|
|
|
№ 3 (3751), 28 февраля 2007 года
|
 |
|
наука
|
|
|
Восток – не на Востоке, а вокруг
О Евгении Алексеевиче Торчинове (1956-2003) и его месте в отечественной науке, а также о посвященной ему ежегодной конференции мы уже писали в прошлом и позапрошлом году (№ 5 (3694) от 25 марта 2005 года и № 4 (3726) от 7 марта 2006 года). На этот раз было бы вполне достаточно краткого сообщения о Чтениях, если бы не... Но об этом «не» чуть позже.
Приятно отметить, что Торчиновские чтения развиваются. Впрочем, счастливая судьба этой конференции была предсказуема, так как тематика ее уникальна: здесь представители разных областей востоковедения находят площадку для обсуждения собственно религиоведческих, а не специально исторических, филологических и других проблем. За год число участников выросло более чем в полтора раза, пропорционально расширилась география представленных образовательных и научных учреждений. Однако успех конференции объясняется не только удачным выбором тематики или широкой известностью работ Е.А.Торчинова. Основанная Е.А.Торчиновым кафедра философии и культурологии Востока сама по себе является притягательным местом. Чувствуется, что сотрудники, помимо чтения лекций и научной работы, живут на кафедре. И лучшее тому свидетельство – студенты, для которых языки, нравы, искусство, литература далеких народов становятся чем-то привычным, почти родным. Изучая восточную культуру по книгам, студенты ее осваивают еще и как образ мыслей и поведения, как песню и как танец.
После подведения итогов конференции участникам была представлена культурная программа. Сначала исполнила танец живота студентка второго курса специализации «Культура Китая» Валерия Путицкая – чемпионка мира 2005 года по танцам живота. А затем под гитарный аккомпанемент прозвучала китайская песня в исполнении студентки третьего курса Александры Горновской – победительницы Второго международного конкурса китайской песни (Кубок Хуа Юэ, 2006). Завершили программу песни на русском и английском языках – пели Александра Горновская и ее сестра Алиса (студентка второго курса Консерватории им. Римского-Корсакова, работает в Театре оперы и балета при Консерватории)... Редкий театр может представить такую программу!
А теперь вернемся к оставленному в начале «не», из-за которого было бы неправильно ограничиться сухой справкой о научной стороне Чтений. Дело в том, что на этот раз участие в конференции принял один из ведущих специалистов по дальневосточному буддизму, профессор департамента религиоведческих исследований Университета Индианы и Корнэлльского университета Джон Макрэй (John R. McRae). Профессор Макрэй в пространном представлении не нуждается: в энциклопедии Britannica перечисление современных работ, посященных школе чань, начинается с его известной монографии «Северная школа и формирование раннего чань-буддизма» (1986).
Профессор Макрэй выступил на Чтениях с двумя докладами. В секции буддологии и тибетологии он поставил вопрос о необходимости новых подходов к изучению дальневосточного буддизма. На сегодняшний день преобладают исследования национальных традиций буддизма: китайской, японской, корейской, вьетнамской и так далее. При этом подавляющее большинство работ, конечно же, посвящено Китаю – истории проникновения буддизма в Китай и специфике его распространения на Юге, на Севере и в районе между реками Янцзы и Хуанхэ. Однако узкая специализация исследований не идет на пользу пониманию природы буддизма как такового. Профессор Макрэй показал, что пришло время охватить многообразие локальных традиций одним взглядом. С одной стороны, это должно способствовать оценке прогресса буддологического знания в целом, с другой – более точной фиксации особенностей отдельных направлений дальневосточного буддизма. Кроме того, профессор Макрэй напомнил о важности разведения этнического и государственного факторов при изучении местных традиций буддизма, о том, что освоение нового учения общественным сознанием и правящей элитой – это не тождественные процессы, и поэтому для адекватного их описания требуются разные исследовательские подходы.
Второй доклад, представленный в секции синологии, был посвящен вариативности интерпретаций образа Бодхидхармы, основателя школы чань, в среде его последователей. На этом частном примере профессор Макрэй ознакомил аудиторию с набором теоретических положений, озаглавленных просто: «Правила Макрэя в изучении чань». По ранней истории чань-буддизма источников, заслуживающих доверия, крайне мало – из всего корпуса чаньских текстов они составляют, по мнению китайского ученого Ху Ши, не более одного процента. В частности, не сохранилось достоверных сведений о личности самого Бодхидхармы. У каждого направления школы чань свой образ Учителя, к тому же с течением времени этот образ заметно менялся. Например, если для младших современников Бодхидхармы, искушенных в сложнейших вопросах учения Махаяны, важна была техника медитации, то впоследствии Бодхидхарма превратился в загадочного старца, обладающего невероятными способностями и способного с легкостью отразить нападение дюжины вооруженных разбойников. Так что же, в отсутствие достоверных источников надо совсем отказаться от исследования ранней истории чань? Отнюдь. Напротив, утверждает профессор Макрэй, чем менее правдивы источники, чем ярче на них отпечаток последующих эпох, тем они ценнее. Именно по тому, каким видят представители школы ее основателя, легче всего судить о содержании их учения в конкретный период времени, поскольку в образе Учителя воплощаются те качества, которые представляются превосходными ученикам его учеников.
|
 |
Профессор Макрэй |
|
После конференции профессор Макрэй согласился ответить на вопросы корреспондента «СПбУ».
– Можно ли говорить о принципиально различном подходе к истории на Западе и на Дальнем Востоке? Есть ли отличие между тем, как воспринимается образ Иисуса христианами и образ Бодхидхармы – китайскими буддистами?
– Прежде всего, надо заметить, что это фигуры по масштабу несопоставимые: о Христе знают все европейцы, тогда как о Бодхидхарме слышал далеко не каждый китаец. Да и значение их разное: Христос – это единственный богочеловек, а учителей чань много. В школе чань передача знания осуществляется от учителя к ученику, и ученик со временем сам становится учителем. Впрочем, несомненно, есть общие черты в восприятии основателей обеих духовных традиций. Так, образ Иисуса тоже менялся с течением времени, особенно в первые десятилетия существования христианской общины, и эти изменения были тесно связаны с религиозной прагматикой. Кроме того, и на Западе, и на Востоке личность основателя учения является важным элементом мировоззрения, влияющим на самоидентификацию, поэтому возможность альтернативной реконструкции ранней истории воспринимается весьма болезненно. Однако если христиане, столкнувшись с непривычным пониманием роли Спасителя, склонны вести ожесточенные теологические споры, то в буддизме принято более терпимое отношение к инакомыслию.
– Восприятие истории соотносится с оценкой современной ситуации и постановкой задач на будущее. Насколько реалистичны перспективы формирования единой мировой культуры, основанной на общем видении истории?
– Всех историков можно разделить на ученых и инженеров. Для китайской традиции характерен инженерный подход: заглянуть в прошлое и позаимствовать те элементы, которые могут пригодиться сегодня. Западная традиция тяготеет к научному подходу, здесь оценкам исторических событий предшествует детальное выяснение, что же было на самом деле и какие варианты видения произошедшего существуют. Теоретически преодоление мировоззренческих различий возможно, но практика показывает, что быстро такая перестройка не совершается – тем более если речь идет о китайской культуре, привычной к преодолению сильнейших внешних влияний.
– Может быть, в контексте западной культуры обмен ценностями и представлениями идет более интенсивно?
– Буддизм в Америке представлен разными направлениями и уже стал частью американской жизни. В основном интерес к нему проявляют представители так называемого поколения MTV. Поскольку же их привлекают внешние эффекты, обычно они выбирают тибетскую тантру или чань, причем в каком-нибудь упрощенном варианте. Однако если посмотреть на буддистов, приехавших из Восточной Азии, то их консерватизм очевиден. В отличие от американских мусульман, которые, принадлежа разным направлениям, могут ходить в одну мечеть, буддисты в США строго делятся по этническому признаку: камбоджийцы, тайцы, корейцы друг к другу относятся настороженно и общения друг с другом избегают. При всей своей открытости и готовности к адаптации дальневосточный буддизм проявляет большую устойчивость к воздействиям окружающей культурной среды.
– Какое направление в исследовании буддизма представляется вам наиболее перспективным?
– Об этом я говорил в докладе о необходимости взгляда на буддизм как единое целое. Только обладая целостным видением буддизма, можно отчетливо установить специфические черты его национальных направлений. Например, чем китайский буддизм отличается от японского? С ходу ответить непросто, особенно если всю жизнь интересоваться только какой-то одной формой буддизма. Сравнительное же исследование сразу показывает, что китайцы, вообще склонные к высокой оценке отшельничества (даосизм), увидели в пришедшем из Индии учении монашескую традицию, а чуждые мистицизма японцы, напротив, опознали в буддизме доктрину для светских людей.
– А что видите в буддизме вы?
– Я стараюсь понять буддизм во всех его проявлениях. Для меня это не только историко-культурное наследие, но еще и живая религиозная практика. В 1972-1975 годах я проходил стажировку в Японии, в 1973 году принял буддизм как мировоззрение (школа Сото). Мне трудно сказать, как во мне сходятся духовный и научный интересы... Очевидно, сходятся.
– Какие у вас планы на будущее?
– Весной начну читать курс по раннему китайскому чань-буддизму в университете Комазава (Токио). Замечу еще, что мне с японскими студентами работать интереснее, чем с американскими, так как на занятиях не только их учишь, но и сам много нового узнаешь. Было бы не менее заманчиво поехать на Тайвань, где буддология тоже бурно развивается, но жена меня опередила – нашла работу в Японии, и мне пришлось последовать ее примеру. 
Петр Нешитов
|
