|
№ 18 (3642), 27 июня 2003 года
|
 |
|
Выпускник–2003
|
|
|
Что в имени твоём, Генетика?
Один день петергофского исследователя.
Мысли и чувства экспериментатора.
«Мальчики и девочки!!! При осаждении ДНК
центрифугировать пробирки 5 –10 минут!!!
За это время вся ДНК, которая способна осесть, –
осядет...»
Из объявления в лаборатории физиологической
генетики БиНИИ
Вдоль свежеуложенного асфальтового полотна едет автобус. Его путь лежит в Петродворец. Город освежающих фонтанов и золотых дворцов. Шик, блеск, красота.
А миновав фешенебельные фонтанные места, автобусный салон значительно пустеет. Остаются лишь пассажиры, выходящие на конечной. Они едут учиться и работать в СПбГУ…
|
 |
Веселый и неунывающий Веня Старцев. |
|
Но точно так же можно добраться на электричке, переполненной людьми и «коробейниками» из транспортной торговли. Дорога каждодневная. И у каждого из этих пассажиров своя остановка…
На станции «Старый Петергоф» очередная электричка. На запылённую платформу выходит парень с рюкзаком за плечами. На нём зелёный плащ, который он скоро сменит на лабораторный халат.
10 часов утра. До здания Биологического научно-исследовательского института СПбГУ 20 минут пешком. По этой дороге в лабораторию физиологической генетики пятикурсник Веня ходит четвёртый год. Он задумчиво вглядывается в зелёную перспективу знакомых петергофских крыш. Среди этих убегающих вдаль сельско-городских домов и находится лаборатория генетики. Это место исследователей. Здесь царят Идея, Опыт и Результат.
Весёлый и неунывающий Веня. Таким его знают друзья. Он и на базу университетскую с ними может съездить, и на конференцию в Москву успеть. А потом и в Выборг махнуть можно. Чтобы к экзамену готовиться с изрядной долей новых впечатлений. Путешественник-биолог, рубаха-парень, наш старый добрый Веня.
Он встречает меня на Ботанической, 17. Кирпичное здание НИИ 1986 года постройки. Тётушка-вахтёрша у входа. Мы поднимаемся на 2 этаж. Тут же ощущаешь стойкий запах пива... Но нет. Это место, где живут дрожжи. В том числе и пивные. Людей в белых халатах можно встретить не так часто. Кого видишь, сразу узнаёшь. Если биолог-экспериментатор, то обязательно в мятом халате, тапочках на босу ногу, с пробиркой в руке. Взгляд как будто говорит: «Ну, вот сейчас ещё немного — и ДНК в центрифуге осядет!»
Невольно задаёшься вопросом: как меняется студент, попадая в мир экспериментов и фундаментальной науки? Я не стану высказывать крамольные мысли. Но тот Веня-студент, который бродит по Коллегиям и слушает там лекции, совсем не похож на Вениамина Александровича Старцева, лаборанта-исследователя, человека, увлечённого генетическим делом.
В комнате 205 и проводит Веня экспериментальные часы. Прямоугольник около 10 кв. метров. «Баня» с термометром, лабораторный стол с интернетовской азбукой хорошего тона, раковина цвета ржавчины, проектные планы…
— Ну, давай расскажу о том, чем мы занимаемся, — начинает Веня, быстро надевая свежий халат. — Работаем с дрожжами. В двух комнатах. В боксе и здесь. Дрожжи выращиваем, а потом работаем с их ДНК.
Здесь наш студент-биолог, по-хозяйски жестикулируя, демонстрирует опыт. Берёт чашку Петри, где растут дрожжи, кусочек бархата, вторую чашку с желеобразным раствором. Ещё миг — и уверенная рука отпечатывает часть дрожжей на бархате. Через минуту дублированная копия уже рассажена в новом жилище.
— Да, это просто. Классическая генетика. Метод печаток, — Веня торжественно несёт чашку в термостат. + 30 по Цельсию, 3—4 дня — и дрожжи видны невооружённым глазом. Так просто и быстро получается наука.
Но перед этим 4 года лекций и практик. Сейчас он уже в магистратуре, занимается сложной на слух человека непосвящённого темой: «Новый неменделевский антисупрессорный детерминант дрожжей-сахаромицетов».
А самый первый день в лаборатории? Веня сразу же вспоминает. Из стола достаёт зелёную потрёпанную временем и людьми тетрадь. Это рабочий журнал учёного. На одной из страниц неуверенно начертано дрожащей рукой: «7 ноября 1999 года. Тема 1. Индукция споруляции у дрожжей». Листаем ещё. Здесь уже новые темы, полученные результаты опытов. Расшифровка «имени» дрожжей lys9-А21 много времени не занимает. Важно другое: в университетской лаборатории студенты и аспиранты получают «организмы наоборот». Если дрожжи не растут с лизином (аминокислотой), то можно сделать так, чтоб росли. Если дрожжи не идут к генетику, то генетик идёт к ним. В петергофскую лабораторию.
— А с чего началась твоя биология?
Отойдя от опыта, Веня задумывается. Поворот головы. Он смотрит в окно. За окном зелень листвы и щебет птиц. Музыка весны.
— Всё травка, букашки, жучки-паучки. Маленьким был как все. Простое любопытство. А старше стал — всё по другому. С 93-го года началось. С кружка экологии во Дворце пионеров. А потом и работы даже писал про экологию водоёмов. С учителями в 225-й школе повезло. А университет был на другой стороне Невы. Школа прямо у якорей адмиралтейских стояла. Так и дошёл с мыслями о биологии до универа…
Халат уже немного помят. В серых глазах на удивление спокойная задумчивость. Руки в карманах. Ну чем не молодой учёный?!
— Он такой собранный и вдумчивый в двух случаях, — добавляет Вован (Вовка Жуков, друг-однокашник), — когда на экзамене только готовиться начинает, или здесь, в лаборатории.
Мы смеёмся. Да, от привычного Вени не осталось и следа. Разгильдяистый студент, промочивший ненароком свой студенческий на горе Димерджи, не в пример Вене нынешнему. Просто два разных человека!
Мысли об университете и кафедре генетики сразу же заставили вспомнить о серьёзной истории этой науки. Ещё в 1919 году силами профессора Г.Д.Карпеченко была основана первая в своём роде научная школа. Это случилось у нас в Петербурге, в университете. Нелегко пришлось генетикам и в конце 40-х годов… Их исследованиям прочили стать лженаукой... Сейчас всё изменилось. Кафедра генетики и селекции с 1972 года возглавляется профессором, членом-корреспондентом РАН С.Г.Инге-Вечтомовым. Набираются студенты, делаются экспериментальные разработки, работают по грантам… На V курсе магистратуры на специализации «генетика микроорганизмов» учатся пять студентов. Веня — один из них. Про генетику говорит чётко и афористично: «Это неинтересные объекты (то есть дрожжи), но интересный результат» (выяснили, что существует дрожжевой «пол»).
Из бокса с ультрафиолетом можно попасть в коридор с холодильниками. Это непростые американские агрегаты. Подмораживают до -70 по Цельсию. Там хранится знаменитая Петергофская коллекция дрожжей. Металлические коробочки, покрытые инеем. Каждая в своей ячейке. Венины образцы тоже есть. Под номером 8. В такой ледяной среде дрожжи могут существовать до 20 лет. Так сохраняется наука для потомков!
В завершение дня нужное дело в центрифужную комнату заглянуть. Раз. И мы уже там. Два. И Веня показывает установку:
— Пользуемся осторожно. Разделить ДНК не так-то просто. Тут сноровка нужна.
— А генетика тебе зачем понадобилась?
— Поймай идею, Санёк. Генетика — это наука. С её помощью можно будет разгадывать причины болезней. И атипичную пневмонию вылечим! Мы с Вованом по этому поводу дискутировали (последний одобрительно кивает). Это серьёзно! Синтез белка, работа с ДНК. Ведь схемка-то простая: ДНК формирует белок, а мы — ходячие белки. Если с дрожжами разберёмся, то и с человеком потом тоже! Проникаешь идеей?
Он весь захвачен мыслью. Взгляд увлечён. Ходит по лаборатории взад-вперёд. Всё сознание подчинено логике рассуждения. Да, генетика — наука для ума. Ведь если студент настолько заинтересован, если философия жизни строится на основе любимой науки, то и результаты исследований будут самые настоящие.
День близится к завершению. В окна лаборатории светит послеполуденное солнце. Нам вскоре уезжать. Веня рад, что многое показал. А после кружки свежезаваренного чая жизнь преображается. Приятное завершение лабораторного дня.
И уезжая обратно в город, экспериментатор Веня берёт из лаборатории документы. Завтра обязательно занесёт на кафедру. Снимает халат. Прощается с Кириллом, Ильёй, Юлей. Чтоб вернуться снова в свою комнату № 205. Его там ждут дрожжи, новые опыты и свежие идеи. А на одном из лабораторных холодильников давно приклеена чуть выцветшая записка: «Открывайте этот холодильник осторожно — из него падают чашки. Веня». 
Александр Крылов
|
