|
|
|
№ 11 (3759), 31 августа 2007 года
|
 |
|
|
|
|
Наш хор поёт…
Этот хор я впервые услышала по радио где-то в начале 50–х уже прошлого, XX века, будучи ученицей старших классов 233–й женской школы.
Услышала, поразилась его красоте и мощи, запомнила, выделила из всех остальных. Запомнила и имя художественного руководителя — Григорий Сандлер.
Должна сказать, что как всякий человек из ленинградской блокады, я жила под радио. На ночь мы его делали чуть слышным, днём прибавляли звук.
В те всё ещё несытые послевоенные годы, тесные, бедные, коммунальные, возрождённый Ленинград дарил нас через Радиокомитет потрясающей культурой. Шли прямые трансляции или записи (без купюр) целых опер классического русского (в первую очередь), итальянского, французского репертуара в исполнении солистов, хора и оркестра Большого театра Союза ССР. Из радиоэфира постоянно неслись голоса С.Я.Лемешева, И.С.Козловского, М.О.Рейзена, А.Пирогова, Д.Михайлова, Е.Шумской, В.Барсовой, Л.Максаковой,
И. и Л.Масленниковых, В.Кудрявцевой. Очень-очень часто мы слышали сцены из опер, романсы, русские народные песни в исполнении Ф.И.Шаляпина, Л.В.Собинова… Нет сил перечислить все эти имена. Сегодня не о них речь. Скажу лишь, что ежедневно с
16 до 17 часов шли концерты по заявкам радиослушателей. И великие певцы пели для нас наши любимые арии, романсы, народные и советские песни, мелодичные, с текстами, исполненными глубокого смысла.
|
 |
Наш хор поет |
|
Шли спектакли Малого театра и МХАТ им. Горького. Стихи и прозу читали В.Качалов, М.Тарханов, А.Тарасова, В.Пашенная… Снова скажу — нет сил назвать все великие имена. И не о них речь.
Мы слышали по радио симфоническую, фортепьянную, скрипичную музыку Чайковского, Рахманинова, Моцарта, Бетховена, Шуберта, Шумана, мессы и фуги Баха, Генделя в исполнении лучших оркестров, лучших солистов…
Радио познакомило нас с хором Свешникова, с Ансамблем песни и пляски Советской Армии под управлением Александрова…
Наше радио ежедневно, ежечасно воспитывало в нас любовь и понимание величия и красоты мировой культуры, в первую очередь — отечественной.
И вот среди этого непрерывного духовного пира, среди несказанной красоты звуков моё ухо и моё сердце уловили хор студентов Ленинградского государственного университета им. А.А.Жданова.
Должна сказать, что слово «университет» я впервые услышала во время блокады, в конце 1943 года, когда ещё и в школу-то не ходила. Тогда же решила, что буду учиться только там.
Шли годы. Я ни разу не «примерила» на себя никакой иной вуз. Только ЛГУ. Факультеты менялись в моём воображении (исторический, философский, химический, физический…). Окончательный выбор сделала в 1954 году, когда получила аттестат зрелости. В том же году поступила на биолого-почвенный, специализировалась на кафедре биохимии. В выборе никогда не раскаялась.
Итак, я — студентка ЛГУ. Немного освоившись (и отработав положенное время на уборке картофеля и томатов в Старом Петергофе, где располагался Биологический НИИ нашего факультета), я решилась — попробую поступить в хор, приду к Григорию Моисеевичу и попрошу принять меня. «За» — моя с детства ярко выраженная любовь к пению (пела постоянно), по обывательским меркам хороший слух и довольно сильный голос, «против» — абсолютная музыкальная безграмотность (нот не знала, о чём дальше говорить?!) и непоставленный голос. Я с одинаковым наслаждением пела арии Виолетты, Розины и Кармен, песни индийского и варяжского гостя.
В час икс пришла на репетицию и до её начала обратилась в Григорию Моисеевичу. Он выслушал меня и предложил голосом повторить то, что проиграл на фортепьяно. Я повторила. Проигрышей было 5–6 (так я запомнила), я повторяла. Наконец Григорий Моисеевич сказал: «Ладно. Беру. Слух у тебя есть. Какой голос — не пойму. Потом разберёмся». Указал, куда встать (не помню, но не среди первых сопрано). Тут же началась репетиция. Каждому (и мне!) дали листочек с нотами и текстом. Решила, что буду прислушиваться к соседкам и заучу мелодию. Запомнить слова — пустяк для меня (память была отличная).
Так и пошло. Григорий Моисеевич изредка поглядывал в мою сторону. Слушал. Я умирала от страха. А хор работал.
Каждая музыкальная фраза отделывалась до немыслимого совершенства. Особое внимание руководитель уделял чёткости, ясности пропевания (подачи?) звука и окончанию музыкальных фраз. Грозный шёпот: «Снять!», особенный жест — и хор замирал. Репетиции шли 4 раза в неделю по 4 часа вечером; в воскресенье, как правило, выступление. До выступлений я ещё не была допущена, но пропускать их, как и каждую репетицию, и подумать не смела. Ничего не пропускала.
Однажды Григорий Моисеевич сказал, обращаясь ко мне, что пора заняться музыкальной грамотой. Я обмерла от радости, но не решилась спросить, когда, где, с кем буду заниматься. Григорий Моисеевич в моих глазах был точно Зевс Громовержец. У такого не станешь отнимать время дурацкими расспросами.
А хор был необыкновенный. Многие солисты были настоящими певцами и певицами, среди них Людмила Филатова, впоследствии солистка нашего Кировского театра, народная артистка СССР. Практически все лучшие певцы были дипломантами или аспирантами разных факультетов. Особенно много было математиков.
Репетиции были тяжёлой, беспрерывной работой. Выступления поражали необычайной лёгкостью звучания, чистотой отделки, красотой выбранного репертуара.
Так проходил первый семестр моей учёбы в ЛГУ. Но тут вмешалась судьба. Она имеет обыкновение всегда и во всё вмешиваться, руша наши планы. Я тяжело заболела, надо было долго и аккуратно лечиться. Стало ясно, что занятия на факультете и в хоре мне не потянуть. И я ушла из хора, ушла с болью в сердце. «Отряд не заметил потери бойца…». И правильно сделал.
Но хор не ушёл от меня. За пять лет учёбы я не пропустила ни единого выступления в Актовом зале ЛГУ, в Филармонии и Капелле. Присутствовала и умирала от восторга на первом концертном исполнении оперы Глюка «Орфей» в Актовом зале с солистами хора (Л.Филатова — Эвридика), в Большом зале Филармонии — с солистами-профессионалами.
Услышав хоровое пение из громкоговорителя, я безошибочно узнавала свой любимый хор, хотя Хор Ленинградского радио (а потом и телевидения) под руководством Григория Моисеевича исполнял иногда абсолютно тот же репертуар, выстроенный в том же порядке. Хор студентов, по-моему, пел лучше профессионального — с полной самоотдачей, с отрывом от всего будничного, где надо — с явным озорством. Gaudeamus igitur в исполнении студенческого коллектива звучал по–особому возвышенно и торжественно. И мне всегда казалось, что Григорий Моисеевич больше любит студенческий хор.
Типичный концерт начинался песней «Летите, голуби», визитной карточкой хора. Она задавала тон, высокий, искренний, свободный, удивительно благородный. А такие песни, как «Не слышно шума городского», «Однозвучно гремит колокольчик», «В тёмном лесе», «Над полями», «Ах ты душечка», «Из-под дуба» и «Веники» (этой песней нередко заканчивался концерт хора студентов) неизменно приводили меня в состояние восторга, любви ко всему окружающему, желания вот сейчас, сию минуту сделать что-то особенно хорошее.
На концертах я нередко забиралась повыше, на хоры, становилась напротив Григория Моисеевича, чтобы видеть его лицо и жесты. Лицо Громовержца было прекрасно, пела каждая его клеточка, руки действовали мягко, властно и любовно в одно и то же время.
В 1959 году я закончила ЛГУ. У меня появились новые интересы и привязанности. На любимый хор оставалось меньше времени. Теперь уже изредка слушала его в Филармонии или Капелле, гораздо чаще — по радио. Слушала и восхищалась новыми для хора произведениями кантатно-ораториального жанра (С.И.Танеев «Иоанн Дамаскин», К.Орф «Кармина Бурана»). Из прессы знала об успехах коллектива в нашей стране, о его триумфальных гастролях в странах Европы.
С ужасом услышала о трагически-прекрасной (мгновенной) смерти Григория Моисеевича Сандлера в новогоднюю ночь, начавшую 1994 год.
Казалось, хор для меня остался как бесконечно далёкое очаровательное воспоминание о прошедшей юности. Но снова вмешалась судьба, и я не только узнала, что Хор студентов Санкт-Петербургского Государственного университета существует, но получила реальную возможность познакомиться с ним, сегодняшним. Побывала на репетициях и концертах, многое прослушала на кассетах и дисках. Неоднократно беседовала с руководителем хора Эдуардом Евгеньевичем Кротманом.
Кто он, сегодняшний руководитель прославленного коллектива, как ему работается? Когда и как его принял хор? Какие традиции прежнего он соблюдает? Что нового внёс и вносит в работу коллектива? Каковы планы на будущее? Такого рода вопросы волновали меня. Эдуард Евгеньевич отвечал откровенно и заинтересованно.
Он сын профессионального музыканта, мастерски владеющего баяном и аккордеоном. Мама с молодых лет пела в любительском хоре. В доме постоянно звучала музыка и пение. Слух, голос и желание играть на отцовских инструментах проявились с трёх лет. В квартире зазвучал ангельский голосок, крохотные пальцы потянулись к клавишам и кнопкам. С шести до семи лет обучался игре на скрипке в музыкальной школе им. Глазунова, по мнению специалистов, делал несомненные успехи, но занятий этих не любил. Бесконечные упражнения заслоняли музыку.
|
 |
Эдуард Кротман |
|
Когда мальчику исполнилось семь лет, отец сурово предложил ему сделать выбор. Сын отверг скрипку и сразу поступил в Хоровое училище им. М. Глинки при Ленинградской академической Капелле. Хором мальчиков в то время руководил прославленный маэстро Федор Михайлович Козлов.
В 1958 году, 17–летним мальчишкой, вместе с несколькими другими юными хормейстерами пришёл в хор студентов ЛГУ к Григорию Моисеевичу Сандлеру. Как-то получилось, что только Эдуард Кротман остался здесь в качестве хормейстера. Другие ушли в другие места. Громовержец отметил и полюбил юношу. А тот, окончив хоровое училище, немедленно поступил на дирижёрско-хоровой факультет Ленинградской Консерватории, успешно учился и закончил её, уже Санкт-Петербургскую, досрочно и с отличием, затем на своём факультете окончил ассистентуру — стажировку (аспирантура без защиты кандидатской диссертации для исполнительских специальностей). Учился в классе профессора А.Е.Никлусова.
В 1992 году Эдуард Кротман был удостоен диплома и специального приза на международном конкурсе хормейстеров в Таллинне. И все эти годы работал в университетском хоре хормейстером. Сандлер постоянно называл Эдуарда своим преемником, но хором руководил сам. Единолично и полновластно.
Через несколько дней после смерти Григория Моисеевича администрация СПбГУ предложила Э.Е.Кротману возглавить хор студентов. Были тогда и другие претенденты на эту должность, но их отклонили ректорат и руководство Студенческого клуба Университета.
Итак, Эдуард Кротман стал руководителем прославленного коллектива. Хористы по-разному отнеслись к новому руководителю. Многие сразу приняли его, но не все. Ведь Э.Кротман уже девять лет жил и дышал одним воздухом с хором. Для многих он оставался всего лишь подросшим мальчиком, ровесником, воспитанником прославленного маэстро, нуждавшимся в постоянных советах и опеке. По мнению таких хористов, надо лишь продолжать прекрасные традиции, поддерживать и укреплять их. А новое — откуда оно возьмётся у вчерашнего мальчишки?
Но Э.Кротман, отлично воспитанный, безукоризненно вежливый и непреклонно твёрдый в своих убеждениях, с первых дней взял власть в свои руки. Сомневающихся и противостоящих заинтересовал, обаял, очаровал, убедил. Кто-то ушёл из хора. Однако свято место пусто не бывает — пришли другие.
Через четыре месяца от начала руководства хором Эдуард Кротман отправился со своим коллективом на гастроли в Париж. Русские народные, духовные и светские вокальные произведения прозвучали на сцене театра «Одеон», под сводами парижских соборов. Успех был полный, неподдельный. Эти гастроли серьёзно, весомо укрепили авторитет молодого руководителя.
По словам Эдуарда Евгеньевича, вот уже десять лет этот коллектив — его хор. Хор студентов СПбГУ по-прежнему носит звание Народного коллектива России, стал лауреатом Международного фестиваля в Крыму в 2004 году, победителем среди хоров студентов Санкт-Петербурга на Межвузовском фестивале музыкальных коллективов 2006 года.
Сегодняшний репертуар хора наполовину традиционный, свято оберегаемый (народные, духовные и светские произведения Чайковского, Рахманинова, Калинникова, Березовского, Архангельского, Свиридова); Carmina Burana Орфа, «Иоанн Дамаскин» Танеева, месса Франка, Вторая симфония Малера. По-прежнему чистое звучание молодых голосов искренне волнует души слушателей.
А вторая половина репертуара — новая, серьёзная, озорная, разная. Судите сами: Catulli Carmina Орфа, Magnificat Вивальди, «Освобождённый Прометей» Листа, «Половецкие пляски» из оперы Бородина «Князь Игорь». Эти произведения не раз звучали в Большом зале Филармонии им. Шостаковича с оркестрами под управлением Е.Светланова, Ф.Мартынова, В.Альтшулера, Г.Каплана, Л.Бальчюнаса, А.Анисимова, Ю.Аниханова, В.Чернушенко. Requiem Верди, Requiem Моцарта, Gloria Вивальди, хоровые произведения русских и зарубежных композиторов были исполнены на сценах Государственной Консерватории, Капеллы им. Глинки, Смольного собора, театра Государственного Эрмитажа, с оркестрами под управлением С.Стадлера, В.Альтшулера, С.Лютера, А.Титова.
Хочу поделиться впечатлениями, нахлынувшими на меня при прослушивании одного из перечисленных произведений. Requiem Моцарта — это дыхание вечности, это не погребальная песнь, а бездонное ощущение страданий, надежды и любви к человечеству. Исчезают тревоги, на душе светло и тепло. Всё вокруг пронизано неосознанным предчувствием Божественной тайны. Кто я? Откуда? Зачем?
Память словно возвращает меня к началу жизни, к трудно и счастливо прожитым годам, воскрешает испытания зрелости, дарует осознание мудрости и бессилия моего сегодняшнего дня…. Этот концерт мне довелось услышать в Актовом зале Университета осенью 2001 года. Камерным оркестром Филармонии дирижировал В.Альтшулер.
«Маленькая торжественная месса» Россини, впервые прозвучавшая в Большом зале Филармонии (и вообще впервые в Санкт-Петербурге) в 1997 году — истинная находка художественного руководителя хора, новый вокальный бриллиант превосходной огранки — получила высокую оценку знатоков и любителей хорового искусства. Хор пел в сопровождении фортепьяно и органа (В.Мищук и Ю.Семёнов). Особо тёплые слова принадлежали В.А.Чернушенко.
Студенческий хор можно услышать не только в концертных залах Санкт-Петербурга, но и в Царскосельских парках и костёле, в Белом зале Большого дворца и возле главного каскада в Нижнем парке Петергофа. Неутомимый руководитель, используя столь великолепные и часто необычные площадки, добивается особо строгого и стройного звучания исполняемых произведений. Красота окружающего мира усиливает впечатление.
Э.Кротман не раз вывозил своих питомцев в Европу. Летом 2001 года гастролировали в Испании и Франции: участвовали в заключительных концертах хорового фестиваля в испанском Кантанигросе; выступили с сольными программами a capella в Мадриде и Толедо. Успех был так велик, что ТВ Испании транслировало записи этих концертов. Тогда же вместе с хором Мадридского университета, греческим хором с острова Крит и Мадридским симфоническим оркестром наш хор исполнил Requiem Моцарта. Ярко и успешно выступили с программой русской музыки в городе Тулуза (Франция).
В мае 2002 года состоялись гастроли в Варшаве, где наш хор выступил с программой русской музыки, а с хором Варшавского университета и Гданьским симфоническим оркестром исполнил кантату Карла Орфа Carmina Burana в концертном зале «Фокус» и в Концертном зале польского радио.
В декабре того же 2002 года хор участвовал в праздновании 700–летия Университета Ла Сапиенца в Риме в составе хоров старейших университетов Европы, принял участие в «Папской мессе» в Ватикане, дал сольный концерт в церкви Санта-Леоне. Везде имел заслуженный успех. В мае 2003 года в честь 300–летия нашего города в Большом зале Филармонии состоялся совместный концерт с хором Варшавского университета. Исполняли Exodus польского композитора Килара и кантату Прокофьева «Александр Невский». Совместно с хором Третьего Римского университета в Большом зале Филармонии в октябре 2003 года был исполнен Requiem Верди. С каким бы студенческим хором ни выступал наш, он всегда — ведущий, локомотив, на него падает основная нагрузка, так как он сильнее, в нём более яркие голоса.
Хочется особо отметить, что жизнь хора неразрывно увязана с жизнью Университета. Каждый год 31 августа на площади имени А.Д.Сахарова хор приветствует вновь принятых, тех, кто завтра начнёт студенческую жизнь. А в последнюю неделю июня выпускники, получающие дипломы об окончании университета в знаменитом Манеже кадетского корпуса, слышат на прощание торжественный Gaudeamus.
В апреле нынешнего 2007 года хор чествовал в зале Академической капеллы им. Глинки ректора СПбГУ и свою неизменную почитательницу Людмилу Алексеевну Вербицкую — почётного гражданина нашего города. Сюрпризом программы было первое исполнение в России Танго-мессы М.Палмери совместно с молодёжным камерным оркестром университета. Людмила Алексеевна на протяжении многих лет заботится о своем любимом хоре, помогает ему.
Присутствовавший на концерте петербургский композитор, народный артист России Яков Дубравин не только высоко оценил вдохновенный труд, но и передал Эдуарду Евгеньевичу ноты своих новых произведений. Композитор пожелал, чтобы студенческий хор стал первым их исполнителем.
В начале мая на специальных чтениях в Музее истории СПбГУ в честь 150–летия со дня рождения А.П.Столыпина, выпускника естественного отделения физико-математического факультета Императорского Санкт-Петербургского университета, хор исполнил юбилейный гимн, посвящённый ИСПбУ. Музыку и слова гимна написал в 1869 г. старший брат будущего премьер-министра России Д.Столыпин, выпускник историко-филологического факультета Университета. С момента создания гимн был исполнен всего три раза. Участники заседания — члены Столыпинского общества, Дворянского собрания Санкт-Петербурга, знаменитые универсанты, научные сотрудники и друзья музея, почитатели хора — все были искренне тронуты.
Итак, программы выступлений хорового коллектива многочисленны и разнообразны, плотно включены в культурную жизнь Университета, Санкт-Петербурга, европейских городов. Как же всюду успеть?
Две-три репетиции в неделю, каждая по три-четыре часа. Половина хористов — студенты филфака, остальные — других факультетов СПбГУ. Несколько математиков ездят из Старого Петергофа, не опаздывая и ничего не пропуская. Практически каждый участник хора закончил музыкальную школу. Работают очень интенсивно. На подготовку нового серьёзного произведения Э.Кротман тратит не более трёх месяцев.
Я побывала на генеральной репетиции совершенно новой программы. Это песни Ф.Лея, М.Леграна, из репертуара Ф.Синатры, — всемирно известные хиты середины прошлого века. В течение трёх часов художественный руководитель строго отрабатывал небольшие части этих произведений, добиваясь нужного, ему ведомого результата. Отдельные места повторяли по 4–5 раз. И хотя хор повиновался своему шефу, я заметила, что несколько девушек пели едва-едва слышно, не напрягая себя. Во время кратких перерывов хористы увлечённо толковали о чём-то своём. 16 мая я в Актовом зале СПбГУ на первом исполнении этой программы.
Наш хор пел по втором отделении концерта, отдав первое Хору полицейских Франкфурта-на-Майне. Никого ни с кем не сравниваю. Как говорится, не входит в задачу исследования. Веду речь только о студенческом коллективе.
Концерт меня радостно удивил. Девушки в чёрных брючных костюмчиках, украшенных лёгкими цветными шарфиками, к лицу причёсаны, с лёгким макияжем. Юноши в чёрных костюмах, белоснежных сорочках с галстуками-бабочками, аккуратно и красиво подстрижены. Все глаза горят вниманием к исполняемому произведению и рукам Эдуарда Евгеньевича. На щеках румянец волнения, который так красит юные лица.
И вот первые аккорды фортепьяно, первый взмах руки дирижёра, и полились звуки знакомого «Нью-Йорк — Нью-Йорк». Хор поёт прекрасно (текст на английском языке), полностью подчиняется рукам дирижёра. Вот шевельнулся безымянный палец левой руки — часть голосов ушла. Вот Э.Е. словно выманивает (подманивает) рукой, и нужные в данный момент голоса крепнут, летят навстречу залу. Особый жест правой и левой рукой — и весь хор поёт в полную силу. Отчётливо слышны голоса и тех, кто «берёг» себя на репетиции. Понимаю, что сейчас никто не думает о своём, личном. Все объединены. Более того — слиты. Я обошла хоры и, как в далёкие годы, встала напротив дирижёра. Его лицо — молодое, вдохновенное, красивое — поёт. Рот беззвучно повторяет каждую фразу. Иногда кажется, что поют руки и даже плечи.
Каждый номер вызывал бурю аплодисментов. Подносили цветы. Концерт прошёл с огромным успехом. Исполнители и слушатели получили одинаковое наслаждение. Успеху способствовало и то, что практически все номера были исполнены в авторской, очень изящной обработке Сергея Петровича Тарарина, превосходного музыканта — концертмейстера хора, с которым он работает вот уже 8 лет.
Концерт закончился овацией. Зал стоя долго рукоплескал своему любимому коллективу, его художественному руководителю, концертмейстеру и хормейстеру Виктору Валентиновичу Охреме… К слову, последний работает с хором уже 10 лет. Виктор Валентинович сам выпускник нашей Консерватории, вокалист, дирижёр, концертмейстер. Виктор Валентинович постоянно работает с отдельными партиями, при необходимости замещает и дирижирует хором.
На «бис» исполнили «Нью-Йорк — Нью-Йорк». Пели даже лучше, чем в начале концерта. С полной самоотдачей, радостно, в более быстром темпе. Зал бушевал от восторга.
Могу сказать с уверенностью — мой любимый хор жив, он в надёжных руках своего Мастера. Перспективы коллектива и его руководителя безграничны.
Искренне благодарю Аллу Борисовну Степанову, директора студенческого клуба, за помощь в оформлении данной статьи. 
Р.И.Шендерова,
выпускница биофака ЛГУ 1959 года,
доктор биологических наук
|
