|
|
|
№ 1 (3749), 30 января 2007 года
|
 |
|
home pages
|
|
|
Редакция.
Производственный роман.
Знакомство продолжается…
Прочитав около сорока студенческих рассказов о посещении редакции журнала «Санкт-Петербургский университет», я поняла, что пора, в конце-то концов, написать этот рассказ правильно. Не путая имена, должности, названия и даты. Как велит моральный долг преподавателя, инсайдера и просто человека, у которого было несколько лет на то, чтобы увидеть в происходящем чуть больше смысла, чем очевидно.
Пролог
Три месяца назад я – корреспондент, аспирант и преподаватель – привела в редакцию своего родного издания группу первокурсников. Через неделю – еще одну. Третий раз пришелся на День отбытия макета номера в Типографию. Руководящий состав редакции был полностью поглощен этим сакральным процессом. Со студентами пообщались только два корреспондента и фотограф – самые молодые и горячие. Так что кому-то из первокурсников повезло больше, а кому-то – по-другому.
|
 |
Венера Галеева (в центре) со студентами в редакции журнала. |
|
Студенты у нас бывают довольно часто. Приносят курсовые и рефераты, сдают «хвосты». Иногда – заметки для журнала. Наш редактор преподает им основы теории средств массовой информации. Название предмета я помню только потому, что с недавних пор тоже его некоторым образом преподаю в Российском гидрометеорологическом университете, на отделении связей с общественностью. Будущие пиарщики должны знать специфику своей будущей кормовой базы. Надеюсь, что в такой формулировке никто не усмотрит ничего обидного: ведь гораздо лучше, когда журналистика является основой существования «пиара», чем наоборот.
На этот раз студенты пришли с четким заданием: понаблюдать за работой коллектива, задать вопросы, и – о, ужас! – написать репортаж по мотивам увиденного и услышанного.
Критериев, по которым сочинение определялось как репортаж, было всего два: повествование в настоящем времени и присутствие авторского «я» в тексте. Мне могут возразить: а где же самое главное? То, без чего репортажа быть не может? Например, присутствие события в тексте. Желательно, социально значимого. Один из коллег-корреспондентов так и спросил: «А зачем все это? Зачем ты их привела? Собирать информацию для репортажа? Но ведь репортаж возможен только оттуда, где что-то происходит».
Я, в силу либеральности мышления, могу допустить, что кому-то нашествие на мирную редакцию толпы пиаровского молодняка не кажется событием, достаточно значимым для учебных целей. Ну, хорошо, допустим – «посещение коллектива журнала студентами-первокурсниками». Как бы то ни было, первое правило хорошего наблюдателя гласит: вокруг всегда происходит нечто. Даже в читальном зале РНБ, где задавать вопросы можно разве что дежурному библиографу.
А в редакции журнала «Санкт-Петербургский университет», как утром в сосновом бору, всюду – жизнь.
Вот Вадим расшифровывает свежее интервью – он прижимает диктофон динамиком к виску так, будто собирается из него застрелиться. Выражение лица у Вадима отсутствующее.
Вот Татьяна Андреевна разговаривает по телефону – неизменно вежливо, терпеливо и последовательно пятый раз объясняет, что редакция университетского журнала – это вовсе не издательство университета, и что звонить надо по другому номеру.
Сергей Николаевич пришел с задания и демонстрирует коллегам «отстрелянные» кадры. Все двести штук. Действие разворачивается, как на кинопленке. Пахнет свежесваренным кофе.
Конечно, за полуторачасовую «экскурсию» трудно не только понять смысл того или иного действия, но и разобраться, имеет ли оно вообще какой-нибудь смысл. Но один из студенческих репортажей сразил меня наповал уже зачином: «В помещении, манящем запахом тяжелого труда…»
Вступление
Да, спустя некоторое время мои студенты начали сдавать свои опусы. Были тексты весьма достойные, были и откровенные отписки. Одни авторы удивлялись тесноте, в которой приходится работать журналистам, другие писали о просторных комнатах и высоких потолках. Одни и те же люди в интерпретации разных авторов оказывались то веселыми и шустрыми, то угрюмыми мизантропами. На страницах студенческих репортажей мои коллеги беззастенчиво менялись между собой отчествами и родом занятий. Один из репортеров и вовсе сочинил некий собирательный образ и обозвал его Сергеем Борисовичем Гольдбергом. По легенде, гражданин Гольдберг работает у нас корреспондентом. Видимо, огромный ком полученной информации не мог улечься в памяти, он ворочался и ерзал, и стремился принять какую-нибудь удобоваримую форму. Ведь одного корреспондента запомнить и описать легче, чем всех.
Дальше я позволю себе подборку цитат из студенческих работ. Заранее предупреждаю: при «сквозном чтении» чаще всего выделяются «перлы», ведь ладно написанный материал надо либо приводить целиком, либо не кромсать без надобности.
Основная часть. Кульминация
«Мне здесь определенно нравится! Войдя в первую комнату, точнее, в так называемую прихожую, я сразу же обратила внимание на множество картин и фотографий, развешанных на стенах. И еще на милую кошечку-копилку, стоявшую на столе. Ух ты! Сразу видно, что помещение уже обжитое и имеет свою историю».
Дружный коллектив имеет свои «забавные традиции: «Например, забавный ритуал со строительной каской, когда человек надевает ее себе на голову, тем самым показывая, что не выполнил данное ему задание». «Бейсбольная бита выдается по просьбе трудящихся, но не в руки, а, по всей видимости, в каску». Так в сознании студентов преломилась шутка редактора насчет того, зачем в редакции нужна оранжевая каска. На самом деле сувенир был в шутку подарен одному из сотрудников на Новый год и по назначению никогда не используется.
«Но тут мои наблюдения пришлось прервать, потому что в дверь вошла она – Наталия Николаевна Кузнецова, главный редактор. На ней был костюм в черно-белую шашечку, … она была очень эмоциональна. Когда она вошла, все мое внимание переключилось на нее. Наталия Николаевна взяла чашку чая, закурила сигарету и вроде бы собралась уйти, но тут же вернулась и зачитала отрывок из стихотворения Пушкина».
Татьяна Андреевна Левант не только рассказывала ребятам о работе корректора, но и показывала то, что раньше называлось «гранками» – вычитанные распечатки текстов со значками корректурной правки на полях. Некоторые отрывки текстов Татьяна Андреевна зачитывала вслух, а студенты хором исправляли ошибки, помогали. И, по понятным причинам, прониклись: «Не завидую я корректорам, ведь им, бедняжкам, приходится проверять чужие ошибки. Бывает, что свои ошибки не видишь, а тут нужно ничего не пропустить: следить и за стилистикой текста, да еще и ошибки исправлять. Вот и приходится Татьяне Андреевне проверять материал по2-3 раза».
«Мы познакомились с Ольгой Петровной – корректором, которая поведала нам о своей печальной судьбе, о том, как не удалась ее карьера учителя, и поэтому она устроилась работать в журнале»…
«Ольга Петровна – второй корректор, но в данный момент она печатает, приводит рукописи к единому знаменателю. Складывается впечатление, что сотрудники побаиваются ее строгой оценки»... «Мне она показалась слегка грубоватой, недоброжелательной. Но это понятно, она ведь критик»… «Все время по коридору бегала худенькая, маленькая девушка в очках и забавном свитере в виде газеты». Да, и последняя фраза тоже о нашей Ольге Петровне – человеке, чей сарказм заставляет трепетать юнкоров. И не только. Появляется она на работе в умопомрачительных нарядах собственного пошива. На их фоне «свитер в виде газеты» – вернее, с узором, имитирующим первую полосу The New-York Times просто скромная униформа сотрудника СМИ.
Дизайнер Сергей Слюсарев застенчиво опускал длинные ресницы и прятался от студентов за монитором. Чем и впечатлил гостей неимоверно: «Такого огромного монитора, каким был оснащен его компьютер, я не видел никогда в жизни! Дюймов, наверное, сорок. Сам же хозяин компьютера – молодой парень, даже не носит очков, что меня очень удивило, должно быть, знает какой-то секрет против усталости глаз». Сережа был молчалив и неприступен, задавать ему лишние вопросы студенты стеснялись и сделали ложный вывод из верной предпосылки: «Я заметила у него фотографию маленького ребенка на столе. Было нетрудно догадаться, что, наверное, это его сын». Девушки, учитесь задавать симпатичным молодым людям вопросы по существу! На самом деле малыш – не сын, а внук. И не Сережи, а заместителя главного редактора Светланы Анатольевны Ломакиной. Которая так и не попала в поле зрения студентов: первая группа появилась в разгар верстки журнала, вторая – накануне завершения макета, а третья, как уже известно, в день сдачи макета в типографию. И если Наталия Николаевна олицетворяет в редакции Государыню-Императрицу, чей профиль нужно чеканить на золотых монетах, то Светлана Анатольевна – архетип Великой Матери.
«Нас поразил заведующий отделом и корреспондент Игорь Евсеев. Удивительно, но до встречи с ним мы даже и не догадывались о том, сколько всего полезного, а главное, мудрого, может сказать человек за пять минут, постепенно продвигаясь к выходу». «На первый взгляд он кажется суровым человеком, но, пообщавшись с ним всего пару минут, понимаешь, что это человек с большим, но немного скрытым чувством юмора». Игорь Евсеев рассказал студентам поучительную историю про одного молодого, но очень честолюбивого журналиста: «У него в течение нескольких лет была мечта: опубликовать текст под своим именем в журнале «Собака.ru». Опубликовал. Ну и что?» Это к вопросу о правильном отношении к работе в глянцевой журналистике…
«Тут вошел один из сотрудников, и наша одногруппница лишилась стула». А в куртуазной беллетристике написали бы, что девушка лишилась сна, покоя или сознания… Впрочем, коллегу можно понять: что еще делать, если эти студенты запрудили редакцию и утащили в «прихожую» даже компьютерные кресла? «Очень веселый и жизнерадостный человек». «На вопрос «как вы пишете свои статьи?» нам отвечает ведущий сотрудник журнала, «дедушка русской журналистики» Евгений Борисович Голубев:
– Прихожу, задаю вопросы, ухожу, пишу текст».
«Из его рассказа о профессии кажется, что все просто: узнал и записал. Однако не каждый может сделать это так, чтобы читателям было интересно. Для этого нужен талант».
«Из коридорчика выглядывает фотограф Андрей Дубровский и заводит разговор об этике, фотографировании убийств и самосожжений. Он работает в этой редакции уже три года». Андрей обаял аудиторию молодостью и изобилием талантов. Почему-то из текста следует, что фотографирование убийств и самосожжений имеет прямое отношение к работе в «СПбУ», однако уверяю вас, что это не так. Летом наш фотограф имеет обыкновение путешествовать автостопом по Европе и Азии. Студенты о нем так и писали: «Фотограф, который любит лазать по крышам, а еще объездил много стран», и еще: «Дубровский, несмотря на то что часто фотографирует с крыш, признается, что боится высоты». Очередная группа студентов с порога спросила меня: а где же тот самый Дубровский? Как назло, Дубровский был на задании.
«Художник Александр Кириллович Гущин рисует в традициях старой ленинградской школы, он единственный в городе приверженец этого стиля». «Рисунок придает тексту некоторую окрашенность, это своеобразный диалог журналиста и художника». Рисунки Александра Гущина – визитная карточка журнала, его «видовой признак» с того момента, как газета «Ленинградский университет» в 1995 году пережила смену формата, а заодно и названия.
Больше всего досталось корреспонденту Ивану Шейко-Маленьких. Его колоритный образ вдохновлял на метафоры, аллюзии и гипотезы: «Редактор рассказывала нам историю про ученого, который изучал мух. Тут ее рассказ был прерван, так как зашел Ванечка – так его назвала Наталия Николаевна. Ваня был одет в зеленую куртку, просторные голубые джинсы, также у него были очки, как у ученого, и борода, как у попа. В руках у него была одноразовая тарелочка, в которую был завернут пирожок, по форме он напоминал пирог с капустой. Потом… Ванечка пробежал с фильтром для воды, наверное, решил попить чай со своим пирожком». Коллеги, когда в редакции находятся студенты, надо вести себя крайне осторожно. Как утром в сосновом бору. Никогда не знаешь, что привлечет внимание…
Завершить свои репортажи ребята старались на какой-нибудь обнадеживающей ноте: «Что мне не понравилось в редакции, так это здание, где они работают, мрачно, света мало, белые стены, как в больнице. Я считаю, что журналист современный должен работать в условиях современности, чтобы приходить на работу как к себе домой. Надеюсь… будут работать в нормальном здании с красивой обстановкой внутри».
«Наша экскурсия по этому маленькому миру подошла к концу. Я поняла, что не важно, какой интерьер и внешний вид в редакции, главное, какие интересные люди там трудятся, как они относятся друг к другу и как любят свое дело».
«Здесь царит дружелюбная атмосфера и создается впечатление, что люди ходят сюда не на работу, а просто собраться вместе, провести время. … Эти люди счастливые, так как они работают «для души»». Ну, если учитывать размер бюджетных ставок, то подмечено, похоже, верно.
Заключение. Развязка
Редакционная топонимика – удивительная вещь, она либо скудна, либо неполиткорректна. Ну разве можно написать: «Рабочий стол художника стоит в прихожей около туалета»? Или «Неразошедшиеся номера хранятся в шкафу на кухне»? А фактически – так оно и есть. Конечно, насущную необходимость туалета в рабочем помещении никто отрицать не станет, но вот наличие «кухни» может вызвать вопросы. Не понимаю я этой практики отрицания – не телесного низа, нет – скорее, телесной середины. Чайник и микроволновка – вот и вся наша кухня. Ну, и еще шкаф с номерами журнала прошлых лет. Впрочем, за прошлый год вы не найдете там ни одного номера.
Но прежде чем попасть собственно в редакцию, надо подняться по лестнице. Здесь всегда немного сырой воздух. Лестница поворачивает у большой редакционной двери (здесь надо стучать) и уходит на третий этаж. Для обитателей третьего этажа это – черный ход, которым никогда не пользуются.
Прямо напротив входной двери – кабинет редактора. Уж не знаю, с чего начинаются другие учреждения, а «Санкт-Петербургский университет» начинается с Наталии Николаевны Кузнецовой.
«Прихожая» у нас большая, что бы ни говорили, и приходить в редакцию можно в любое время. Только по понедельникам, примерно с часу до двух, вас сюда не пустят. Потому что идет летучка – редакционное совещание.
Еще есть корреспондентская, дизайнерская и корректорская. Между первой и второй – не то что вы подумали, а рукомойник. Да, прямо в коридоре. Живем компактно…
На стенах – картины, фотографии и рабочие записки. У входа во «внутренние покои» по левую руку – фотография редколлегии стенгазеты «Студенческая правда» 1927 года. Девочки в валенках и платьях курсисток, мальчики в картузах и рабочих куртках. В уголке примостился партийный осведомитель, что-то фиксирует в блокнотике. Внимание сосредоточено на толстом фолианте предсказуемого содержания. «Сегодня такого количества людей вокруг книги не найдешь». По правую руку от входа – снимок редакции журнала «Санкт-Петербургский университет» 2002 года. Композиция, типичная для школьного группового портрета. Класс маленький, мальчиков и девочек примерно поровну. Фотография черно-белая, в пару к раритетной, поэтому кажется, что мы с нее смотрим не в объектив фотографа Саши Тарана, а прямо в вечность.
Когда кто-то другой перескажет часть твоей жизни своими словами, ты сначала найдешь в пересказе множество несоответствий и забавных ляпов, а потом на привычные вещи посмотришь как-то иначе.
Творческий беспорядок, странные предметы, вроде той же каски. Часы, которые всегда показывают полшестого. Мы ведь никогда не обращали на них внимания – у всех есть часы на мониторе компьютера, да и мобильник под рукой. Опять-таки, символ того, что журнал существует вне времени. Для вечности, значит. Так мы сказали студентам. Пошутили, конечно. Когда они ушли, батарейку в настенных часах тут же заменили.
Эпилог, который был раньше всего вышесказанного
Семь лет назад в редакцию журнала «Санкт-Петербургский университет» Наталия Николаевна Кузнецова – редактор и преподаватель привела группу первокурсников факультета журналистики. На экскурсию. Студенты должны были усвоить кое-какие закономерности истории отечественной журналистики на примере отдельно взятого издания-долгожителя, а самое главное – понаблюдать настоящих живых сотрудников редакции в естественных условиях. Задать вопросы. Зафиксировать детали. А потом – о, ужас! – написать репортаж.
Дети жались вдоль стенок и застенчиво заглядывали в мониторы через плечи настоящих сотрудников. Детям разрешили спрашивать о чем угодно, но что именно спросить – было совершенно непонятно. В голове упрямо зависал плохо поддающийся отливке в слова вопрос о смысле всего сущего. Но к делу он не имел никакого отношения. Во всяком случае, мне, студентке-первокурснице, тогда казалось, что не имел...
В тексте процитированы работы студентов РГГМУ первого курса групп СО-160 и СО-161, за что им отдельное спасибо. 
Венера Галеева
|
