|
|
|
№ 7 (3755), 30 апреля 2007 года
|
 |
|
|
|
|
«Сибирские страдания» ученого немца
„...ein Deutscher, der versteht`s“
J. W. von Goethe
„Немец, он это понимает“
И.В. фон Гёте
Россия и русские люди издавна привлекали к себе внимание сочинителей из Западной Европы. Этой темы касались Шекспир и Рабле, Сервантес и Сирано де Бержерак, Мильтон и Монтень, многие государственные деятели и ученые. В результате сложился даже особый литературный жанр — «Россика», целиком посвященный России. Этот жанр включал также произведения путешественников, побывавших в России.
Немецкие авторы также не обошли своим вниманием нашу страну. Самой известной немецкой книгой о России XVII века считается «Описание путешествий в Московию и через Московию в Персию и обратно» Адама Олеария, ученого-энциклопедиста из Лейпцига. Кроме своих путевых записок он еще известен созданием знаменитого Готторпского глобуса, этого шедевра естественнонаучной и технической мысли того времени. Глобус был подарен Петру I и с 1714 года хранится в Санкт-Петербурге.
На пороге третьего тысячелетия список путевых заметок о России пополнился новым сочинением. Мой добрый приятель Лутц (кстати сказать, тоже из Лейпцига, как и его знаменитый земляк Адам Олеарий) прислал мне с оказией подарок из Германии. Книгу c примечательным названием «Kleines Sibirisches Tagebuch» («Маленький сибирский дневник»), изданную недавно у него на родине. В ней он подробно изложил свои впечатления о Сибири и ее жителях. Его желание можно понять. Он долго преподавал немецкий язык нашим студентам в Омске и одновременно (теперь это стало очевидным) пытался понять таинственную русскую натуру. Правда, в предисловии Лутц скромно заявляет, что не станет заниматься поисками загадочной русской души, а всего лишь попытается отыскать ее следы (Spuren). Однако искушение раскрыть эту загадку было слишком велико, и Лутц не устоял. Видимо, длительное общение с русскими людьми наложило неизгладимое впечатление на наивную душу рассудительного немца, и теперь он решил поделиться со своими согражданами приобретенными взглядами на современную Россию, на наши привычки и обычаи.
Я читал книгу и искренне восхищался стремлением моего друга докопаться до сути вещей, добраться до сокровенных глубин русского мышления. Он честно говорит, что ему не всё у нас нравится. Но ему здесь хорошо. Он много лет провел в России, у него сложилось достаточно полное представление о нашем образе жизни. И не его вина, что попытка понять русскую сущность удалась только отчасти. Истина, как ящерица, в последний момент ускользала от автора, оставляя в его руках свой хвост. И в этом виноваты не только неповторимое русское своеобразие, но и неистребимая немецкая логика, пытающаяся расставить все по полочкам, свести воедино несоединимое, разложить на части неразложимое. Две великие культуры, две великие истории, два великих языка не укладываются в одни и те же рамки. Им тесно вместе. Они могут сосуществовать в одном измерении, но их полное понятийное совмещение невозможно.
Заметки моего друга помогают глубже осознать русскую самобытность и немецкую самодостаточность. Всегда полезно чужими глазами посмотреть на себя со стороны. Тем более это интересно студентам, готовящимся профессионально обеспечивать контакты между культурами. Однако это только одна сторона медали. Иностранец, пытаясь разгадать чужую душу, невольно раскрывает перед читателем свою собственную. Так что наблюдения моего друга над нашими привычками — это одновременно демонстрация немецкого взгляда на жизнь. И здесь уже наступает наш черед удивляться и иронизировать по поводу немецкого образа мыслей.
Немцы всегда относились к нам немного свысока. Еще Адам Олеарий в XVII веке утверждал, что самые знаменитые русские князья могут быть приравниваемы только к простым немецким дворянам. Что же говорить о простых людях. Правда, временами нам удавалось несколько поубавить немецкую спесь, одерживая победы хотя бы в военной области. Но надо откровенно сказать, что немецкое немного высокомерное отношение к российскому быту и русским привычкам осталось без изменений. А взгляд — что сверху вниз, что снизу вверх — дает искаженное представление о сути вещей.
Лутц пишет обо всем, что видит, о чем говорит и что чувствует. Его словесные зарисовки точны и красочны. Он наблюдателен и афористичен. Его слова полны юмора и иронии. Мы сами иногда с удовольствием смеемся над собой, над своими привычками и обычаями. Однако здесь смех несколько иного рода. Когда по нашему поводу иронизирует чужеземец, невольно хочется возразить ему, попытаться смягчить резкие тона или объяснить скрытые для иностранца мотивы поведения русского человека. Даже если он прав. Это естественная защитная реакция каждого члена языкового и культурного сообщества. Вот так и я беру на себя смелость прокомментировать зарисовки моего друга. Как говорил один просвещенный француз, «насмешка — это хорошее испытание для самолюбия», и я хочу пройти через это испытание.
Для моего немецкого друга русские женщины и русские мужчины — симпатичные люди. Здесь я намеренно разделяю русских людей по признаку пола, потому что хочу отдать должное немецким феминисткам, сумевшим добиться впечатляющих успехов в языковой сфере: Лутц, называя нас, жителей России, русскими, не ограничивается одним собирательным именем. Для него, как и для всех образованных немцев, отдельно существуют особы женского и мужского пола: русские женщины и русские мужчины (Russinnen und Russen), сибирячки и сибиряки (Sibirierinnen und Sibirier), студентки и студенты (Studentinnen und Studenten), администраторши и администраторы (Administratorinnen und Administratoren). Такая трогательная и во многом непонятная для нас забота о женском равноправии (даже в языковой сфере) составляет отличительную черту современного немецкого речевого обихода. Правда, многие знакомые немцы с улыбкой относятся к подобным новациям, предпочитая традиционные формы совместного именования лиц женского и мужского пола, однако тенденция имеет свойство превращаться в традицию, о чем красноречиво предупреждает народная мудрость: «коготок увяз — всей птичке пропасть».
Основное впечатление Лутца от работы в глубине России — это знаменитый сибирский климат. Летом здесь очень жарко, зимой очень холодно. Причем основное внимание мой друг уделяет, конечно, русской зиме. В этом вопросе он солидарен со своим знаменитым предшественником Олеарием, утверждавшим, что зимой в России стоит такая стужа, что «водные капли и слюна стынут раньше, чем доходят от рта до земли». Так что благоговейный ужас немцев перед российскими морозами имеет давние традиции. Это стало хорошей немецкой привычкой. Тем более если речь идет о Сибири.
Но вернемся к описанию жизни немецкого лектора в глубине России, тем более что крепкие морозы играют в ней не последнюю роль. С ранней осени до поздней весны сибирский университет представляет собой огромный холодильник. И это несмотря на ежегодное уплотнение оконных рам ватой и ветошью, «как это вообще принято в России». В результате температура в аудиториях поднимается с жалких +4?С до приемлемых +6?С. К тому же это не просто холодильник, это хлопающий холодильник. Его двери требуют отдельного рассказа. Помните описание дверей дома № 2 Старсобеса в «Двенадцати стульях» И.Ильфа и Е.Петрова: «Двери захлопывались с такой стремительностью, как дверцы мышеловок. От работы механизмов дрожал весь дом. Старушки с печальным писком спасались от набрасывавшихся на них дверей, но убежать удавалось не всегда». Примерно так выглядят двери сибирского «холодильника» в описании ученого немца.
Теперь вы с полным правом можете разделить сетования Лутца по поводу нехорошей русской привычки оставлять идущего вслед за собой человека наедине с массивной, набравшей скорость дверью. Причем по наблюдениям ученого немца, этим грешат как мужчины, так и женщины. Против этого факта нечего возразить. Многие из нас обнаруживают полное пренебрежение к человеку, оказавшемуся за спиной. Я сам в полной мере ощутил необходимость элементарной вежливости по отношению к идущему сзади человеку только тогда, когда мой малолетний сын заработал здоровенную шишку на лбу, зазевавшись при выходе из метро. С тех пор я непременно придерживаю дверь рукой и обязательно смотрю назад, чтобы дверь ненароком не ударила идущего вслед человека. Хотя сам бываю настороже при входе и выходе из метро.
Правда, делать далеко идущие выводы об отсутствии вежливости как черте русского характера я бы все же не стал. Недостаток воспитания — это универсальная черта, она не является отличительным признаком какой-либо определенной нации.
Итак, немного поворчав по поводу русской невоспитанности, Лутц входит в аудиторию и начинает урок. Точнее — пытается начать урок. Ибо первые минуты занятия уходят на подготовку студенток к общению с преподавателем (именно студенток, потому что студенты-мужчины являются дефицитным товаром (Mangelware) на филологическом факультете любого университета). Сюда входят поиски необходимого «рельефа» одежды (нужно показать себя и при этом не замерзнуть), устранение погрешностей в прическе и непременный макияж. В этой процедуре университетские «лапочки» достигли немалых успехов. Наличными средствами — сочетанием роскошных мехов и сверхкоротких юбочек — они ухитряются приводить немецкого лектора в немалое смущение. «Джинсовые» студентки здесь не в моде. Мех и мини при морозе в –30?С — это своего рода контрастный русский душ для утомленной немецкой души. К тому же цвет помады на девичьих губах прекрасно гармонирует с цветом замерзшего преподавательского носа. Можно начинать занятие.
Элегантная одежда и меха студенток придают ветхому университету некоторый оттенок академического достоинства. Бедняжки внимательно слушают ученого немца и мерзнут. И то и другое они делают с таким шиком, которого не встретишь в уютных немецких сферах. Именно в холодных сибирских аудиториях мой друг на своем опыте ощутил еще одно немаловажное преимущество преподавателя перед студентами: преподаватель во время занятия может встать из-за стола и пройтись по аудитории, расправляя затекшие конечности и незаметно согреваясь на ходу. Это можно объявить даже новым методическим приемом. В то же самое время несчастные студентки вынуждены вкушать плоды просвещения, сидя за столами в полном облачении.
Из миниатюрных сумочек, куда могут поместиться только гребень и помада, извлекаются свернутые в рулон ученические тетради. Все усилия Лутца привить в Сибири западноевропейские студенческие порядки потерпели полный провал. Там студенты пишут конспекты на отдельных стандартных листах, скрепленных в скоросшивателе. А зачем это нам? К чему большие сумки и весь этот беспорядок? Ах! У нас ведь сегодня немецкий язык. Ох! Домашнее задание мы забыли дома. Эх! На сегодня была задана автобиография? Но вы лучше посмотрите, как мы выглядим. Неужели мы не заслуживаем хоть чуточку внимания? Давайте-ка вместе что-нибудь прочитаем и перескажем содержание. Вам же будет лучше.
Экзамен по иностранному языку в Сибири проходит по одному удивительному для немца сценарию. К неизменным атрибутам этого замечательного события относятся цветы и конфеты для преподавателей. В надежде на небольшую толику снисхождения с их стороны. В чем студенты, кстати сказать, нисколько не нуждаются, потому что одни давно все выучили, а другим уже поздно что-либо учить. Тем приятнее для молодого немецкого лектора услышать из уст симпатичной студентки забавную оценку своего вклада в благополучный исход экзамена: Herr K., Sie haben mich eben befriedigt (Господин К., вы только что удовлетворили меня).
Список подобных курьезных случаев может пополнить любой преподаватель. Я вспоминаю свои давние студенческие дни, когда мне пришлось однажды летом немного поработать переводчиком на юге. Старый знакомый моего отца устроил меня на теплоход, совершавший круиз по Черному морю. В круизе участвовали несколько немецких групп, переводчиками были (кроме меня) студентки Одесского университета. Одним из традиционных экскурсионных объектов на побережье Черного моря был знаменитый Сухумский обезьяний заповедник. После экскурсии к обезьянам одна из милых одесских студенток вернулась на корабль вся в слезах, в то время как ее немецкие подопечные пребывали в игривом настроении, много шутили и смеялись. Позже выяснилось, что во время экскурсии переводчица сделала всего лишь одну лексическую ошибку, вызвавшую смех одной стороны и отчаяние другой. Переводя рассказ местного сотрудника о размножении обезьян в неволе, вместо слова Schwangerschaftsperiode (период беременности) она сказала Beischlafsperiode (период полового сношения), растянув длительность этой немаловажной физиологической потребности высших приматов на несколько месяцев. Именно эта оговорка вызвала бурную реакцию благодарной немецкой аудитории. Весь следующий день гости пребывали в прекрасном настроении, вспоминая сухумских обезьян и студенческую оплошность.
В принципе, Лутц спокойно относится к студенческим ошибкам, от них никто не застрахован. Но ему явно не по душе привычка наших студентов читать и пересказывать немецкие тексты. Настоящий шок вызывает, например, у студентки вопрос преподавателя, намечающий новое развитие темы, или его просьба определить тип придаточного предложения при трудностях в переводе текста. Лучше мы все запишем в тетрадочку, выучим и потом расскажем по порядку. Так что для вольнодумства в глубине России еще остается много места.
По словам Лутца, в России вообще нельзя задавать частные вопросы (W-Fragen). И уж если неискушенный немец все-таки спрашивает у русского человека, куда идет этот автобус или когда начинается концерт, то ему не следует ждать точного ответа. В лучшем случае это может быть что-нибудь вроде: «мне кажется, что автобус…» или «предположительно, концерт начинается…». Но самым ужасным вопросительным словом в русском лексиконе мой друг считает вопрос «почему». Лутц советует другим немцам ни в коем случае не задавать русскому собеседнику вопроса «Почему это так?». Удовлетворительного ответа не будет. Поэтому вопрос «Почему в России зимой едят мороженое?» и для ученого-немца остается без ответа.
Лутц искренне сочувствует российским преподавателям: им трудно давать объективную оценку студенческим знаниям. Здесь всем правит закон: избави бог кого-нибудь обидеть. Поэтому на практике преподаватель в глубине России пользуется только тремя (положительными) отметками. По сравнению с шестью (пятью положительными и одной отрицательной) немецкими это, на мой взгляд, действительно мало. Самая плохая из положительных оценок нередко вызывает слезы. Что?! Почему мне поставили так мало?! Задайте мне, пожалуйста, еще один вопрос. Я отвечу. Иначе что подумают обо мне дома? У меня такая маленькая стипендия, и так далее и тому подобное. Объяснений неудачному ответу на экзамене столько же, сколько песка на берегу Иртыша (или Невы, добавляю я про себя). А сколько близких родственников умерло за все время обучения чада в университете?! Скольких несчастных детей поразила тяжелая болезнь?! Сколько скандальных мужей было у незамужних студенток?! Но, оказывается, у этих причин нет национальных границ: их можно встретить как на берегах Иртыша, так и на берегах Рейна (и — снова добавляю я — на берегах Невы).
После учебных трудов немецкий лектор направляется в буфет. Надо сказать, самые простые эпизоды приобретают у Лутца многозначительный смысл. Буфетчица (в авторской интерпретации — буфетница) уже знает его вкусы: «Сосиски, салат, чай и хлеб?» — «Нет, сегодня, пожалуйста, без хлеба». По лицу женщины пробегает волна переживаний. «Действительно без хлеба?» — «Да». Цепь размышлений, написанная на лице буфетчицы, не является тайной для Лутца. Почему этот тип не берет хлеба? Чувствуется, что он не в духе, к тому же у него, наверное, не хватает денег. Так простое желание ученого немца позавтракать без хлеба вызвало целую гамму чувств на лице русской женщины, что, в свою очередь, повлекло за собой размышления немецкого ученого по этому поводу. Примерно то же самое случилось с ним, когда он однажды попросил чаю без сахара. При этой просьбе на лице «буфетницы» возникло такое вопросительно-непонимающее выражение, что Лутцу не оставалось ничего другого, как взять чай с сахаром или попросту исчезнуть. «Чай без сахара» — это непостижимая для русской (женской) души немецкая претензия.
И надо же случиться, что в то самое время, как я читал эти строки и от всей души сочувствовал моему немцу, по телевизору показывали выступление нашего знаменитого артиста. Геннадий Хазанов, прохаживаясь по немецкому городу Мейсену, рассказывал зрителям НТВ удивительный эпизод, случившийся с ним в здешнем кабачке. Заказывая обед, он попросил подать, кроме всего прочего, салат, но салат без уксуса. Для пущей правды он даже повторил это слова по-немецки — ohne Essig, и мне было забавно слышать, как артист произносит по-немецки слово Essig, с твердым /k/ на конце, как это произносят недостаточно тренированные в фонетическом отношении учащиеся, но, тем не менее, понятно для любого немца. В письменном тексте невозможно описать мимику актера, передающую выражение лица немецкой официантки при этой просьбе. Представьте себе лицо немца или немки, которых попросили снова разделить Германию на две части — восточную и западную. Представили? Значит, теперь вы точно знаете выражение лица официантки в интерпретации Хазанова. Все ингредиенты салата уже перемешаны, и точка! Уксус добавлен в салат, значит, салат заправлен уксусом. Если тело, погруженное в воду, не всплыло, значит, оно потонуло. Что соединено, то нельзя разъединить. Дело сделано и назад дороги нет. Выполнить вашу просьбу не представляется возможным.
Недостаток информации чаще всего ведет к скороспелым выводам. Неодобрительное отношение буфетчицы к «чаю без сахара» совсем не говорит о том, что все русские люди пьют сладкий чай. В преподавательском кафе филологического факультета хозяйка (именно хозяйка, потому что назвать ее буфетчицей или «буфетницей» язык не поворачивается) всегда спросит у посетителя, с сахаром или без сахара он хочет получить свой чай (кофе). И чаще всего (по моим наблюдениям) она слышит в ответ «без сахара», что может свидетельствовать равным образом как о недостатке денег, так и о модном ныне желании потреблять поменьше углеводов. Все-таки в университете учатся пока не очень образованные, но достаточно обеспеченные студенты, а учат их пока не очень богатые, но достаточно образованные преподаватели.
Точно так же из-за того, что Хазанов не получил в Мейсене салат без уксуса, не стоит делать вывод, что всем немцам нравится уксус. И здесь надо вспомнить об одной интернациональной привычке, ее хорошо иллюстрирует русская пословица «для красного словца не пожалеешь и отца». Думаю, в данном случае мы столкнулись с общей чертой всех рассказчиков (от рыбаков до профессиональных сочинителей, как в России, так и в Германии) — стремлением невольно преувеличить изображаемый предмет или событие, искренне веря в достоверность своей оценки. Тогда размаха рук не хватает для передачи размеров выловленной рыбы, пальцев для перечисления собственных достоинств, цензурных слов для выражения негодования по ничтожному поводу, воображения для понимания неожиданной реакции собеседницы на свою, казалось бы, простую просьбу.
Ученому немцу было трудно решиться выставить напоказ ошибки своих русских коллег-преподавателей. Правда, он рискнул сделать это, и, судя по дошедшим до меня слухам, тамошние преподаватели очень обиделись на своего немецкого коллегу за его описание университетских порядков и за оценку их собственных знаний. Вот только не знаю, что их обидело больше — то, что он «вынес сор из избы», или то, что немного приврал для красного словца. Но как, например, не ощутить вместе с ним священный трепет при встрече с шефом ФБР в юбке (FBI-Chefin). Оказывается, в тамошнем университете аббревиатура FBI, известная всему цивилизованному миру как Federal Bureau of Investigation (Федеральное бюро расследований или ФБР), встретилась Лутцу в одном из документов на немецком языке. Оказалось, что в Сибири эта аббревиатура означает всего лишь Fort-Bildungs-Institut, то есть Институт повышения квалификации (ИПК). Какое разочарование для немецкого обывателя.
Вероятно, мы тоже смеялись бы от души, увидев в учебнике по русскому языку для иностранцев следующий диалог: «Вы уже знакомы друг с другом?» — «Нет, у нас еще не было сношения». Так почему же мы должны отказать в праве на ироническую улыбку носителю немецкого языка, увидевшему в учебнике по немецкому языку аналогичный текст: «Kennen sie sich bereits?» — «Nein, wir hatten noch keinen Verkehr». Надо сказать ему спасибо за обнаруженную ошибку, а не обижаться по поводу немецкой привередливости.
Конечно, преподавателям трудно смириться с тем, что за их речью кто-то может наблюдать. И не просто наблюдать, но и оценивать. Но самое возмутительное, что этот кто-то не просто молча слушает и оценивает, но еще осмеливается указывать на ошибки. Ну что особенного в том, что человек вместо Sackgasse (тупик) сказал Gassensack (уличный мешок)? Разве это не одно и то же? Вы считаете, что лекции по страноведению нужно читать на немецком языке? Ну, это ваше личное мнение. И вообще, нечего делать замечания преподавателю. Тем более что он/она принадлежит к числу наиболее известных профессоров страны. Какая дерзость! Вы же сами говорите на восточно-немецком диалекте!
Так немецкая въедливость иногда входит в противоречие с российскими академическими порядками. Правда, таких случаев в практике немецкого лектора было немного, большинство преподавателей охотно пользуются бесплатными услугами носителя литературного немецкого языка.
Надо сказать, что немцы быстро приноравливаются к непривычным российским обстоятельствам. Вот, например, как решается проблема с заполнением заявления, на что не только иностранец, но и любой российский гражданин расходует уйму времени. Вообще заявление, по наблюдениям Лутца, — это самый важный тип текста в России. Его заполняют по всякому поводу и без повода. Итак, ученый-немец пишет заявление. Это непростое дело, и ему помогает университетская сотрудница. «Номер вашего диплома?» — спрашивает она. «В Германии у дипломов отсутствует номер». Сотрудница настаивает на своем: «Вам необходимо указать номер вашего диплома». Лутц начинает нервничать: «Но у немецкого диплома нет номера!» Это не помогает, графа заявления должна быть заполнена. Чиновника невозможно переубедить, но его можно перехитрить. Поэтому Лутц просто называет номер телефона своих родителей, благо что количество цифр совпадает с требуемым набором знаков. Выход найден. Вот только кто есть кто в этой ситуации? Кто по-немецки педантичен, а кто по-русски находчив? Похоже, партнеры поменялись ролями. Объяснение этим метаморфозам, на мой взгляд, очень простое. Бюрократия везде бюрократия, и методы борьбы с нею универсальны.
Для того чтобы немецкий читатель в полной мере мог почувствовать своеобразие жизни сибирского университета, Лутц приводит небольшой словарь университетского жаргона. Большинство выражений нам хорошо знакомы, мы сами пользуемся ими каждый день, но некоторые слова являются чисто региональным изобретением. К тому же, я думаю, всем любопытно познакомиться с точными немецкими соответствиями хорошо знакомых каждому российскому студенту и преподавателю слов и выражений. Итак, вот небольшой словарь университетской лексики, бытующей в одном из сибирских университетов.
у меня окно — eine Freistunde
мигалка — eine Springstunde
нулевка — eine Nullstunde
сдать — eine Prufung ablegen
обшарка — das Wohnheim
кафедра — der Lehrstuhl
анкета — der Fragebogen
билетик — der Flugschein der Fahrschein, der Prufungsschein
курсовая работа — die Belegarbeit
курс — das Studienjahr
зачет — die Vorprufung
oder der Seminarschein
пара — die Doppelstunde
столы — die Mensa
шпаргалка — der Spickzettel
заявление — die wichtigste russische Textsorte
Лутц не мог обойти своим вниманием многочисленную группу университетских лаборанток. Его восхищает их способность часами переносить с места на место какие-то бумаги, обсуждать свои проблемы, жаловаться на крошечную зарплату, решать кроссворды и заниматься косметикой. В общем, они действуют успокаивающе на стороннего (немецкого) наблюдателя. Никакой горячки. Важность в осанке и уверенность в себе. Настоящие реликты в рыночных условиях. Их деятельность нельзя недооценивать. Они придают университету законченный социальный вид.
Мы познакомились только с некоторыми впечатлениями ученого немца о жизни русских людей в глубине России. Пока этот рассказ ограничен описанием нескольких эпизодов из бытия одного из сибирских университетов. Но мой немецкий приятель проводит в его стенах только часть своего времени. Выходя на улицу, он сталкивается с другими проявлениями загадочной русской души. Так что скоро мы встретимся с новыми гранями русского своеобразия и немецкой наблюдательности. 
К.А.Филиппов
|
