№ 7 (3755), 30 апреля 2007 года
главная | оглавление | <... | ...>	культура

Когда мы были молодыми

В Петровском зале 14 апреля прошел концерт Вокального ансамбля Университета под управлением Марии Иосифовны ГОЛЬДЕНШЛЮГЕР. Участники ансамбля — вокалисты трех поколений — долго думали, как это выступление назвать, чтобы афишу сделать поярче. В итоге назвали просто — КОНЦЕРТ для ДРУЗЕЙ. И провели по-домашнему теплый музыкальный вечер. Искреннее подношение тем, кто любит хорошую музыку.

М.И.Гольденшлюгер

В Университете всегда любили петь. Но в отличие от, скажем, хора, насчитывающего едва ли не двухсотлетнюю историю, Вокальный ансамбль Университета — молод. Он создан 40 лет назад и живет усилиями вокалистов-подвижников и волей бессменного художественного руководителя.

Показать себя

Рассказывает Галина ШУМИЛОВА:
— Мария Иосифовна пришла в Университет осенью 1966 года. Я была тогда студенткой второго курса химического факультета. Костяком хора были четыре девочки-химички. Мария Иосифовна нас «почистила» немного, одну девочку, слабенькую в смысле музыкальном, выставила. И появились две новенькие девицы, которые с нами стали петь. Таким образом, музыкальный коллектив сложился на основе химиков.

Была она нас всего лет на десять старше, статная, яркая, красивое лицо. И очень сильный характер. Это чувствовалось сразу. В музыкальном плане Мария Иосифовна была человек очень хорошо слышащий, хорошо понимающий: что надо человек. Аранжировка, способ подачи — это ее конек.

Все мы очень хотели петь, а на дворе были 60-е годы — время интересное. Уже появились барды, помню, первая песня, с которой мы вышли — это была «Фантастика–романтика» Кима. Но Мария Иосифовна нас очень быстро вывела из этого русла. Мы брали в основном песни «а ля рюс», они не народные, но с русским колоритом. Поскольку у нас был чисто женский коллектив, это как-то само просилось. На нашей эстраде звучали такого рода песни, например, композитора Пономаренко: «В чистом небе», «Печальная», калины-осоки всякие. Вот их мы и пели.

Сейчас у Марии Иосифовны второй коллектив, который после нас возник, уже больше 20 лет работает она с ними, он смешанный. Вот у них совсем другая манера исполнения. У смешанного коллектива возможностей больше. Они очень музыкальные, конечно. Но и у нас были свои сильные стороны. У нас голоса были достаточно сильные, и диапазон большой, и очень красивый альт. Первый голос и четвертый — именно они определяют фактуру хора — были хороши. А средние голоса, «мясо», так сказать, они были нейтральными, но очень четко вели всю партию, понимали, что поют. Давали наполнение и окраску.

Галина Шумилова

Мария Иосифовна жесткий была человек, мы, конечно, поначалу в рот ей смотрели: все, что она нам приносила, с удовольствием делали, пока шел процесс обучения, проникновения в жанр. Где-то через год у нас стало получаться. Девчонки наши пели, так сказать, с младых ногтей. Я в детстве пела в Хоре радио, то есть все-таки умела слышать и петь, а еще через год мы уже хорошо сформировались.

Рассказывает Андрей Юрьевич ДОРОШИН:
— Я пришел в вокальный ансамбль в 1975 году, был тогда студентом 4 курса физического факультета. О существовании ансамбля узнал от друзей, которые занимались в Хоре Григория Моисеевича Сандлера и в университетском Оркестре народных инструментов. Пришел, потому что любил многоголосное пение, старался в компании петь в терцию, и когда узнал, что в Вокальном ансамбле нужен гитарист, решил попробовать. Идя на прослушивание, если честно, опасался увидеть нечто вроде «кружка», но меня встретила прекрасно выглядящая молодая энергичная женщина. Чтобы представить ансамбль, села за фортепиано. Девушки спели. Услышанным я был очарован: это было именно то, что мне нравилось. Все участницы ансамбля были студентками Университета. Сильное сопрано, контральто очень приличное. Помню, сразу решил, что обязательно должен здесь задержаться. Когда меня попросили показать себя, спел, аккомпанируя на гитаре, и, видимо, подошел.

А.Ю.Дорошин

В тот момент, когда я пришел, создавался новый коллектив, который шел на смену первому ансамблю, появившемуся за десять лет до нашего.

Поскольку ансамбль был классическим женским квартетом, то я начал с аккомпанемента, но уже через несколько месяцев, наш ансамбль в своей вокальной части стал смешанным: запели и я, и второй гитарист.

В ныне сложившемся составе ансамбль существует уже более двадцати лет. Все участники — шесть человек — вокалисты, хотя некоторые из них еще и играют на музыкальных инструментах. С точки зрения музыкального сопровождения на разных выступлениях мы либо обходимся своими двумя гитарами, либо привлекаем дополнительно музыкантов со стороны: ударные, контрабас, скрипка, флейта. И конечно, Мария Иосифовна — она всегда за фортепьяно.

Наши люди

Г.Ш.: Мария Иосифовна щедро отдавала ансамблю мастерство аранжировки, всегда смотрела, как что разложить, как подать. Старалась работать с тем материалом, который был ей интересен. А бардовская песня — это ведь больше смысл, нежели мелодика. Там ведь петь нечего, да еще такому составу, как женский квартет. В те времена было много ВИА, вот из их репертуара мы что-то брали. «Страну цветов» на грузинском языке мы сделали из репертуара ансамбля «Орэра», с грузинским колоритом. Красивая песня очень. В концерте 14-го мы ее тоже показали. Был еще такой квартет «Аккорд», из его репертуара у нас есть «Ноктюрн» про Ригу. Такого плана был репертуар.

Году к 1969 мы вышли на хороший городской уровень, всегда занимали призовые места на конкурсах. В городских концертах участвовали. В зале «Октябрьский», на других известных сценах. Много ездили. Была у Университета тогда такая возможность. С нашей «драмой» ездили вместе на сборные концерты.

В силу своего властного характера и поглощенности работой, Мария Иосифовна всю жизнь прожила в искусстве. В коллективе всегда за ней было последнее слово, мы могли, конечно, что-то высказать, но если она сказала: «Все, будет так!», то уж так оно и было. Даже вот сейчас, мы собирались два дня подряд для репетиций юбилейного концерта — казалось бы, старые тетки, а перед ней — как пионерки. Все-таки лет двадцать наш коллектив просуществовал, до 1986 года. А потом появился Андрей (Дорошин — ред.). Это уже совсем другой коллектив, другое качество. Во-первых, смешанный, во-вторых, Андрей и Виктор (Луговой — ред.) почти что профессиональные гитаристы, то есть добавились гитары, а у нас музыкальное сопровождение всегда было трио: контрабас, ударные и фортепиано. У нас Мария Иосифовна за инструментом сама никогда не сидела, а сейчас играет, потому что нет музыкантов.

А.Д.: Начинали мы с простых вещей: брали русские народные песни, песни советских композиторов преимущественно молодежной тематики — Петров, Пожлаков и так далее. Позднее, когда мы набрались опыта и умения, в репертуаре появились произведения гораздо более сложные. Это и классика: Шуберт, Чайковский, Россини, Каччини; и джазовая классика: Джордж Гершвин, Коул Портер, Диззи Гиллеспи, Джером Керн; романсы. Последние годы мы поем и духовную музыку. Довольно рано в нашем репертуаре появилась бардовская песня — это был очень важный опыт, по-своему уникальный. В основе бардовской песни все-таки слово, и мы брали не всякие вещи, а только те, что можно было представить в многоголосном исполнении. Свои выступления до сих пор начинаем песней Окуджавы «Виноградную косточку в теплую землю зарою», она настраивает и нас, и публику. А заканчиваем часто песней композитора Сидорова «Давай пожмем друг другу руки» или окуджавовской же «Давайте восклицать».

В конце 80-х–начале 90-х нас несколько раз приглашали на радио и телевидение. Мы много на гастроли ездили — в Киев, тогда еще не отделившийся, в Ташкент, на фестиваль молодежи и студентов, на большие гастроли по Северному морскому пути, по старинным русским городам, в Болгарию и Италию.

Лауреат городского конкурса вузовской самодеятельности молодёжный состав вокального ансамбля п./у. М.И.Гольденшлюгер

Итальянская поездка запомнилась особо. Это был 1991 год. Совместный проект Санкт-Петербургского и Болонского университетов. Тогда нам, кстати, посчастливилось познакомиться с Л.А.Вербицкой, она еще проректроом была, одним из руководителей делегации нашего Университета. С тех пор мы считаем ее большим другом нашего коллектива и всегда рады, когда видим ее на наших выступлениях. В той памятной поездке мы дали большой концерт в зале в одной из наиболее почитаемых церквей города Болонья. Когда-то при пожаре в этой церкви погиб уникальный деревянный иконостас. Городские власти поняли, что восстановить не удастся — и передали зал университету. Акустика оказалась просто невероятной. Зал был идеально приспособлен для проведения концертов. В нем разместили современные стеклянные звукоотражающие щиты два на два метра, огромные, создававшие дополнительную мягкость в акустике. Помимо университетской публики, научной интеллигенции, на концерт пришли представители старой эмиграции, наши люди, старички и старушки, с изумительно правильным русским языком, книжным, и уже итальянским акцентом. Благодарили. Нас всегда принимали хорошо.

Какие там ноты?!

Г.Ш.: В прошлом году мы в Петровском зале выступили на концерте, после большого перерыва, и я считаю, это был очень приличный уровень. Жалко только, что нет ни одной записи, хотя всю жизнь я пела, а внукам нечего показать. Это свойство нашей Муси: она, как все талантливые люди, ничего не записывала никогда. И нас так же учила. Мы пели на слух, без нот, и учили все «из-под пальца». У нас была смешная такая история: году в 69-70-м нам позвонили с «Ленфильма» и сказали, что приехала киносъемочная группа из Дрездена, города-побратима, снимают они документальный фильм под названием «Два города у реки». Для этого фильма, для ленинградской его части, понадобилась песни о Ленинграде. А у нас в репертуаре были песни три на эту тему, очень приличные. И вот съемочная группа пришла к нам на репетицию. Сидели, слушали, очень им все понравилось. Конечно, говорят, будем работать, но для того, чтобы установить звуковой диапазон, нам, мол, нужны ваши ноты. Какие ноты? Нет у нас никаких нот. Немцы даже не поверили, а Муся только руками разводит. Я ее в сторонку отвела, сказала: «Вот представь себе, что завтра — война, ничего ведь не останется!» На другой день она, бедная, позвонила. «Ты права, — говорит, — я села было записывать, но это такой труд! Зачем ноты, если вы и так все помните?» Так и не записала ничего. Пришлось немецкой съемочной группе без нот работать. Но фильм вышел, наши песни в нем звучат. К сожалению, это только звуковой ряд, нас тогда не сняли.

Технология

А.Д.: Жанр вокального ансамбля позволяет использовать множество изобразительных средств. Можно петь в унисон. Это может быть востребовано, оправдано. Можно петь с раскладкой на четыре-пять-шесть голосов. Можно в рамках одного произведения включать сольные вокальные куски, дуэты и так далее. Можно сопроводить все это вокализами и так далее. Разумеется, Мария Иосифовна как профессионал высокой пробы слышит лучше нас и знает больше нас. Работа вместе с ней всегда для всех нас была замечательной школой. Конечно, большинство нашего обширного репертуара — это ее задумка, ее аранжировка, ее работа. Но у нас всегда приветствовалась творческая активность участников ансамбля, если мы сами делали какие-то вещи. И вот тут помощь Марии Иосифовны очень часто была чрезвычайно важна: она может огранить и направить, придать моей, допустим, идее законченную музыкальную форму.

При первой же встрече я понял, что это человек очень серьезного профессионального уровня. И высокого вкуса. Очень сильный человек. Мы очень много сделали и очень многого не стали делать благодаря ей. Однажды я предложил исполнить песню В.Сидорова «Когда простым и нежным взором», пришел с этим предложением к Марии Иосифовне. Это было очень давно. Сейчас даже я эту исходную «болванку» будущего решения сделал бы лучше. Мария Иосифовна очень тактично и деликатно что-то добавила, что-то отсекла, включила музыкальное развития, задействовала разные изобразительные средства, тот арсенал, который у нас есть: вокализ, голосовые ходы для разных музыкальных партий — и сделала из моей болванки конфетку.

В неизменном составе мы работаем больше 20 лет. Люди, закончившие Университет, пошли работать, завели семьи, тем не менее — участвуют в ансамбле. Творческий организм растет. Иногда мы думаем, что такое? Неужели куда-то вниз пошли? Собираемся вновь и видим — нет. Мы еще можем сделать шаг вперед. Жизнь продолжается. Ну, а кроме того, в рамках нашего ансамбля уже несколько лет существует молодежный состав. Это чисто мужской ансамбль, состоящий из студентов Университета и других вузов города. У них свой репертуар. Иногда мы выступаем вместе, иногда — отдельно.

Конечно, сейчас много появляется сложностей разных. Лет тридцать назад не было и не могло быть проблем с площадками, у нас было много концертов, по всему городу. Сверх головы. Мы выступали во всех общежитиях Университета, на всех самодеятельных конкурсах, которые существовали во всех институтах. Сейчас ничего этого нет. Слава богу, что Университет сохранил ансамбль, как, впрочем, и большинство коллективов, которые он собрал под своей крышей. Это очень важно, очень ценно.

Г.Ш.: В семидесятые мы на радио много сделали звукозаписей хороших, целыми днями писали, чистили, качество прекрасное. Можно, наверное, эти записи найти в их архивах. Сохранились у нас и любительские записи времен бобинных магнитофонов. Недавно сына попросила помочь, он достал каким-то чудом такой магнитофон. За разъемом для него долго по рынкам бегали, искали шнур-переходник. Нашли, перекинули записи на компьютер, намучились страшно, пленка-то уже пересохла. Но диск мы сделали. В прошлом году он вышел тиражом 23 штуки. Раздарили по друзьям. На диске этом песен двенадцать получилось. Кое-где, конечно, есть дефекты записи, там ведь всего часть материала исходного на радио записана, что-то вживую сделали, но все были потрясены — здорово получилось.

Окончила я Университет в 1970 году, осталась здесь работать на кафедре, а петь в ансамбле продолжала до 1975. Был такой момент незадолго до окончания, когда нами заинтересовался «Ленконцерт», администратор предлагал уйти на профессиональную сцену. Предлагал училище музыкальное закончить, ставки обещал самые высокие, но мы как-то не поддались. Не бросили Университет, не рискнули. Обсуждали долго. Голос-то он сегодня есть, а завтра нет. Как покойная Полищук рассказывала, отец ей говорил: «Любка, вот выгонят тебя со сцены, а профессии-то нет!». Муся человек, конечно, очень сильный, но в характере ее нет авантюрности, если бы она нам тогда сказала, что пойдет с нами, будет с нами до конца, мы, может, и ушли бы. Она нас вполне могла убедить, но не взяла такой ответственности на себя. Сейчас продолжает работать, заслуженный работник культуры, второй коллектив у нее — образцовый Хор мальчиков во Фрунзенском районном Доме творчества. Была я на их концерте в оперной студии недели три назад, очень слаженный коллектив, хороший хор.

«Приходи, соло дам»

А.Д.: Известно, что любой коллектив имеет цикл, ограниченный временем рождения, периодом расцвета и периодом увядания, смерти. Тот срок — сорок лет, — о котором мы сейчас говорим, он весьма значителен даже для профессиональных коллективов, не говоря уже о самодеятельных. Я думаю, основа жизнеспособности вокального ансамбля — это, конечно, Мария Иосифовна. Она — то, что объединяет нас.

Я по разным причинам прожил разную жизнь. Больше двадцати лет в науке, сейчас в IT-сфере — серьезная большая работа — но, тем не менее, продолжаю участвовать в ансамбле. Потому что это очень большая часть моей жизни и отнюдь не второстепенная. А одна из важнейших. Как и для остальных участников. Нам очень не хватает ансамбля, когда мы по тем или иным причинам реже выступаем.

Думаю, нам очень повезло, что мы встретились друг с другом и, главное, с Марией Иосифовной, которая вовлекла нас в свой мир и дала возможность участвовать рядом с ней в таком замечательном во всех отношениях деле.

Г.Ш.: Звучали мы тогда — будь здоров. Нас не зря Сандлер переманивал, когда мы в университетских концертах стали появляться. Говорил: «Приходи, соло дам». У них в хоре был изумительный тенор Гриша Флейшер, к сожалению, потом он уехал в Америку. Кстати, на нашем диске есть песня с его участием, мы ему послали этот диск в Америку с оказией. Так вот, мы его позвали, и сделали с Гришей несколько вещей, там мужской голос с сопровождением. И Гриша с нами даже в поездки ездил.

А.Д.: Почему лично я люблю вокальный ансамбль? Это подлинно синтетическое искусство, оно подразумевает участие нескольких людей, между которыми возникает чудо сотворчества. Мгновение, когда ты чувствуешь партнера и получаешь от него намного больше, чем просто еще один голос: мы звучим вместе гораздо лучше, чем каждый звучит по отдельности. Мы не профессиональные вокалисты. И в силу возраста наши голоса звучат, возможно, не так, как мы хотели бы, но все вместе мы звучим пока еще очень прилично. Первые такты вступления, и вдруг ты ощущаешь бесконечную благодарность, бесконечное родство с тем человеком, который поет рядом с тобой и понимает, что сейчас нужно петь именно так, а не иначе. Замечательное состояние, которое если и сравнивать с чем-то, то, наверное, — с любовью.

Г.Ш.: Сначала учишься слышать, постепенно понимаешь гармонию аккорда. Это ни с чем не сравнимо. Ты ощущаешь свой голос как инструмент, можешь убавить или прибавить звук, если слышишь, что это надо. А Муся — у нее удивительное свойство слышать и «вычищать лишнее», шлифовать звучание. Она очень много сил вложила, чтобы смогли мы услышать три другие голоса вместе со своим. Когда на рояле берешь аккорд, нажимаешь четыре ноты одновременно, а звучит один звук. Я на днях ходила на концерт Хора Турецкого, у них такое есть. Но они все консерваторские, а мы-то все самоучки, можно сказать, от печки. Это либо есть, либо нет. Вот почему Мария Иосифовна ту девочку в самом начале отсеяла. Сказала: она не слышит и никогда не будет петь так, как я хочу. Ведь не нужны тут очень большие краски для голосов, наоборот, голоса должны быть ровненькие, но диапазонистые, чтобы две октавы, а то и больше брать легко. Но брать так, чтобы везде это было одинаково ровно, чтобы сливался звук. Вот у рояля звук достаточно ровный, краски сильно не меняет, ну, может, педалью поддашь немного, — да и все. Только от того, как ты его будешь сочетать с другими, он и будет звучать. Я не музыкант, просто чувствую так, и для меня это всегда было огромное удовольствие.

Наш ансамбль — это большой кусок жизни, так хорошо, что это было, так хорошо, что это и сейчас есть. Перед юбилейным концертом хорошее выпало время. После большого перерыва мы собрались, готовились. На репетиции оказалось, что помним материал до малейшей интонации, где-то на уровне подсознания. Мария Иосифовна послушала и осталась очень довольна, говорит, в вас все вбито намертво. Наверное, из гроба вас подниму, споете правильно!

Трудно описать, как мы были счастливы на этих репетициях. Хоть на короткий миг все, что мы считали забытым или утраченным, к нам вернулось, а мы сами вернулись в юность. И когда слышишь, как идут в унисон четыре голоса, а потом — бах! — сливаются в широком аккорде, красиво необыкновенно! И нам, поющим, не надо смотреть друг на друга, мы просто чувствуем, насколько все синхронно, отработанно, слажено. Насколько все это хорошо.  

Игорь Евсеев
Фото Сергея Ушакова

Редакция поздравляет Марию Иосифовну ГОЛЬДЕНШЛЮГЕР с юбилеем, желает новых творческих успехов и счастья в личной жизни.

© Журнал «Санкт-Петербургский университет», 1995-2007 Дизайн и сопровождение: Сергей Ушаков