болезней, психосоматические явления, картина жизни людей при хронических или неизлечимых заболеваниях. Психология относится к помогающим профессиям, и довольно большой блок дисциплин касается взаимодействия с разными социальными группами, не всегда благополучными. Именно здесь человек сталкивается со сложностями особого уровня, и ему может понадобиться помощь.

Далее, добавляет психологу работы и национальный проект «Образование». Необходим анализ бесконечного числа учебных программ, которые предлагаются школьникам. И психолог должен ответить на вопрос: насколько они развивают ребенка или же приносят вред.

Все эти проблемы отражены в трудах Бориса Герасимовича Ананьева, потому что в их центре — человек в развивающемся или меняющемся мире, человек в условиях динамики системы ценностей. Ведь в нашей стране резко изменились ценности, от коллективистских к индивидуалистическим. Например, раньше считалось зазорным заботиться о своем благополучии, о жилище, о карьере, охране собственности, а теперь это оценивается положительно.

В более широком контексте национальная конкурентоспособность всегда связана с ресурсами страны, с человеческими ресурсами. И психолог помогает ответить на вопрос: как ими правильно распорядиться в интересах страны; как использовать ресурсы психологической науки как науки прогностической; не просто проводить реформы, а подготовить население к реализации этих реформ, чтобы они проходили без потерь для людей. Ведь сегодняшние реформы имеют отрицательные последствия — средняя продолжительность жизни резко уменьшается. И не случайно существует национальный проект, направленный на воспроизводство населения. Повышенная смертность — это угроза безопасности страны.

— Сегодня психолог может попасть в неудобное положение. Чиновник его призывает на помощь с просьбой сформулировать психологическую проблему, например, восприятия населением реформы ЖКХ. А дело-то в том, что реформа содержит профессиональные ошибки, плохо спланирована, а не в том, что население ее как-то не так воспринимает. Какое место занимает сегодня психолог в изменчивом мире, и какое место он должен занимать? Отсюда вопрос: может быть, стоит учитывать мнение психолога на этапе планирования социальных и политических реформ, а не для объяснения причин их провала?

— Сегодня достаточно распространено неадекватное представление о возможностях и ограничениях психолога. И профессиональное психологическое сообщество само виновато, что не проясняет эти позиции. Проблема заключается еще и в том, что психолог имеет дело с нематериальной реальностью. Очень легко возникает иллюзия простоты создания новых технологий путем компиляции уже имеющихся, без анализа того, насколько это эффективно и вообще возможно.

Но в психологии, как и в любой другой области науки, чем шире круг знаний, тем шире площадь соприкосновения с областью неизвестного.

Есть большое расхождение между тем, что должен делать психолог сегодня и чего от него ожидают. Говорят, например, о политических технологиях в контексте психологии. За этим стоит желание с помощью каких-то приемов чего-то от избирателей добиться. И как раз от такой технологичности в психологии нужно отходить, потому что психология — это обращение к человеку, побуждение его к развитию, создание условии, в которых он мог бы совершенствоваться и расти, а не использование манипулятивного технологического инструментария. Хотя не должно быть и перекосов, то есть полного отказа от любых технологий. Можно долго ругать американцев за их тотальную технологичность, но нельзя не отдать должное тому, что благодаря многим алгоритмизированным подходам они добиваются нужного эффекта. Бихевиоральный подход работает. Психолог-бихевиорист обещает, что за десять посещений человек избавится от энуреза, и он действительно избавляется. Это факт. А тот же психоаналитик говорит: «Если вы будете ко мне ходить три года, вы изменитесь». И это тоже факт. И нельзя утверждать однозначно, что что-то хорошо работает, а что-то — нет.

Мы живем в непростое время. В любое непростое время человек в ситуации неопределенности пытается воззвать к каким-то потусторонним силам. И сегодня психологов часто ассоциируют с шаманами-магами. В ситуации кризиса это особенно свойственно российской культуре— и люди ждут от психологов чудес.

Я всегда с оптимизмом смотрю на вещи, всегда надо использовать ситуацию для развития человека и пропаганды науки. И если так подходить к делу, то видны и какие-то позитивные изменения. Например, все больше людей обращается к психологическим знаниям, к себе, чтобы развиваться и изменяться с помощью этих знаний. Например, факт, что в этом году число людей, обучающихся на программах второго высшего образования и переподготовки увеличилось в три раза.

Это значит, что люди делают для себя вывод: без психологического знания сложно быть успешным в любой профессии, которая предполагает взаимодействие с людьми или развитие человека в организации. Если раньше каждый третий приходил, чтобы разобраться в себе или чтобы не скучно было жить, то теперь приходят здоровые люди, с адекватными запросами, с пониманием того, что, может быть, они и не станут менять профессию, но новые знания помогут им реализоваться в их области.

— А если говорить о психологическом сообществе в целом, принято разделять питерских психологов и московскую школу. Москвичи чтят своих учителей — Л.С.Выготского и А.Н.Леонтьева. Не становится ли ориентация на личности причиной разобщенности психологического сообщества?

— Я позитивно отношусь к ориентации на личность. Если кто-то и может изменить что-то в мире, так это человек. И ничего нет зазорного в том, чтобы чтить своих учителей. Москвичи, в отличие от нас, — молодцы, они пропагандируют своих учителей, и поэтому те известны за рубежом, а мы не занимались этой работой. А ведь идеи Бориса Герасимовича Ананьева интересны, комплексны, они объединяют вокруг психологии смежные дисциплины, и это замечательно.

Москвичи всегда отличались философским подходом к обобщению всего накопленного опыта, а мы всегда ориентировались на развитие индивидуальности, но мы не пропагандировали этого подхода. Сейчас время объединиться. Вариативность подходов как раз является стимулом для нашего объединения и взаимодействия. Мы открыты к сотрудничеству. Мы договариваемся о совместных проектах, о преподавательском обмене — что и делалось при Ананьеве, когда лучшие преподаватели из Москвы приезжали к нам читать лекции. Это есть и сейчас. Профессор Виктор Михайлович Аллахвердов ездил читать лекции в столицу. В нашей Зимней психологической школе принимают участие москвичи, и говорят, что у них ничего подобного нет. Зато у коллег в Москве есть комната «виртуальной реальности», которую они специально оснастили, а это довольно дорогое удовольствие. И они готовы предоставить нам возможность проводить эксперименты с ее использованием. В Ростове-на-Дону проходил четвертый съезд Психологического общества, были удачные тандемы, когда наши преподаватели совместно с москвичами вели секции и готовили отчеты.

Миф о разобщенности не надо реанимировать, мы объединяем силы наших факультетов, например, добиваясь лицензирования психологических услуг и технологий. Два ведущих факультета объединяют вокруг себя профессиональное сообщество и защищают потребителей от некачественных услуг непрофессионалов. Сейчас у нас нет противоречий. Кто хочет сотрудничать, найдет возможности и способы для сотрудничества.

— Известны ли работы Ананьева за рубежом?

— Если говорить о широкой всемирной известности, то ее, к сожалению, нет. С другой стороны, когда я была в Дании, я видела книги Ананьева и на русском языке, и в переводе. Я знаю, что его труды переводились в Китае, наши китайские коллеги показывали эти издания. То есть частично, фрагментарно известность есть. Но это не результат планомерной работы. А скорее, случайность. Те, кто занимаются теорией ощущений или педагогической психологией, находят возможность ознакомиться с трудами Бориса Герасимовича.

— Борис Герасимович задал вектор развития факультета. Подводя итог накануне круглой даты, в каком направлении собирается развиваться Факультет психологии?

— Психология — это наука, которая отвечает интересам человека и его развития. И она вписана в социальный контекст, она должна защищать человека, его благополучие, с другой стороны — предвосхищатъ развитие социального контекста. И мне кажется, что надо исходить из этой гуманитарной, гуманистической миссии психологии. С одной стороны, создавать условия для развития человека, с другой стороны, обращать внимание общества на то, что это необходимо делать. Успешное и богатое общество состоит из успешных людей, зрелых, здоровых в широком смысле слова. Психологи могут создавать, предвосхищать условия для такого развития, помогать тем, кто в силу разных причин попадает в сложные ситуации.

Также важно рассматривать человека на протяжении его жизненного пути, чтобы он понимал, зачем он пришел в этот мир, и адекватно своему проекту жизненного пути развивался. Мы принимаем человека на первый курс, и он будет работать через пять лет. Значит, мы должны прогнозировать востребованность специалистов через пять лет, учитывая аспекты развития общества и, безусловно, учитывая то, как психология развивается в мире. Надо понимать, что психология сегодня востребована как прикладная наука. И ничего плохого в этом нет. Мне кажется, что деление на прикладную и фундаментальную науку несколько условно. В любом прикладном исследовании можно получить данные для обогащения фундаментальной науки. И это нормально. Знание должно быть не фрагментарным, а комплексным, как это было с самого начала развития факультета. И несмотря на дифференциацию, которая существует в специфике кафедр или идеях отдельных ученых, мы реализуем межкафедральные проекты. То есть, мы осуществляем объединяющий подход. И от этого все выиграют — и общество, и представители смежных специальностей, и студенты.  

Венера Галеева
Фото Сергея Ушакова

© Журнал «Санкт-Петербургский университет», 1995-2007 Дизайн и сопровождение: Сергей Ушаков