|
|
|
№ 30 (3655), 30 декабря 2003 года
|
 |
|
поднимем бокалы
|
|
|
Винная журналистика –
выбор
практичных романтиков
Журналистика – это хорошая работа. В первую очередь потому, что она очень пластична. Да, свобода слова скована комплексами законодательной неполноценности; да, читая газету, надо делать «поправку на ветер», то есть на интересы ее хозяина. Но любой выпускник журфака, у которого есть голова на плечах, сам выбирает себе условные «цепи», сообразно темпераменту и амбициям. И в течение нескольких лет может создать ту форму работы и творчества, которая подходит лично ему.
За примерами далеко ходить не надо. Но мы не ищем легких путей.
|
 |
Татьяна Гаген |
|
Здесь люди бегают вверх по эскалатору, а рекламные плакаты в вагонах лепят прямо на стенки, вместо того чтобы вставлять их в специальные рамочки под оргстекло. Как мне объяснили, «в Питере всего одна футбольная команда, а здесь их шесть штук. А обломок оргстекла в руках разбушевавшегося болельщика – это холодное оружие». Москва – город практиков и материалистов.
В мерцании магазинных витрин, ароматах дорогих духов и лучших вин, какие могут быть на этой планете, здесь делается самая жизнеутверждающая и романтическая журналистика – винная. Вино как объект журналистской деятельности – это не только престижная и очень узкая специализация, но и стиль жизни. Интеллектуальный, праздничный, аристократический и максимально отдаленный от политики. Стиль, который выбрала для себя Татьяна Гаген, выпускница факультета журналистики ЛГУ, в прошлом – корреспондент газеты «Ленинградский университет», а теперь – координатор столичной «винной» газеты «Сомелье.ru».
«Если бы вино не содержало алкоголь, оно, наверное, не было бы так популярно. Алкоголь придает веселости, растворяет дурные эмоции. Но это только одна сторона. Алкоголь является проводником всех ароматов. Вино дегустируется и носом, и ртом. Они меняются в бокале за то время, пока вы держите его в руке. А есть вина, которые до утра сохраняют свои ароматы».
Татьяна сидит напротив меня в кофейне, которая изнутри напоминает вагон-ресторан первого класса. Вагон плывет мимо площади Белорусского вокзала, мерцающей в темноте оранжевыми фонарями, и никак не может ее миновать…
Пролог
Конец восьмидесятых. Процент свободы как составляющей общественной жизни за короткий срок повысился до небывалого по тем временам объема, наверное, это было похоже на выброс адреналина. В газете «Ленинградский университет» в этот период печатается невероятное, по сравнению с нынешним временем, количество читательской прозы. Думать стало можно и модно, более того, разрешалось эти мысли публиковать. Все спешат высказаться. Демократия врывается в политическую жизнь общества, как танк в лесную чащу, люди начинают понимать, что человека от животного отличает не только прямохождение и использование орудий труда, но и гражданская позиция. Татьяна Гаген работает в газете «Ленинградский университет» именно в этот период, когда митинги становятся питательной средой для молодых журналистов, каждый из которых мечтает побороться за правду. Митинги затмевают собой корреспонденции из профессорских кабинетов и юбилеи кафедр. Большую популярность приобретает профессор юридического факультета, чье фото с рупором, нацеленным в толпу слушателей, появляется на страницах университетской газеты. Спустя некоторое время фото перемещается на предвыборные листовки, а потом – на полосы всех серьезных городских изданий. Москвичи специально приезжают в Ленинград, чтобы послушать, что говорят «новорожденные» политики из среды интеллигенции. Среди приезжающих – будущий муж Татьяны.
Буквально накануне нашей встречи в московской кофейне Татьяна с мужем «жутко поссорились». Он спросил, пойдет ли она на выборы. Она честно ответила: «Ни в коем случае». Впрочем, ссора продолжалась недолго.
Иммунитет против выборов
Журналисты, которые часто общаются с политиками, редко ходят на выборы. Татьяна уверена, что свое моральное право не голосовать она заслужила. «Я эту власть знаю изнутри. Между прочим, моим первым редактором в Москве был Геннадий Селезнев». Сначала Татьяна работала в «Учительской газете», потом, в
93-м, после известных событий, попала в газету «Московская правда». Весь следующий год она провела в отделе экономики, и всех достойных бизнесменов, экономистов, создателей всевозможных контор, которые успешно функционируют и по сей день, она знает лично. В приватизацию, которую она называет не иначе, как «проект отъема денег у населения», она тогда по-настоящему верила, даже летала на завод «Автоваз» к Каданникову. С тех пор многое изменилось.
Сейчас, как и десять лет назад, Татьяна перечитывает свои любимые лекции Набокова по русской литературе. «Но душой я нахожусь совершенно в других материях, от той девушки во мне уже ничего не осталось».
Первым шагом по переходу к «другим материям» стал полный отказ от всего, что так или иначе связано с политикой. Сначала – статьи на «женскую тему» для толстых глянцевых журналов. Честолюбивые притязания Татьяны были скромны: она думала, что самое большее, чего она добьется – известности автора «женских» статей нефеминистской направленности. Потом была штатная должность в журнале «Домашний очаг». Госпожа редактор бросила новенькую на самый, казалось бы, непрестижный и неперспективный фронт – в кулинарную рубрику, где Татьяне пришлось переводить всевозможные рецепты, причем практически со всех языков мира. Также в рубрике появлялись материалы о ресторанной жизни, об этнических кухнях и о вине. Именно вино оказалось объектом настолько интересным, что спустя некоторое время Татьяна поняла, это – то, что нужно. Узкая специализация была найдена.
С тех пор ей пришлось получить второе образование и изучить историю средневековой Европы. «Культура виноделия пришла в Европу из Древнего Рима, когда римляне начали засаживать виноградниками завоеванные земли, вплоть до Англии. Но дальше сорок седьмой параллели что-либо вырастить уже трудно. Современный европейский пояс виноградников заканчивается где-то во владениях Мозеля в Германии».
Газетой «Сомелье. ru» Татьяна занимается относительно недавно, около двух лет. Частая смена мест работы тоже может быть стратегией профессионального роста.
«Я считаю, что человек в своей жизни проходит несколько ступеней и очень опасно задерживаться на одной из них. Поэтому я бы ни за что не стала задерживаться в какой-нибудь газете. Остаться надолго в одном издании – это и не хорошо, и не плохо, это выбор каждого конкретного человека, но для меня он неприемлем. Я все время иду вперед. Я лучше других знаю, что оглянуться назад – значит превратиться в соляной столп, замереть навсегда. И никогда не увидеть своих перспектив. Я рада, что я свои перспективы разглядела раньше других, с нуля сделала себе имя и стала ведущим журналистом в области вина. Как и моих коллег, которые пишут сейчас о винах и гастрономии, меня этому никто не учил. Знания и навыки приходили с практикой».
Теперь, оказавшись за границей, Татьяна первым делом пытается найти виноградник и встретиться с человеком, который им занимается, поговорить с ним. Узнать его историю и рассказать людям. А рассказы бывают самые невероятные. Татьяна рассказала мне две таких истории.
Влюбить за три часа
Все случилось в Германии. В Пфальце есть человек, революционер виноделия, при этом страстный скалолаз и покоритель вершин. Он покорил все пики мира. Он всегда старается это делать без паспорта, с бутылкой вина в руках. Просто угощает пограничников и рассказывает, кто он такой. Этот финт в основном проходит в странах Латинской Америки.
А все началось с того, что однажды в Перу, на вершине Гуаскаран, с группой таких же скалолазов он попал в беду. Перуанские индейцы каждый день наблюдали за перемещениями их красной палатки по белому склону горы. И в один из дней палатки они не увидели. Оказалось, что сошла лавина, и вся группа погибла, и только один человек, по имени Генрих Вольмер, выжил. Он остался жив чудом. В больнице он начал терять зрение. Жена его бросила. Чтобы как-то себя развлечь, он сначала стал придумывать собственные рецепты и что-то готовить вслепую. Приготовление пищи – одно из немногих занятий, с которыми можно справиться без помощи зрения, благодаря только обонянию и осязанию. Через два года зрение потихоньку стало возвращаться. И тогда он купил виноградники в Аргентине. Вложил сумасшедшие деньги. С практической точки зрения его бизнес вовсе не нуждался в таком приобретении. Его вина уже тридцать лет летают в самолетах первого класса авиакомпании «Люфтганза» и получили признание в мире. Но господин Вольмер хотел дать работу людям, которые спасли ему жизнь.
Потом он решил жениться во второй раз. Видимо, предательство первой супруги чему-то его научило, и даму он выбирал долго и придирчиво. Зато уж когда выбрал, ничто не могло помешать ему: ни время, ни место, ни геополитическая ситуация.
Избранница была переводчицей иностранной делегации из Советского Союза. Делегация пробыла в поместье знаменитого винодела всего три часа. После чего все сели на самолет и отправились восвояси. А переводчица осталась.
Что случилось, непонятно. Не иначе, какая-нибудь малоизученная биохимия подыграла. Ей было тридцать пять лет, ему – около пятидесяти. Они никогда не признались в том, что именно сказали друг другу. Он сумел ей понравиться и убедить ее остаться с ним. Причем женщина вовсе не была авантюристкой или легкомысленной кокеткой, а вполне зрелым серьезным человеком. Она жила у него полтора года нелегально, а потом их поженил первый пилот самолета «Люфтганзы» в небе над Вильнюсом, когда они летели в свадебное путешествие в Японию.
Виноград из бронетранспортера
Вторая история случилась в бывшей «Гэдээрии», когда Татьяна с мужем обнаружили виноградники в Саксонии. Хозяина виноградников зовут Георг Принц Цур Липпе. Он принадлежит к одному из самых древних родов в Европе, в его гербе есть знаменитая роза Розенкрейцеров. У его семьи всегда были виноградники в этом регионе. Семья никогда не была связана ни с какими партиями, и отец Георга никогда не был фашистом. Тем не менее, после войны, когда все национализировали, его отца посадили в тюрьму в городе Бауцен. Там он просидел около двенадцати лет. А мать его все это время ждала. Таких историй в то время было очень много. Георг родился уже после того, как его отец вышел из тюрьмы. Они уехали во Франконию. Отец умер, но успел многое рассказать сыну о родовых традициях. После падения Берлинской стены аристократу разрешили взять в аренду его собственные виноградники. И он взял. И получил урожай. Но местные крестьяне даже за большие деньги отказались его собирать. Тогда он собрал его сам, со своей семьей. Потом местные жители не дали ему пресс и отказались виноград жать. Он позвонил друзьям во Франконию, и они согласились дать ему пресс, но виноград надо было еще отвезти к этому прессу… за четыреста километров. Кстати, дать в аренду машину местные тоже отказались. Потому что он – «из бывших», а значит, капиталист. Коллективистская психология там такая же, как в русской провинции. Саксония – довольно депрессивное место. В Дрездене и Лейпциге люди даже не умеют развлекаться и устраивать праздники, у них мало баров и ресторанов и нет привычки туда ходить. Но Принц Цур Липпе, сделавший уже половину дела, не собирался опускать руки. Один человек ему сказал: «Знаешь, тут есть старая военная машина, сделанная в ГДР по заказу Ливийского правительства Каддафи. Ты можешь взять ее в аренду и отвезти свой виноград на ней». Это оказался броне-транспортер. Настоящий бронетранспортер с радиолокатором на крыше. Перевозя свой виноград, принц не мог поспать даже пары часов, потому что под правой рукой у него было устройство для автомата Калашникова, которое мешало куда-либо облокотиться. В машине было около семи-восьми тонн винограда. Он перевез его ночью, чтобы виноград не нагрелся и не потерял своих свойств. Принц Георг никогда не пожалел об этом приключении. Это и значит – быть Саксонцем. Он сказал Татьяне и ее мужу: «Давайте, я вам покажу самый прекрасный пейзаж, какой может быть на свете». И он отвез их на крутой склон холма, где растет виноград. Шел снег, на склоне чернели голые ветки виноградной лозы, и в белом мареве, почти нереальный, стоял Майсенский собор. Чтобы ощущать себя частью этой земли, стоило приложить такие усилия.
Эпилог
«У меня на понимание вина ушло восемь долгих лет, – рассказывает Татьяна. – Первые шесть лет я даже не позволяла себе ничего комментировать, не то чтобы высказывать свое мнение. Я – «винный» журналист, но не считаю себя винным критиком. Меня интересует не букет и ноты вкусов в вине, а рассказы о людях этой профессии. Моя задача – рассказывать эти истории, приобщать людей к истории и традициям. Мы же никогда не пили хорошего вина, а многие люди и умрут, не зная, что рядом с ними оно продается. Недорогое вино может быть хорошим, например, сейчас это чилийские и аргентинские вина. В Аргентине сейчас кризис, да и Чили – страна небогатая. Но вино там хорошее и, как следствие кризиса, недорогое».
Винная тематика напрочь лишена не только политического, но и социального подтекста. Журнал Wine Spectator провел на своем сайте опрос, и оказалось, что вино никто не пьет, чтобы напиться. Ведь если вино хорошее, вам не захочется пить его быстро. А статусное и, как следствие, дорогое вино интересно только узкому кругу людей. Татьяну это нисколько не огорчает.
«Может быть, есть какие-то журналисты, которые хотели бы быть властителями дум, но я к их числу никогда не принадлежала. Я этим очень рано переболела и поняла, что мне не нужно зарабатывать имя, не нужно, чтобы меня читали миллионы. Мне не интересно мнение бабы Мани, которая торгует семечками. Мне нужна аудитория, которую я уважаю. Мне интересно мнение Мишеля Лароша, Георга Принца Цур Липпе, людей, которые судят о нашей работе по «гамбургскому счету».
Татьяна поняла, что достигла признания, когда ее наградили орденом Рыцаря Французской Гастрономии. Потом второй подобный орден Рыцаря общества Святого Мигеля Покровителя Виноградников достался ей уже в Испании. А еще есть членство в «Обществе друзей Франсуа Рабле», и звание «Кавалер галантного бокала» – названия этих наград сродни премии «зрительских симпатий». «У каждого из нас таких бронзулеток наберется штук по пять, – говорит Татьяна. – Но к нашей стране это не имеет никакого отношения. Как правило, люди, которые добиваются успеха в этой области, получают признание не здесь. Единственное исключение – Александр Петрович Слугин, президент компании «Сварог», которого наградили орденом «Слава России» за вклад в празднование 300-летия Петербурга. Но это уже совсем другая тема». 
Венера Галеева
|
