|
|
|
№ 9 (3757), 15 июня 2007 года
|
 |
|
|
|
|
Где цветы, дай мне ответ?…
Вдохновляют труппу наставники из БДТ — режиссер Евгений Николаевич СОЛЯКОВ и «музыкально всемогущая» (как называют ее сами ребята) Вера Григорьевна ИОНОВА а также лучшие хореографы города: Сергей ГРИЦАЙ, Заслуженный деятель искусств, лауреат Государственной премии России и Гали АБАЙДУЛОВ, лауреат Государственной премии СССР. Считается, что линиям судьбы свойственна некоторая игра словами — и спектакль об утраченных звездах был создан при поддержке Федерации космонавтики России. Практически сразу после премьеры «Марлен и ее друзья» отправились на гастроли в Смоленск, а по возвращении выступили на Дне филолога и восточника.
|
 |
Екатерина Лежух-Кудрина — Марлен Дитрих, Андрей Иванов — Морис Шевалье |
|
Напомним, что первой постановкой трилогии был спектакль «Смертельное танго, или Берлин-Кабаре. 1932-й». В череде музыкальных номеров рассказывалось о жизни Германии до прихода к власти Адольфа Гитлера. В депрессивном Берлине дает представление вымышленное политическое кабаре «Вавилон». Первая мировая война закончилась для страны унижением. Экономика в упадке, люди сидят без работы и погружаются на дно — и в социальном, и в нравственном смысле. Итог — к власти приходит диктатор, избранный народом.
Вторая часть трилогии — спектакль «La vie en rose. Die Verbannten. Pariser Cocktail» («Жизнь в розовом цвете. Изгнание. Парижский коктейль»). Многие представители творческой интеллигенции эмигрировали в Париж: величайший драматург ХХ века Бертольд Брехт, писатель Эрих-Мария Ремарк, композиторы Курт Вайль, Фридрих Холлендер, Миша Шполянский. В Париже оказалась и выехавшая ранее на съёмки в Америку Марлен Дитрих. Действие происходит в парижском кабаре 1933–1935 годов. Среди французских героев «певица века» Иветт Жильбер; звёзды французского шансона Мистингет и Морис Шевалье. Первые шаги на сцене делают Шарль Трене и парижский Воробышек — в будущем великая и неповторимая Эдит Пиаф.
Теперь — о заключительной части истории, спектакле «Marlen und ihre Freunde: the Lost Stars (Sag mir, wo die Blumen sind?)» («Марлен и ее друзья: утраченные звезды. (Скажи мне, куда исчезли все цветы?)»). Здесь нужно сделать существенную ремарку. И актеры, и зрители понимают, о каких реально живших людях идет речь, но официально называть персонажей спектакля по фамилиям не принято даже в программке вечера. Тем самым создатели спектакля выражают свой пиетет по отношению к великим личностям, полностью воссоздать которые на сцене невозможно. Тем не менее, чтобы и читатели понимали, о ком именно идет речь, мы позволим себе некоторые отступления из реальности театральной в реальность культурную.
Восхищенными глазами зрителя
Итак, действие первое. Парижское кабаре, 1939 год.
На рояле отсыпается подвыпивший аккомпаниатор. Лощеный шансонье быстро приводит его в состояние, близкое к рабочему. Публика веселится. Появляется роскошная женщина Иветт Жильбер, вдохновившая художника Тулуз-Лотрека на целых два альбома собственных изображений, и объявляет с неповторимым парижским прононсом свой номер: «Мадам Артюр!». Начинается уморительное противостояние таланта и похмельного синдрома. В свое время многих озадачивал ролик о «мадам Козявкиной в летних турнюрах» (это имело место в те годы, когда можно было показывать в рекламе пива все, даже людей), а вот эти самые турнюры зритель так и не увидел. И вот, наконец, узрели все: на сцене Иветт извлекает из недр пышной юбки некий тяжеловесный предмет гардероба, подбитый ватой, дабы наказать им обнаглевшего аккомпаниатора. Смотришь, и понимаешь — вот, оно самое!! Турнюр!!!
|
 |
Светлана Курьянова и Всеволод Москвин в номере «Мадам Артюр». |
|
…Занавес.
Известно, что труппа «Филолалия» очень любит номер «Todestango»/«Смертельное танго». Во всяком случае, он существует в репертуаре уже много лет и кочует из одного спектакля в другой. В заштатном кабаке протирает стаканы длинноногая буфетчица — само олицетворение порока и разврата. Появляются двое — Гитлер и Сталин. Далее в программе: танцы втроем, обольщение и предательство, стрельба из дамского револьвера. Но — все останутся живы. Номер закончится дружескими объятиями картонных диктаторов. Наблюдать за ними — из современного Петербурга! — жутковато. Слишком злободневны эти персонажи для нашего города, на улицах которого дерутся «фа» и «антифа», и среди бела дня от ножевых ранений гибнут иностранцы. А в центральных книжных магазинах продаются открытки с изображением Сталина, и представители охранных структур считают бонтоном цитировать высказывания Иосифа Виссарионовича на предмет дисциплины и допустимых мер наказания. Интересно, в каких кварталах нынешнего Берлина могут пользоваться спросом репринты открыток времен Гитлера?
Самое время перелицевать эти образы в нестрашных, но и не смешных паяцев…
Между тем кабаре переселяется в Калифорнию, США: «Those Lazy Hazy Crazy Days of Summer»/«Эти беспечные весёлые летние денёчки», торжество постмодернизма и массовой культуры. У подножия Статуи свободы бал американских архетипов: банкир, священник, шериф и гангстер, нянюшка-негритянка и целых три Мэрилин Монро — чтобы никому не показалось мало. В кульминационный момент этого беспредела Статуя свободы сходит с пьедестала, без сожаления расстается со своими атрибутами и, распеленутая, оказывается Мисс Америкой в коротеньких джинсовых шортах. От жары плавится даже медь...
А неаполитанская песня «O, sole mio» начала звучать прямо из зрительного зала. Лауреат международных конкурсов Григорий Яковлевич МАРТЫНЕНКО, профессор кафедры математической лингвистики СПбГУ, пришел на спектакль со всей семьей, и до поры ничто его не выдавало, кроме аристократической осанки и… черного концертного костюма. Сделав всего несколько шагов в сторону сцены, он вошел в образ певца Бенджамино Джильи.
|
 |
Владимир Корнев — Гитлер, Анастасия Кагальникова — Официантка, Владимир Чесноков — Сталин. |
|
Знаменитую песню «Lili Marleen» исполняет не Марлен Дитрих, как можно было бы ожидать, а персонаж, никогда не исполнявший ее на публику — автор оригинального текста Ганс Лейп (Hans Leip). После войны он работал журналистом, дожил до 90 лет, но вошел в историю как автор одного-единственного стихотворения, написанного им в двадцатилетнем возрасте в казарме. В номере спектакля воссоздана легенда о том, что молодой Ганс встречался параллельно с двумя девушками. Звучит лирический мотив песни, и Лили и Марлен по очереди вызывают Ганса из казармы, у каждой на шее висит свисток на длинном шнурке. Между двумя бутафорскими фонарями, кажется, километры безымянных европейских улиц и часы бесцельно потерянного времени. В этом пространстве разворачиваются батальные сцены, маршируют под пулями и падают солдаты в остроконечных касках времен первой мировой, а Лили и Марлен по-прежнему ждут своего Ганса и не видят друг друга.
Писательница и драматург Мерседес де Акоста, женщина незаурядная, сегодня известна широкой публике не своими литературными произведениями, а перепиской с Гретой Гарбо и нетрадиционной сексуальной ориентацией. В спектакле Мерседес танцует фламенко — танцует так, словно играет моноспектакль. Безусловно, трагический.
|
 |
Любовь Рыскунова — Мерседес де Акоста |
|
Послевкусие спектакля
Спектакль отнюдь не производит впечатления студенческой самодеятельности — даже несмотря на то что для создания образов чернокожих звезд, таких как Элла Фитцджеральд и Луи Армстронг, использовались не только костюмы, отвечающие стилю эпохи, но и много-много грима соответствующего цвета. Наверное, потому, что главная составляющая этих самых образов — действительно хороший вокал.
В номерах есть настоящий драйв — например, сюжет песенки «Разве Сигизмунд виноват в том, что он так красив?» разворачивается в психиатрической клинике, где на целую ораву довольно-таки дисциплинированных, но очень лохматых пациенток во всем белом приходится один-единственный поющий «врач», судя по повадкам, тоже не совсем… нормальный. Он то и дело прикладывает к верхней губе два пальца, обмотанных черной изолентой — должно быть, изображает гитлеровские усики. Странно, что подавляющее большинство зрителей идентифицировали его как Зигмунда Фрейда, хотя ни в тексте, ни в сценке на это нет прямых указаний. Задумывался «врач» как собирательный образ диктатора. В финале номера он снимает халат и под ним обнаруживаются длинные рукава с завязками, как у его «пациенток».
А завершает спектакль песня «Sag’ mir, wo die Blumen sind?»/»Скажи мне, куда исчезли все цветы?». И хотя поющие не снимают масок, а скрывают под ними лица, это действие не обещает продолжения спектакля. Именно эта песня и воспринимается финальной, хотя после нее в программе еще целых два достойных номера, не считая продолжительных оваций. И, разумеется, цветов. 
Венера Галеева
Фото Сергея Ушакова
|
