|
|
|
№ 21 (3645), 26 сентября 2003 года
|
 |
|
точка зрения декана
|
|
|
Исторический факультет
и наука история
История в ряду основных гуманитарных наук занимает особое место, хотя бы потому, что именно с нею человек знакомится раньше всего, практически в начальной школе. Даже еще раньше. Слушая рассказы взрослых о том, что было раньше, непосредственно и доверчиво воспринимая факты, события, были, мифы и сказки, он, вырастая, постепенно начинает отделять правду от красивых легенд, учится понимать суть событий. То есть обучается думать. От того, насколько успешно пойдет этот процесс, будет зависеть его жизнь в реальном времени. И шире: наша общая жизнь, жизнь государства и населяющих его народов в реальном мире, в реальной истории.
Мы учились думать долго и трудно, очищая сознание для нормального понимания истории. Оно и сейчас еще засорено (мы здесь имеем в виду не ученых-историков, а себя и значительную часть современников). Засорено авторами школьных учебников, по которым мы учились, идеологами, сугубыми специалистами по военно-патриотическому воспитанию. Сегодня, когда мы вспоминаем первые страницы детских книг по национальной истории, нам трудно привести к общему знаменателю описание жизни мирных восточных славян, ловивших рыбу, пахавших землю и никого не обижавших, кроме тех, кто посягнул, так сказать, на их свободу. Кто же тогда приколачивал щит на врата Царьграда? Угрожал грекам, нашим учителям веры, письменности, иконописи, которые никогда не зарились на нашу независимость? Еще совсем недавно мы читали там же о знаменитых словах Александра Невского «Кто с мечом к нам придет...» Не говорил князь этих слов. Очень вероятно, что говорил, как и многое другое, но никем эти слова не зафиксированы. Нет этого ни в одном из известных житий святого. Эти слова вложил в его уста автор сценария к фильму «Александр Невский» советский писатель А.Павленко.
|
 |
Декан исторического факультета А.Ю.Дворниченко (слева) и проректор по работе с международными учащимися С.Л.Ткаченко на конгрессе Европейской ассоциации археологов в Актовом зале СПбГУ. |
|
Мелочи? Может быть. А может быть, это знаки, маленькие знаки непроясненного сознания. Или уже знаки нашей бурной и непостижимой недавней истории? Как двуглавый орел и красная звезда на одной и той же офицерской фуражке, как трехцветный российский флаг, развивающийся над орденами Октябрьской Революции, Ленина, Боевого Красного Знамени, украшающими фронтон Мариинского дворца. Все это сложно, как сложна история нашей страны, да, впрочем, и любого другого государства. Но кто сказал, что наука история проста?
Декан истфака, профессор А.Ю.ДВОРНИЧЕНКО, с которым мы разговаривали на эти темы, так не считает.
– Андрей Юрьевич, вы не думаете, что недавний конфликт на историческом факультете тоже был вызван причинами объективного плана, если можно так выразиться, что он отразил, в некотором роде, смуту нашего времени, неясность ориентиров, амбивалентность сознания?
– Наш конфликт, к сожалению, не связан с общим отношением к истории. В вашем вопросе есть две темы. Тема отношения к истории в обществе, с одной стороны. И тема конфликта, это другое. Если говорить о конфликте, который недавно сотрясал факультет и даже университет, то тут играли роль прежде всего субъективные факторы. Я не хочу ставить вопрос в поднадоевшей форме: кто виноват? Но и не могу не сказать, что на ход конфликта повлияли личные черты его участников, и прежде всего самого Игоря Яковлевича Фроянова. Не хочется ворошить, но тут были и политические интересы, и амбиции. Я думаю, что факультет стал заложником прежних стереотипов отношения к нашему прошлому бывшего декана и его сторонников. Конфликт зародился внутри прежнего факультета, в результате его развития, а вернее стагнации, за последние десять-пятнадцать лет.
А что касается науки, мы возвращаемся к объективному взгляду на историю. Известны слова, которые приписывают М.Н.Покровскому: «История – политика, опрокинутая в прошлое», это уже крайняя политизация истории. А есть некоторые моменты, которые связаны с общей историографической ситуацией, и корни этого процесса уходят не в советский период, а в более ранний. Комплекс источников по нашей истории, в том числе и древней, не настолько богат, как в ряде европейских стран. Поэтому отделить правду от вымысла зачастую трудно, можно сослаться, например, на так называемую скептическую школу второй четверти XIX века, историки этой школы подвергали сомнению все события древней русской истории и приводили аргументы. Их позже обвинили в гиперкритике источников. Наверно, так оно и было. Так что самое опасное для истории как науки – то, что мы и называем феноменом советской исторической науки: жесткая политизация и создание мифов. И даже я сказал бы так: с одной стороны, присутствовала юбилейность в изучении той или иной темы, в то время как, с другой стороны, некоторые события и, более того, исторические периоды оказывались белыми пятнами. И это самый негативный момент в развитии советской историографии. Здесь можно привести массу примеров. Я долгое время читал курс по истории Украины и могу привести пример. Освободительную войну под руководством Богдана Хмельницкого изучали, а так называемую Руину, период, начавшийся после войны и после смерти Хмельницкого, совершенно не изучали. Или, допустим, разделы Польши. Вплоть до последнего времени по этой проблеме существовало две-три статьи, которые были опубликованы еще в годы Второй мировой войны. Считалось неприличным поднимать этот вопрос. Два братских народа строят социализм. Зачем вспоминать время, когда чудо-богатыри Суворова громили чудо-богатырей Костюшко?
Нужно сказать, что ни в одном обществе история не вызывает такого интереса, который она вызывает у нас. У нас было нечто подобное лишь во время Карамзина. Чем стабильнее общество, чем оно более технократическое, как, например, США, тем меньший интерес там заметен к истории. Интерес у нас большой, другой вопрос, как этот интерес удовлетворяется. Сегодня новый Карамзин не появляется; видимо, не его время настало. Интерес к истории удовлетворяется людьми, профессионально не подготовленными к такой деятельности. На рынок сегодня хлынуло много совершенно непотребной литературы. Я, как и другие мои коллеги, долгое время считал, что ученые не должны реагировать на эту литературу. Но потом я осознал, что дело обстоит гораздо серьезнее. Мне попала в руки сначала книга Бушкова «Россия, которой не было», затем «Россия, которой не было – 2». Они это называют: работать в области альтернативной истории. Во второй книге пишется о Великом княжестве Литовском, которым занимался и я. Они заполняют нишу, которую некогда заполнять серьезным историкам. Специалисты не должны уходить от этой проблемы. История должна работать на общество. Может быть, и не надо работать в области критики, поскольку люди, читающие такую литературу, не станут читать серьезную критику. Вероятно, следует издавать научно-популярные книги.
И тут потенциал исторического факультета, исторической науки очень велик. При прежнем декане факультет не развивался, как развивался, к примеру, наш сосед, философский факультет, бывший в худшем положении, чем были мы, он развивался более динамично. Там сегодня пять специальностей. У нас пока две, история и искусствоведение. На отделении истории сейчас более десяти кафедр и специализаций. На искусствоведении пока одна кафедра и две специализации. Но на повестке дня стоит и его развитие. Мы через учебно-методическое управление уже провели третью специальность, так называемую музеологию. Иными словами, музейное дело и охрана памятников. В последнее время мы создали на отделении «История» две новых специализации и открыли две новых кафедры. Одна – кафедра исторического регионоведения, которая изучает историю России, но в региональном аспекте, в плане соотношения центра и окраин; это извечный вопрос российской истории. И кафедру, которая называется «История славянских и балканских стран». Когда-то у нас уже была такая кафедра, созданная в годы Отечественной войны по инициативе академика Державина, филолога и историка, и В.В.Мавродина, декана, заведующего кафедрой истории России. Потом она исчезла в ходе перипетий 50-х годов. В отличие от Московского университета, где подобная кафедра существует с 60-х годов, мы не ограничились странами, населенными южными и западными славянами, но пришли к выводу, что необходимо серьезно изучать историю славянских народов, в последнее время отпавших от России, то есть украинцев и белорусов. Второй год мы принимаем студентов и наладили контакт с Краковом и Белградом, устанавливаются отношения с Чехией.
– Андрей Юрьевич, давайте перескочим с вопроса о прошлом на вопрос о будущем. Каким должен быть университет?
– Это вопрос сугубо сложный. Может быть, и не стоит сейчас подниматься на вопрос об университете. Нам хватает факультетских проблем. Но времена меняются, мы меняемся вместе с ними. Сегодня ряд факультетов оказался в более выигрышных условиях. Потенциал нашего факультета велик. Может быть, он сейчас не в самых выгодных условиях, но думаю, что на волне народного интереса к истории мы могли бы и сыграть. Возможности исторических наук не реализованы должным образом, хотя они очень велики. В любом обществе всегда будут люди, интересующиеся историей. Кто соприкоснулся с историей, с ее магией, ее обаянием, всегда будет к ней тянуться. Я эту группу лиц пока в расчет не беру. Но нельзя сбрасывать со счетов практическую сторону. Я много занимался анализом этого вопроса. Не будем сейчас долго говорить на тему востребованности. Хотя не секрет, что на Западе никому не нужны наши юристы и экономисты. У нас свое право, своя экономика и, соответственно, свое будущее. Свой путь развития, от этого никуда не денешься. Но историческое или искусствоведческое наше образование за границей ценится. Это Запад, а что касается нашей страны, историк может себя реализовать во всех сферах, и в политике, и в бизнесе. Можно говорить о том, что наше население пока не осознало пользу исторического образования и возможности, которые оно дает.
А если говорить о стратегическом развитии факультета, о его будущем, думается, здесь должна быть, как это ни банально звучит, золотая середина. Еще недавно, до моего прихода на деканскую должность, руководством факультета полностью отрицался коммерческий путь. Это считалось неприличным, неправильным. Я с этим в корне не согласен. Если человек имеет возможность оплачивать свое образование, почему мы должны это запрещать? Полный переход на платное образование, наверно, неправомерен. Идет процесс выработки срединной линии, долгий и трудный, как всегда это было в России. Мы не уменьшаем, а увеличиваем бюджетный прием, в этом году мы набрали на дневное отделение 150 человек (в прошлом году на первый курс поступило сто студентов, даже меньше). Но это не значит, что не нужно развивать коммерческие формы обучения. Необходимы и другие формы, такие, как второе высшее образование. Это у нас впереди, здесь нам приходится начинать с нуля.
Российским университетам придется присоединиться к Болонскому процессу, альтернативы нет. Есть тут свои сложности, у нас иная система образования, сложившаяся еще в XIX веке. Но и европейским странам приходится изменять свои национальные системы, в каждой стране система образования имеет свою специфику. Надо использовать опыт других стран. А контакты всегда благотворны, иначе Россия слишком много утратит. Ситуация с нынешним подтверждением российских дипломов довольно унизительна.
По всей вероятности, не стоит сегодня приводить фразу подзабытых ныне К.Маркса и Ф.Энгельса: «Мы знаем одну науку – историю». Мы подвергнемся справедливым нападкам представителей других наук. Но в то же время нельзя не признать, что любая сфера человеческой деятельности, любое явление имеет историю. Заходит ли речь об истории науки и техники, об истории изобретений, истории философии, о военной истории или истории права – без историков не обойтись. Когда-то, когда университет располагался более компактно, в одном здании, которое мы называем сегодня Главным зданием университета, общение было более тесным. Сегодня юристов, физиков, математиков, филологов и историков многое разделяет. И все же следует вдуматься в этимологию слова «университет». Суть университетского образования – в его универсальности. И мне кажется, что эта суть яснее всего проявляется на историческом факультете. 
С деканом исторического факультета профессором А.Ю.Дворниченко
беседовал А.Шумилов
|
