|
|
|
№ 3 (3751), 28 февраля 2007 года
|
 |
|
колонка редактора
|
|
|
Я и ты — такие разные
Восьмое марта 1989 года я встречала в Западном Берлине. Стенку уже начали расписывать всякими вольностями и понемножку растаскивать на сувениры. Но граница еще стояла: с Запада на Чак-Пойнт-Чарли веселые американцы не глядя пропускали всех, но на другой стороне границы – на Востоке – вас встречали мотки колючки и холодные ощупывающие взгляды настоящих арийцев-пограничников. Меня пригласила молодежная организация Свободного университета для обмена опытом работы в университетской прессе.
Не знаю, не знаю насчет опыта, меня мирно сплавили в одну из секций организации, эмблемой которой была обаятельная ведьмочка на метле. В секции состояли одни девушки, и проблемы, занимающие все их свободное время, показались мне воистину «дьявольскими» – девицы боролись за свои права, надо полагать, боролись с мужчинами.
Активистка с русским именем Таня, серьезная лохматая студентка в клетчатой юбке, бесформенном свитере и тяжелых армейских ботинках (все вместе выглядело довольно стильно), перевела с немецкого несколько призывных плакатов, развешанных по стенам комнатухи, которую оккупировали феминистки: равное представительство полов в молодежных организациях, разрешить однополые браки, особая забота студенческим семьям и их детям… В общем, самая разнообразная проблематика.
Накануне Международного женского дня за кофе с крекерами Таня сказала мне как нечто само собой разумеющееся: «Завтра ты идешь на демонстрацию. Будем праздновать». «Я думала, что 8-е Марта только в СССР отмечают…» Таня взглянула на меня как на больную: «Это вам-то как раз и не имеет смысла отмечать, ведь в Советском Союзе женщина полностью уравнена в правах с мужчиной! А вот у нас…» Она вздохнула, и я поняла, что нелегка доля женщины в демократическом мире.
Я и теперь не могу представить для россиянки ни одного побудительного мотива, чтобы «выйти на площадь». Социальные дисбалансы? Да от них страдают вне половой принадлежности. Измены мужей? Фи, кто ж к этому относится всерьез. Какое-то там представительство в органах? Господи, нам бы семью обиходить, накормить, денег заработать, когда уж тут представительствовать. Однополые браки – это тоже не про нас: чуждо, дико, как поцелуй у эскимосов. И все-таки 8-е Марта женщины любят. В этот день они по-настоящему демонстрируют свою красоту и неповторимость, доброту и всепрощение, кротость и непреклонность – один день, да наш! И как бы ни уверяли мужчины в этот день, что они готовы весь год служить прекрасным дамам, а как же, по принципу «женщина – друг человека», – мы-то знаем, что все вернется на круги своя уже на следующий день: политкорректность начинает прививаться как элемент корпоративной культуры. Почему это к женщинам надо как-то особенно относиться, так и оскорбить недолго. Ну… и не оскорбляют. Весь год. До следующего 8-го Марта. Правда, сколько бы ни говорили, что, мол, какая разница, мужчина, там, или женщина, лишь бы человек хороший да работник исправный, нет-нет, да и прорвется «самость пола». Причем в нашей стране это происходит гораздо чаще, чем где-либо.
Я специально расспрашивала своих западных коллег – есть ли в их странах проблема мужской и женской журналистики. Меня просто не понимали – какая разница, какого пола журналист?
А вот у нас это два разных подхода, метода, отношения. Разная она, эта мужская и женская журналистики России. Какая уж тут политкорректность? Пора признать, что версия поселения на Земле в незапамятные времена существ с двух разных планет, которые и создали единое человеческое общество, имеет право на существование. Может быть, поэтому у нас, женщин, свой день – 8-е Марта, когда мы заявляем о себе и, наверное, подсознательно обращаемся к подругам на пра-родине, а у мужчин свой – 23 Февраля, – и по тем же мотивам.
… На следующий день, «разбирая полеты» 8-го Марта, Таня из Свободного университета, путая немецкие и английские слова, с восторгом рассказывала, чем закончилась демонстрация женщин. До конца меня не хватило. Очень тяжело было находиться в толпе женщин (2-3 тыс. человек), настроенных далеко не миролюбиво – в прохожих летели пивные бутылки, много было плакатиков «на грани фола», да и действо растянулось на несколько часов. Таня меня немножко запрезирала, но все-таки не вычеркнула из своих рядов: «Нет, ты представляешь, мы подрались с полицией – завернули колонну не по той улице, ну и нас попробовали «построить». А мы – ни в какую! Двадцать подруг увезли в кутузку! Понимаешь, мы доказали, что тоже можем». Что «можем», Таня не пояснила. Я подумала, что подраться дело нехитрое, но женский бокс меня всегда смущал – что-то в этом есть неправильное.
Мы разные, но друг без друга никуда. Как там в рекламе: «закон жизни»? 
Наталия Кузнецова,
главный редактор
|
