|
|
|
№ 22-23 (3646-47), 16 октября 2003 года
|
 |
|
журнал в журнале :: наши выпускники
|
|
|
Ведущий актер
и «ответственный худрук»
Константин Райкин
Недавно в Актовом зале университета состоялось собрание выпускников Академической гимназии (бывшая физико-математическая школа-интернат). Среди бывших питомцев, посетивших в тот день университет, был и известный актер Константин Райкин, который сказал, что своей популярностью и творческими удачами он в первую очередь обязан гимназии.
В число творческих удач актера входит и «Трехгрошовая опера» режиссера Владимира Машкова, о которой исполнитель главной роли К.Райкин сказал на пресс-конференции следующее: «Брехт в этой пьесе нам был интересен в той части, где он касается вечных вопросов. Сам автор этого, я думаю, не сознавал, потому что он был очень социальным и политическим драматургом. А меня эта пьеса давно интересовала. Особенно ее фактура – превращение рванины, нищеты духа в красоту. В красоту, потому что это – мюзикл, зрелище, роскошные мелодии. Это Евангелие наоборот. В Евангелии говорится «не воруй, не убий, не прелюбодействуй», а здесь – воруй, убивай, прелюбодействуй, закладывай товарища, и ты будешь в порядке. Это принцип, по которому живет общество: провозглашая евангельские законы, на деле люди им вовсе не следуют. При этом общество прекрасно себя чувствует, развивается, благоденствует. Это тема вечная. Брехтовская же теория о том, что театру нужно поменьше эмоций, побольше мыслей, мне чужда. Огромное количество социально-политических заявлений, сделанных в этой пьесе, ее назидательность и многословие нас слегка раздражают. Поэтому «Трехгрошовую оперу» пришлось переработать. После переработки пьеса стала компактней, чувственней, эмоциональней. Этот спектакль имеет очень большой успех. Многих это злит. Я читал массу экзальтированных откликов, но есть вещи, с которыми нельзя спорить. Этот спектакль и делался как скандал. Мы рассчитывали на успех, на бум, на хит, на ажиотаж, на толпы у театра, на ночующую очередь у касс, на безумно дорогие билеты... И все это мы имеем. Но многим это не нравится. Успех вообще в наше время раздражает. Есть масса людей, которые говорят об упадке театра, о кризисе. А кризис театра в нашей стране перманентен, потому что Россия – это театральная империя. И в ней, в отличие от других государств, время от времени появляются приличные спектакли. Их не много. Их и не должно быть много. Поэтому никакого упадка нет. Про упадок театра кричат те, кто находится сам в упадке, потому что им кажется, что они, собственно, и есть отечественный театр. А это все-таки не так. Для них это слишком жирно. Поэтому многие критики заламывают руки к небу и восклицают: «Боже, что вы сделали с Брехтом, с русским театром! Это же коммерческий спектакль!» Коммерческим называется все, куда ходит много народу. Мне, в принципе, понятно, почему они так говорят – технические выкрутасы, конечно, впечатляют. Декорации шириной более 30 м, мост через Темзу в натуральную величину, масса пиротехники, взрывы, мотоциклы, механические вороны... В свое время я сказал режиссеру, что достану любые деньги. Оказалось, что это действительно очень дорого, потому что в спектакле задействована уникальная пиротехническая, цветовая и звуковая аппаратура. Но спектакль силен не только этим. В первую очередь спектакль делают, конечно, актеры.
У нас очень тренированная труппа: надо танцевать – они танцуют, как профессионалы, надо петь – они поют. Все хорошо, но критики почему-то нашу работу не ценят. Я это говорю, потому что у меня очень большой опыт переживаний по поводу всяких статей. Про папу-то почти никогда ничего хорошего не писали. Только гадости. То же и про нас: масса тяжелых статей. Тяжелых, потому что я не могу сказать, что я к этому равнодушен, что я выше этого. Да никто не выше этого. Многие из тех, кто называет себя «критиками», вообще не очень, по-моему, понимают, что это такое. Они, подобно врачам, должны заниматься врачеванием, а вместо этого они жестоко отрезают здоровые органы на бис».
После этого длительного и довольно эмоционального монолога К.Райкин начал вовсю расхваливать театр «Сатирикон», в котором он является художественным руководителем. Мы не станем утомлять читателя пересказом этой достоточно горделивой речи. Скажем только, что на замечание о том, что Александр Абдулов, вопреки мнению К.Райкина, считает не «Сатирикон», а «Ленком» самым аншлаговым театром страны, сын знаменитого комика ответил, что было бы странно, если бы А.Абдулов думал иначе. А впрочем, для составления объективного мнения на этот счет нужно заглянуть на черный рынок театральных билетов и узнать – на какой спектакль билеты стоят дороже – на, скажем, «Карманный театр» или на «Трехгрошовую оперу». А на вопрос о том, почему из репертуара «Сатирикона» исчезли виктюковские «Служанки», К.Райкин ответил: «Я снимаю спектакли с репертуара задолго до того, как на них перестают ходить. Я вообще не люблю, когда в репертуаре театра большое количество названий. Мне кажется, что это – признак пыльного, умирающего и бесхозного театра. Я считаю, что в репертуаре должно значиться семь названий. Тогда спектакль идет
4–5 раз в месяц. А если в репертуаре театра 15 названий – значит, какой-то спектакль идет раз в полтора месяца. Значит, забывается текст, стареют декорации и так далее. У «Служанок» был аншлаг до последнего дня. На него ходили все цвета кожи и крови. Когда с ним прощались, то все плакали. На него ходило огромное количество женщин. Моя жена смотрела его 40 раз. Но я начал чувствовать, что «Служанки» постепенно стали увядать. Я просто очень ответственный худрук».
После этого откровенного признания К.Райкин сообщил журналистам некоторые подробности театральной жизни. «У нас всегда явка за 2,5 часа. А в нормальном театре, по-плохому нормальном, явка за 45 минут до начала. А ведь надо распеться, размяться, распрыгаться, растанцеваться, и тогда уже играть. Так было и при папе. Конечно, с тех пор «Сатирикон» сильно изменился. Он был обязан измениться. Раньше это был театр одного актера. Это был театр Аркадия Райкина. При папе «Сатирикон» был эстрадным, а при мне стал драматическим. Теперь мы стали играть классику, которой при папе не было. Нет, я не собираюсь превзойти папу. В лучшем случае я могу быть вторым, а второй уже никого не интересует, поэтому я пытаюсь создать свой театр».
Свой драматический театр Константину Райкину, по его словам, пока удается. Его убежденность в этом укрепляется в связи с постановкой «Ромео и Джульетты»: «Вы не представляете: зрители сидят три с лишним часа и ждут – чем же кончится, будто не знают. Это действительно трагедия. Наверное, немного странно слышать о том, что «Сатирикон» дает трагедию. «Сатирикон» – хорошее название, но саркастический юмор – не для нашего времени. Я слушаю наших так называемых сатириков, и все это кажется мне таким убогим. Я поэтому и современные пьесы не ставлю. Классических пьес так много, что не хватит жизни поставить все. Это займет столько же времени, как, скажем, написать книгу о папе».
Напоследок хочется добавить, что обладатель многочисленных театральных премий Константин Райкин считает их всех «хренатенью»: «Это, конечно, приятно, но всерьез к ним относиться нельзя». 
Елизавета Агамалян.
«СПбУ», 1997 год.
|
