№ 7 (3755), 30 апреля 2007 года
главная | оглавление | <... | ...>

Александр Евневич:
«Было бы хуже, если бы «Гений» остался незамеченным»

Выпускник математико-механического факультета, генеральный директор компании «Орими Трэйд» Александр Анатольевич ЕВНЕВИЧ предлагает не останавливаться на чайных церемониях — это всего лишь бизнес, улыбается он — и охотно вспоминает детские годы, студенческое время, родной НИИ Гидротехники.

А.А.Евневич

— Родился я в 1959 году в Белоруссии, в Витебской об­ласти. Вырос и закончил школу в поселке городского типа Бешенковичи, — говорит Александр Анатольевич. — В сред­ней школе почувствовал интерес к точным наукам — физике, математике и уже с седьмого класса начал выигрывать районные и областные олимпиады. Я учил­ся в заочной математической школе при Ленин­градском университете, поэтому особых сомнений в том, куда поступать, не было. В 1976 году приехал в Пи­тер и стал студентом математико-механического факультета ЛГУ.

— Школьная подготовка позволяла уверенно чувствовать себя на вступительных экзаменах?

— Хотя это был небольшой поселок, районный центр Витебской области — 5–6 тысяч населения, все оценки по базовым предметам соответствовали ленинградскому уровню тех лет. И физика, и математика, и русский язык. Единственное, что не соответствовало — английский. С языками в сельской школе было действительно плохо. Учителя менялись часто. Мы, бывало, перескакивали с английского на немецкий в обучении. Но здесь, в Университете, о наших проблемах догадывались и спокойно приравнивали сельскую пятерку к крепкой ленинградской тройке. Я со своей пятеркой занимался в группе ленинградских троечников и был в ней не самым лучшим.

Что же касается знаний в области точных наук — для матмеха общеобразовательной подготовки в средней школе в любом случае было явно недостаточно. Всегда. Человек должен был заниматься дополнительно в кружках, участвовать, как я участвовал, в каких-то заочных программах, в конкурсах и олимпиадах.

— Вы, наверное, возвращались на родину в последние годы? Что говорят ваши учителя — так же высок уровень подготовки в средней школе? Или образовательные стандарты в Беларуси пали, как и у нас?

В 1976 – 1981 г. г. учился в ЛГУ им. А.А. Жданова, на математико-механическом факультете, кафедра гидромеханики. В 1981–1994 г. г. работал во ВНИИ гидротехники им. Б.Е.Веденеева, прошёл путь от инженера до заместителя ген. директора. С 1994 г. по настоящее время — генеральный директор ООО «Орими Трэйд» С 1997 г. по настоящее время — председатель Совета директоров ООО «Максидом» Женат, жена Елена закончила матмех ЛГУ им. А.А. Жданова, к.ф.м.н, ст. научный сотрудник, Дочь Мария закончила экономический факультет СПБГУ, кандидат экономических наук, зам. главного редактора газеты «Деловой Петербург», Сын Николай — студент 5-го курса факультета менеджмента СПБГУ.

— Да, я был в прошлом августе в родной школе. Тридцать лет окончания как раз отмечали. Учителя наши все на пенсии. Но уровень подготовки, как они говорят, упал не сильно. Его поддерживают — прежние советские стандарты, во всяком случае, — ограждают от девальвации, от разрушения, следят за этим. В результате, говорят, стандарт все-таки сохранился.

— Как живется вашим учителям? Некоторое время назад в СМИ проходила информация о том, что пенсии в Беларуси достойные. Гораздо более высокие, чем у российских стариков.

— Три года назад их пенсии действительно были гораздо более значительные, чем у наших пенсионеров. Но после двух-трех последних путинских повышений пенсии выровнялись. Сейчас они выше, но не значительно.

— Момент выбора между академической карьерой и бизнесом был для вас болезненным?

— Это все не так быстро. Я закончил матмех в 1981 году, за пять лет в университете понял, что мне очень интересна не чистая наука, а прикладная математика. После защиты диплома распределился во Всесоюзный научно-исследовательский институт гидротехники им. Б.Е.Веденеева. Это был крупный, головной в своей отрасли институт, который проводил научные обоснования по всем плотинам Советского Союза, начиная от Волховстроя и кончая Саяно-Шушенской ГЭС. Я проработал там с 1981 по 1994 год. Тринадцать лет, достаточно большой срок. Пришел инженером, а закончил заместителем генерального директора по экономике. Самые трудные времена в институте были, как и у всех, в 1991-94 годах: развал Союза, прекращение заказов из Среднеазиатских и Кавказских республик. Тогда были практически свернуты все наши работы как по строящимся, так и по действующим электростанциям. А все объекты, надо сказать, уникальные, требовали постоянного мониторинга, исследования повреждений, трещин, лечения, ремонта. Но — все прекратилось.

Громадный институт, насчитывающий 1300 сотрудников, за несколько лет ужался до 600, практически вдвое. Но все-таки не умер. Было, конечно, трудновато, зарплаты у сотрудников маленькие. Никто не приходил из молодежи, и сейчас там — как и во многих НИИ — образовался довольно значительный возрастной разрыв между «старой гвардией» и молодежью, которая пришла в последние два-три года.

— Позиция заместителя генерального директора по экономике помогла сориентироваться на рынке?

— Да, я понял суть происходящих процессов, ушел из НИИ и с нуля создал с товарищами компанию «Орими Трэйд». Название — нет, оно ничего не обозначает, это просто слово, созвучное нашему настроению тогда. Да и сейчас, потому что оно удачное.

Наша компания сейчас самая крупная чайная компания на постсоветском пространстве — и в России, и в странах СНГ, и даже в Восточной Европе — она производит и продает треть чая России. Это огромный объем, поэтому компания входит в число 200 крупнейших частных компаний России.

— Скажите, почему чайным компаниям не удалось возродить легендарный брэнд советского времени: индийский чай «со слоном»?

— Несколько лет назад одна из московских компаний попыталась вывести на рынок «Чай со слоном». Назвала рекламную кампанию «Тот самый чай», и ничего у нее не вышло. В одну реку дважды войти не удалось. Я могу говорить совершенно уверенно, что качество того чая, советского, было не выше, чем качество тех сортов, которые продает «Орими Трэйд» и ряд других фирм. Просто в определенный момент времени — а именно в 70-х годах прошлого века — у нас на потребительской чаше весов с одной стороны покоился тот самый индийский чай со слоном вместе с гречкой и финским сервелатом,— стандартный продуктовый набор, дававший советскому человеку ощущение праздника; а с другой стороны — грузинский листовой чай второго сорта, непросеянный, не вычищенный, с какими-то сучками, веточками. Сейчас «тот самый чай» не пошел, потому что мы сегодня другие.

— Вы ведь не только чайной компанией владеете, но и строительным бизнесом?

— В «Орими Трэйд» я один из учредителей и генеральный директор, здесь я провожу все свое время с утра до вечера, действую именно как исполнительная власть. А в компании «Максидом» я только старший партнер. Там есть свой директор — тоже, кстати, выпускник Университета, но моя должность председателя Совета директоров предполагает несколько иное участие в бизнесе. Эта должность не требует ежедневного присутствия, она требует подведения квартальных итогов, годовых, принятия стратегических решений; допустим, строить следующий магазин — не строить, делать это в Санкт-Петербурге либо в других городах.

— В этом сочетании: строить–не строить, идти–не идти есть элементы математического анализа?

— Конечно. В этой работе необходимо умение пользоваться матстатистикой, теорией вероятности, и самое главное — быть в ладах с цифрами. Потому что очень важными параметрами для строительного бизнеса является не только численность населения, но и заработная плата, оснащение населения жильем. Если в среднем по России приходится, скажем, 20 квадратных метров на человека, а там, куда мы намерены идти — всего 16, это означает, что в течение нескольких последующих лет их будут подтягивать, выделять им больше денег из бюджета, чтобы выровнять показатели и довести их до среднероссийских. Чтобы инвестировать куда-либо, нужно учитывать и ряд других параметров. Развитие производства, например. Если в городе встал завод, значит, у людей нет зарплаты. Если у людей нет зарплаты, им не на что будет ремонтировать квартиры. Существует целый набор показателей, флажков, анализируя которые, можно использовать если не все полученные на матмехе знания в целом, с какими-нибудь четверными интегралами, то багаж первого-второго курса — вполне.

— Кому вы благодарны, кого вспоминаете до сих пор?

— Сложно сказать, всем благодарен. Университет для меня, парнишки из белорусской деревни, был верхом блаженства. Я стал тем, кем стал, благодаря, в том числе, и университету. Разумеется, больше помню и больше благодарен своим дипломным руководителям профессору Марии Александровне Рыдалевской и профессору Валерию Афанасьевичу Цибарову, нашему руководителю курса доценту Юрию Федоровичу Гунько.

— Вы могли бы посвятить всю жизнь решению какой-нибудь математической головоломки, типа теоремы Пуанкаре?

— Мне одной только математики мало. Поэтому и пошел в прикладную область. Я получаю удовольствие от математически хорошо просчитанных действий, внедренных и принесших пользу. Я отдаю должное изяществу, с которым решена теорема Пуанкаре, но мне ближе другая математика. Пусть не самая сложная, но примененная в гидротехнике и приводящая в движение многотонные турбины на могучих сибирских реках. Это мне ближе и приятнее, чем абстрактная математика изысканных формул. Даже если речь идет о теореме Пуанкаре и ее красивом решении.

Решение математика Перельмана — очень важно для развития математики, хотя сегодня и не имеет практического применения.

— Тем не менее, вы финансируете фонд поддержки российской математики.

— Да, год назад при Университете был создан Фонд имени Леонарда Эйлера, известнейшего математика. В этом году мы будем праздновать его трехсотлетие. Фонд заказал фильм, посвященный Эйлеру. Уже готовятся конференции, симпозиумы. На празднование юбилея в Санкт-Петербург приедут лучшие математики мира. Заметное будет событие.

Хотя поводом для создания фонда явился юбилей Эйлера, планируется многолетняя работа. Фонд организовал ежегодный конкурс Эйлера (стипендии студентам, аспирантам, молодым ученым); ежегодную олимпиаду для учителей математики СПб и ЛО. Принимает участие во многих мероприятиях математических школ. Фонд негосударственный, работает на деньги от частных пожертвований, в том числе и моих.

— Какова структура фонда?

— Органами управления фонда являются попечительский совет и исполнительная дирекция. В попечительский совет входят ректор университета Людмила Алексеевна Вербицкая, Людвиг Дмитриевич Фадеев, академик-секретарь Отделения математики Российской Академии наук, предприниматели, оказывающие финансовую поддержку Фонду: Ростеслав Леонтьев, Татьяна Франус, Александр Евневич. Председателем попечительского совета является декан матмеха СПбГУ Геннадий Алексеевич Леонов. Всей текущей деятельностью Фонда занимается дирекция во главе с президентом Фонда профессором Сергеем Владимировичем Востоковым. Фонд Эйлера работает чуть больше года, и хотя сделано многое — основная работа впереди.

— Кто обратился к вам с просьбой помочь в установке статуи «Гений Университета»?

— Это был культурный фонд «Знаменитые универсанты СПбГУ» в лице президента Нинель Яковлевны Олесич. Фонд ставит себе очень важную задачу продвижения брэнда СПБГУ как в России, так и за рубежом, издает литературу, посвященную знаменитым универсантам прошлого и настоящего, представляет Университет на международных выставках.

— У вас было право вето?

— Безусловно. Но здесь как-то удачно все сошлось. Автора трудно заставить вылепить то, что ему не нравится. Фонд не стал бы пробивать идею, если бы ее пластическое решение было никудышным. А меня никто бы не смог заставить платить за все это хозяйство, если бы оно мне не понравилось. Скульптор сделал три-четыре варианта, были созваны «общественные смотрины», все это обсуждалось. Был вариант, когда студент и студентка сидят, как Дафнис и Хлоя, на скамеечке, между ними стопка книг. Разные скульпторы участвовали. В детали мы, конечно, не вдавались — никто из нас не советовал, какое крыло подлиннее сделать или так оставить — но большинство из участвующих в обсуждении остановились на этой композиции. И должен сказать — хорошо получилось. Скульптура в глаза не бросается, значит, органично вписана в классический архитектурный ансамбль. Сильно ее не ругают. Видимо, не за что. Если студенты будут над статуей подшучивать — я не против. Значит, она живет, возбуждает эмоции. Было бы хуже, если бы «Гений» остался незамеченным.

— А почему вы оказались разместить табличку с именем?

— Я надеюсь сделать что-нибудь еще не менее полезное и не менее значимое. Я все-таки душу в него не вкладывал. Я вкладывал деньги. И это не единственные деньги, которые я за свою жизнь потратил на благотворительность. Я церкви нашей православной много помогаю. Разным людям персонально. А приписывать бирочку — создано на деньги Александра Анатольевича — не считаю нужным. Коммуникации сейчас настолько развиты, что в отличие от благотворителей прошлого, все известно. В пресс-релизе Университета все было сказано, в интернете размещено. Этого достаточно.

— Сотрудничество с Университетом дает вам как бизнесмену какие-то дополнительные возможности?

— Существенное сотрудничество с Университетом длится недолго, около двух лет, и дополнительные возможности не проявились, и самое главное не являются целью. Цели Фонда Эйлера и фонда «Знаменитые универсанты» значительно более масштабные и протяженные во времени. И я, как выпускник Университета, с большим удовольствием передаю часть заработанного в вышеуказанные фонды на благотворительную деятельность. Сопричастность с этим видом общественной деятельности очень важна и дорога для меня.

— Университет помог вам сформулировать принципы, которых вы придерживаетесь в бизнесе и через которые никогда не переступите в профессиональной деятельности?

— Думаю, да. Я приехал в Университет семнадцатилетним молодым человеком, который рос в сельской местности, в семье, что называется, сельской интеллигенции. Папа был директором маленького, на 100 рабочих, предприятия. Мама — профсоюзным лидером, тоже, конечно, районного масштаба. Поэтому Университет и мировоззрение мое сформировал — и, отчасти, практический взгляд на жизнь. Выбор города оказался очень точным. Таких красивых городов — а у меня есть возможность бывать везде — я не знаю. Петербург — один из лучших городов мира, а не только России. Конечно, и Университет, и город сформировали те принципы, которых я придерживаюсь в жизни и в бизнесе, наиболее важный из которых — это «поступай по отношению к другим, так, как ты хотел бы, чтобы поступили по отношению к тебе».  

Подготовил Игорь Евсеев

© Журнал «Санкт-Петербургский университет», 1995-2007 Дизайн и сопровождение: Сергей Ушаков