№ 10 (3758), 28 июня 2007 года
главная | оглавление | <... | ...>

Социобиология в России
Реформы хирурга Николая Пирогова

В СССР тема социобиологии была закрытой долго. Считалось, что социальное и биологическое разделены непроницаемым барьером. Только недавно были изданы работы 1960-х годов, и то не все, нобелевских лауреатов Конрада Лоренца, Николаса Тинбергена. До сих пор не переведены книги на эту тему Эдварда Осборна Уилсона, Роберта Мак-Артура, изучавших сходство и различие поведения животных и людей.

Н.И.Пирогов

Это выработало не только боязнь данной темы, но и привело к непониманию важнейших открытий отечественных гениев. Например, множество людей, почитающих великого хирурга Николая Ивановича Пирогова, даже не подозревают, на каких социобиологических принципах зиждятся его блестящие реформы.

Больница — хоромы или… Бараки?

Любопытный факт: при жизни Пирогова в его честь была названа не шикарная больница, а один из… бараков инфекционного лазарета. Это была особая форма признания его работ в области социобиологии скоплений. Исследованием темы скоплений Пирогов занимался свыше 40 лет.

Когда он, еще молодой хирург, после защиты докторской диссертации в Дерптском университете (ныне Тартуском) работал в 1836–1839 годах в небольшой клинике, то поместил всех больных в одну палату, чтобы было удобно наблюдать за их состоянием. И вдруг в палате — резкий всплеск смертности!

В 1841 году Пирогов переезжает в Петербург и начинает оперировать в военных госпиталях, в которых скопилось до 2000 раненых. И снова страшный всплеск смертности!

Пирогов заметил и статистически доказал, что в больницах, состоящих из крупных палат с массивными каменными стенами и потолками, непроницаемыми для воздуха, с плохой вентиляцией, в палатах этих размещались сотни больных, — там смертность повышалась независимо от мастерства хирурга. Сегодня мы знаем, что виной тому микробиологическая инфекция, заражающая раны и усиливающаяся после их загноений.

Русских солдат, воевавших на Кавказе, после ранений отправляли в госпитали, устроенные в монастырях или крепостях. Последствия скопления там раненых были самыми плачевными. Горцы же лечились в родных аулах, и эти маленькие “ласточкины гнезда”, словно прилепленные к скалам, как ни странно, уменьшали смертность от ран.

Во время Крымской войны патриотически настроенные жители Севастополя отдавали лучшие дома — губернатора, дворянских собраний — для раненых солдат и офицеров. А громадные госпитали, устроенные в них, угрожали стать братскими могилами — настолько быстро возрастала в них смертность. Подобную закономерность выявили в то время врачи и других стран мира: американцы через несколько лет эксплуатации госпиталя… сжигали здание дотла!

Пирогов сообщает с фронта родным и коллегам, что в Севастополе “в семи помещениях скучены до трех тысяч больных… В Симферополе опять накопилось до пяти тысяч больных, сложенных в сорока пяти инфекционных гнездах”.

Врачи того времени не могли открыть источник инфекции, и это побуждало их к административным реформам. Одним из направлений реформирования медицины для Пирогова был переход к одноэтажным барачным лазаретам. В них реализовался принцип рассеяния больных в небольших изолированных друг от друга домиках, желательно во внегородском пространстве.

Петербуржцы хорошо знают инфекционные Боткинские бараки. Барачные госпитали были распространены в Америке и Германии. Не потому, что не было денег на крупные больницы. В предисловии к работе И.В.Бертенсона на эту тему Пирогов подчеркивает, что подобная “конституция” больницы уменьшит смертность не только от операций, но и от болезней: “Есть болезни, исключающие вообще всякое госпитальное лечение; к таким я отношу именно туберкулез. В каком бы лазарете ни поместили нескольких туберкулезных вместе в одном закрытом пространстве, всегда будет плохой результат не только в отношении смертности, но и относительно продолжительности болезни”.

В конце жизни Пирогов проверяет этот вывод, вновь обращаясь к хирургической практике в селе Вишня, в имении жены. Он работает только с одним фельдшером и размещает оперированных в небольших хатах-мазанках, получая минимальные за свою жизнь цифры смертности и осложнений.

Поэтому замысел сельской медслужбы по проекту Пирогова — создание групп разъездных врачей, посещающих больных на дому, чтобы не образовывать очагов распространения заболеваний. Такая организация медпомощи кажется более дорогой, но на практике она дешевле, потому что врачу не приходится лечить пациента по нескольку раз. Для Красного Креста, спасающего губернии от эпидемий, мыслитель предлагает формирование летучих отрядов с медикаментами.

Как это часто бывает, после открытия антисептики и антибиотиков наблюдения ученого надолго сочли устаревшими, но в современных работах инфекционистов появились такие понятия, как “резервуар для развития инфекции”, под которым понимается совокупность “живых объемов” для размножения возбудителей.

Вывод Пирогова: скопления масс предшествуют патологии и усиливают ее. Особенно опасно скопление травмированных масс.

Военно-полевая медслужба:
восемь очагов скоплений

Знаменитая реформа военно-полевой медслужбы, проведенная Пироговым, почти целиком построена на социобиологических приемах рассредоточения травмированных живых масс.

Задачи, которые решает реформатор: быстро, минимально травмируя, убрать раненых с поля боя, прооперировать их и рассеять по пространству тыла, не допуская скоплений.

Бараки, сохранившиеся на территории Боткинской больницы.

Где же возникают очаги скоплений при военных действиях?

Очаг 1: Поле боя. Прежде применялись носилки из ружей и шинелей, которые были тяжелы, неудобны и травмировали раны. Несли раненого товарищи, не знающие элементарных основ оказания первой помощи. Медленная переноска приводила к тому, что образовывались скопления раненых вблизи мест ожесточенных сражений.

Очаг 2: Полевые перевязочные пункты. Традиционно считалось главным вынуть пули у всех раненых, и потому часто они несколько дней дожидались очереди на операцию, сложенные рядом друг с другом.

Очаг 3: Палаты лазарета. Традиционно в качестве медперсонала использовались санитары из негодных к службе солдат, которые беспробудно пьянствовали, не замечая симптомов осложнений у раненых, заражений, часто даже не вынося трупы.

Очаг 4: Здание госпиталя. Под госпитали принято было отдавать самые вместительные каменные дома. Последствия этого читателю уже известны.

Очаг 5: Рана после операции. Для удаления гноя использовалась корпия — метелка из пучка волокон, которой промокали свежую рану и… хранили ее до следующего раза под подушкой. В корпии размножалась инфекция, которая переносилась в рану.

Очаг 6: Транспорты. Раненых желали быстрее спасти и вповалку клали в неприспособленные телеги, стараясь использовать для перевозки любой транспорт. Раны травмировались, открывались в пути, и люди погибали.

Очаг 7: Перевязочный пункт на пути в тыл. Здесь неделями ожидали новых телег. Без медперсонала, который оставался весь в прифронтовых лазаретах, все осложнения тут же приводили к смерти.

Очаг 8: Места скопления инвалидов. Прежде правительство выделяло им пустующие крепости или селения, и они превращались в притоны преступности, наводящие ужас на соседние города и деревни. Нередко инвалиды шли толпами по российским дорогам и просили милостыню. Плохо умея ухаживать за своими ранами и с трудом передвигаясь, они могли становиться переносчиками эпидемий.

Выявив очаги скопления, Пирогов последовательно решает творческие задачи.

Борьба с очагом 1. Быстрая переноска с поля боя без травмирования осуществляется с помощью специализированных носилок, колясок, повозочек. Здесь мы встретим целый фейерверк изобретений, описанных позже в знаменитых “Началах военно-полевой медицины”.

Борьба с очагом 2. Как совместить оказание помощи раненым и быстроту обработки больших масс? Производится быстрая сортировка раненых, в ходе которой они разделяются на легких, тяжелых и безнадежных. Все здесь происходит совсем не так, как предполагает неискушенный наблюдатель. У раненых никто сразу не вытаскивает пуль, если их смещение не представляет угрозу жизни (это “работа на зрителя”, как выражался в письмах Пирогов), но зато быстро гипсуют или ампутируют сложные переломы.

Борьба с очагом 3. Решается созданием общины сестер милосердия.

Борьба с очагом 4. Для этой цели выделяются специальные сестры-вентиляторши, обязанные следить за проветриванием. Позже Пирогов приходит к идее складной, проветриваемой госпитальной палатки на
3–4 раненых. Такие палатки рядами устанавливаются на открытой местности. При необходимости, в зависимости от условий боевых действий, под них могут быть использованы юрты, хаты, чумы, кибитки.

Борьба с очагом 5. Нужно, чтобы средство очистки раны удаляло гной и обновлялось. Это… струя воды! Пирогов предлагает промывку ран из чайничков.

Борьба с очагом 6. Проводится работа по оптимальному приспособлению самыми дешевыми средствами типовых вагонов, телег, тарантасов для сберегающей перевозки раненых. Впервые разрабатывается специальный железнодорожный транспорт и выдвигается идея эвакуации — рассеяния раненых по прифронтовым районам. С помощью общины милосердия Пирогов весь путь раненых превращает в стадии процесса лечения.

Борьба с очагом 7. Организуется встречная помощь сестер и врачей из невоюющих районов и зон эвакуации.

Борьба с очагом 8. Полноценное включение в послевоенную жизнь травмированных раненых предполагает целый комплекс мер: назначение пенсий, размер которых зависит от степени потери трудоспособности, создание специальных мастерских для обеспечения инвалидов приработком; выпуск газет, в которых обсуждаются проблемы инвалидов, производство протезов.

Способ поиска очагов скопления позволяет быстро и оперативно оценивать качество работы и санмеедслужбы в целом, и каждого ее звена в отдельности, приводит к поразительной комплексности видения реформаторских задач.

Следует добавить новые важные закономерности, обнаруженные Пироговым при анализе проблем санмедслужбы: скопление масс — следствие травматического процесса.

Для ликвидации скоплений Пирогов объединяет движение ветра, воды, санитарных команд, поездов, гужевого транспорта всех видов, пеших потоков, общероссийского женского движения, частной помощи.

Успех реформы санмедслужбы принес Пирогову всемирную славу, Вторая мировая война подтвердила значимость каждого положения. Но при этом принципы реформы, как противоречащие догмам марксизма, не разъяснялись!

Массовая школа — благо во зло?

Распространяя свой социобиологический подход, Пирогов в 1850-х годах обращается к анализу патологических процессов в закрытых детских учреждениях: пансионах, юнкерских и морских училищах. “Как в госпиталях больные, скопившись, вместо излечения заражаются госпитальными болезнями и пропадают, так и в закрытых заведениях нравственные заразы, развившиеся от скопления, губят воспитанников”

Если скопление детей в пансионах — симптом неблагополучия, то можно предполагать существование какого-то скрытого травматического процесса. В работе “Вопросы жизни” Пирогов обнаруживает источник педагогических травм. Это насильственное навязывание детям будущей профессии государством и семьей.

Отчего переполнены детские военные училища? Да оттого, что дворян из высших семей по традиции с рождения записывали в полк. Ребенок рос и… продвигался по службе. Ему и не было предоставлено никакого выбора.

Скопление возникает вроде во благо: для охранения детей от вредного влияния окружающего мира. И снова в работе “Школа и жизнь” Пирогов сравнивает школу и госпиталь: что для целей воспитания молодого поколения “казалось бы, рациональнее, как отделить его от пороков и заблуждений окружающей среды и воспитать для лучшего будущего по всем правилам искусства? Но что же выходит на деле? Глядишь, и в эти образцовые заведения… закрадываются так же, как и в госпитали, свои заразы — не госпитальные, а воспитательные”.

Первая болезнь — перерождение личности детей в больших коллективах: “Пока они воспитываются у добрых родителей или под наблюдением дельного воспитателя, все идет хорошо. Но как скоро эти же самые воспитанники перейдут в заведение, сойдутся вместе с сотней других, …в толпе, сведенной вместе, развиваются нравственные недуги, неизвестные отдельным личностям”.

Вторая болезнь — бюрократия: “Такие заведения, вмещая значительное число воспитанников, не могут быть организованы без строгого соблюдения дисциплинарного порядка, касающегося исключительно обрядной стороны жизни… Кто, знакомый с натурой молодежи, не знает, как она враждебно смотрит на внешние стеснения, когда они имеют целью одно только соблюдение формы?”.

Третья болезнь — избранность: “Гимназия не должна воспитывать будущее поколение в духе касты — не должна давать никакого намека на специальную цель в образовании, не должна развивать отдельность и высокомерие”.

Если вчитаться в аргументацию Пирогова, то мы увидим описание патологического цикла, вызываемого скоплением: оно — следствие пренебрежения к призванию детей или желания отгородить их от внешнего мира, что ведет к усилению бюрократии и подавлению личности, и, в свою очередь, воспроизводит скопление в больших масштабах.

При реформировании закрытых учреждений, по мнению Пирогова, необходимо осуществить целый ряд мероприятий на разных уровнях. Во-первых, следует вести разъяснительную работу среди родителей о том, чтобы они, желая добра ребенку, не торопились отдавать его в закрытое заведение с ранней специализацией. Во-вторых, всеми силами противодействовать возможному духу казармы в таких учреждениях. В-третьих, стараться изживать ненужную обрядовость из учебного процесса, уменьшив число смотров, комиссий, инспекций. В-четвертых, децентрализовать систему специальных училищ, чтобы они не были сконцентрированы только в столице. Программа закрытого училища должна строиться с таким расчетом, чтобы школьное образование, даваемое в периферийных учебных заведениях, оказывалось достаточным для поступления, а плата за образование была под силу не только семьям с высоким доходом.

В упоминавшемся уже вступлении Н.И.Пирогова к работе о барачных лазаретах говорится и о школе: “Мне на моем веку не однажды доводилось видеть в одной и той же местности и школы, напоминающие средневековые лазареты, и госпитали, напоминающие средневековую школу. Я видел в тех и других и скученность, и физические и нравственные заразы, и недостаток в убеждениях, средствах и знаниях”.

Взгляды Пирогова на закрытые заведения не следует толковать примитивно. Он понимает, что коллективное образование неизбежно в обществах, но считает, что в этом случае учителя должны учитывать опасность подавления личности и обрядового бюрократизма.

Воскресные школы: забытые… взрослые?

В работе “Вопросы жизни” Пирогов приходит к парадоксальному выводу: взрослые нуждаются в не меньшей, а иногда и большей педагогической помощи, чем дети. Между тем общество уже не заботится о них, считая, что образовало нужных ему специалистов, не замечая громадных неуправляемых толп, потерявших свой идеал, прежние убеждения и живущих по инерции. Эти толпы представляют очаг застоя, опасный для жизни общества, массы травмированных прежней утилитарной педагогикой и близорукой политикой государства.

Если травмированным на войне необходимо создать условия для включения в обыденную жизнь, то на уровне педагогики надо дать им возможность нового духовного роста. Появляется идея “школы для всех”, в которой бесплатно будут преподавать энтузиасты просвещения.

В 1859 г. в Киеве при Подольском училище открыта первая воскресная школа, а через год их уже 300 по всей стране! “Успехи учеников воскресных школ, — вспоминал Пирогов, — …были при прилежном способе учения изумительны. Грамота усваивалась почти вдвое и даже втрое скорее, чем в приходских и других училищах, посещаемых ежедневно. Читая, ученики всегда понимали, что читают, — явление, как известно, не так-то часто наблюдаемое в других школах”.

Проверяющие чиновники обвинили учредителей школ в “страшном” преступлении: “низшие” сословия смеют обсуждать в школе будущие реформы царя-батюшки! После проведения уложений 1861 г. полиция закрыла все воскресные школы. Вместе с ликвидацией очагов пропаганды были уничтожены и зародыши просветительства. Записка Пирогова о воскресных школах, где он пытался чиновникам прошлым и будущим объяснить их значение для России, была засекречена.

Живое и мыслящее

Некоторые обществоведы будут морщиться от частого упоминания термина “скопления” применительно к социальным организмам: это, мол, “биологизм”, а мы изучаем высшие формы.

Действительно, гибельное влияние скученности на популяции животных, рыб, беспозвоночных известно любому биологу. Эколог, проводящий опыты на рачках-дафниях, знает, что несколько штук их, умещающихся в капле, нужно держать в целом стакане воды; в микробиологии введено понятие “предельной концентрации”, которая допустима для выживания популяции.

Только упертые в свои реформы политики упорно не желают признавать, что подчиняются законам живого. “Реформы” выбрасывают на улицу десятки тысяч людей, образующих толпы беженцев во имя некой абстрактной идеи “рынка”. Глобализм приводит к миграции масс населения, и страшно опасно, если управители не понимают, что помимо социальных законов развития есть социобиологические, которые действуют неотвратимо.

Ценность взглядов мыслителя на общество при реформировании социальных структур — в понимании того, что социальное и мыслящее в человеке не рождается само. Слабый человек, потерявший идеалы, испытывает искушение пристать к толпе. Чем больше вырастает толпа, тем агрессивней и сплоченней она становится, подавляя индивидуальность. Если скоплениям созданы условия роста, они заражают новые территории социальными эпидемиями насилия, преступности, бездуховности. При проведении реформ, не учитывающих закономерностей развития живого, не вырастет и мыслящее гражданское общество.

Наоборот, создание условий для благоприятного роста живого ведет к социальным успехам. Европейским странам удалось снизить преступность не столько полицией, сколько равномерным развитием жилого пространства.

Предоставление свободы ученым в междисциплинарных исследованиях привело к созданию экологии и кибернетики, ставших основой экономического процветания западного мира. В противоположность этому кампанейщина в научной политике СССР и административная изоляция социальных наук от других дисциплин, изучающих человека, обусловили примитивность реформаторских концепций для такой сложной социобиологической системы, как общество.  

Игорь Захаров

© Журнал «Санкт-Петербургский университет», 1995-2007 Дизайн и сопровождение: Сергей Ушаков