|
|
| №1 (3623), 15 января 2003 года |
 |
|
«студенческая правда» |
|
|
Закон джунглей,
или
Будь человеком!
Милан Кундера в «Невыносимой легкости бытия» привел целый словарь образов и описал их различия, основанные на различии людей, их воспринимающих. Вот, например, у старшего поколения словосочетание «ездить на картошку» вызывает целую гамму эмоционально окрашенных воспоминаний. Потрескивание костра, дружная работа с песнями и свежий воздух. Все это расшифровывается подсознанием как тепло, вовлеченность в общее дело и свобода. Есть ли что-то более нужное человеку?
|
И когда разбеганье галактик
Наблюдаешь в космической мгле,
Ты не столь теоретик, сколь практик,
Обращаешь ты взоры к земле.
Все стремится здесь сблизиться, слиться,
В косяки собираются птицы,
В элеваторы льется зерно,
И, устав проклинать и молиться,
Людям хочется быть заодно.
Чтобы спорился труд вдохновенный,
Окрыляя людские сердца,
В этом мире,
Вот в этой Вселенной,
Расширяющейся
Без конца.
Леонид Мартынов
|
К сожалению, у нашего поколения нет этих воспоминаний, у него другие образы. Другое понимание «вовлеченности в общее дело». Есть Интернет, телевизор, музыкальный центр. Хотя и общего дела-то нет. (Впрочем, дело придумать можно, только вот не будет оно скреплено цементом идейной наполненности.)
Предложение «съездить на картошку» воспринималось бы сейчас студентами, в лучшем случае, как жалкие потуги на возвращение утерянной безвозвратно романтики. В худшем, вызвало бы рефлекторное, нарабатываемое годами желание улизнуть от лишней работы.
На фоне этой безыдейности и жизни по законам джунглей («каждый сам за себя!») особенно удивительным кажутся активисты, безвозмездно занятые организацией общественно (и индивидуально!) полезных и интересных дел. «В нас горит еще желанье» объединить все факультеты славного СПбГУ в единую сущность. Своего рода нирвана для университета, ведь по буддийской философии нирвана – это растворение, слияние и так далее… На языке экономики это называется монополией. Точнее, монополия, если не ошибаюсь – есть следствие корпорации. А вот тут-то мы и подходим к самому главному. Ибо речь пойдет о ней. О той самой загадочной студенческой корпорации, о которой слышал далеко не каждый студент. А если и слышал, то не понял. Да что там, даже старосты не всегда внятно о ней знают.
Любопытно также, что единственную цельную и самими студентами организованную, не побоюсь тавтологии, организацию я нашла только на истфаке. Впрочем, и до этого я заметила там совершенно обезоруживающую атмосферу всеобщего братания (не путайте с панибратством). Для себя объяснить это могу лишь тем, что историки гораздо более, чем другие, чувствуют различные связи. Они видят глубоко на тысячелетия назад. Они смотрят с разных пластов времен. Они никогда не перепутают причину со следствием, а капище с требищем. Потому вполне естественно их желание организовать пространство вокруг себя достойным образом, ощутить себя частью исторического, пусть и некрупного, процесса. Частью жизни, которая происходит «во вне» – как сказала бы Масяня.
Мы с тобой одной крови…
О таинственной студенческой корпорации поделился мыслями студент истфака и бывший секретарь студенческого совета Кирилл Страхов.
– Для ясности начну с банального. Как ты думаешь, Кирилл, что представляет собой предмет столь глубокого и непрекращающегося обсуждения?
– Студенческая корпорация, на мой взгляд, это нечто иллюзорное и неосязаемое. Во всяком случае, осязаемое не настолько, насколько хотелось бы тем, кто будущность этой корпорации обсуждает.
– А почему бы ректорату не издать, например, указ о создании этой корпорации?
– Ректорат может, конечно, все. Но совершенно справедливо не принимает такого решения – если насаждать корпоративность сверху, то получится обилие формальностей и мало толку. Это тот случай, когда стоит подождать, пока студенты сами не почувствуют потребность объединиться. Изнутри. Хотя я боюсь, что ждать придется долго.
– Кирилл, два года назад на историческом факультете возникло студенческое самоуправление. Что это было, и чем это стало?
– Это был тот самый всплеск самосознания, о котором я говорил. Студенческий совет, избранный снизу, стремился решать глобальные вопросы, что вполне объяснимо для того революционного периода в истории факультета.
Было ощущение, что факультету необходимо обновление студенческой жизни. Было осознание того, что действовавшая на тот момент структура – профбюро – с этой задачей не справится. А студенческий совет, на мой взгляд, справился.
– С этого всё начиналось. А что сегодня?
– В науке методика считается хорошо продуманной, если она передаваема и успешно действует без участия своих авторов. В этом случае так и получилось. Кстати, создателей у студенческого самоуправления на истфаке было много, что, безусловно, говорит в пользу этой системы. Многие сейчас отстранились, но с удовольствием продолжают наблюдать за своим растущим «ребенком».
– Есть ли у этого ребенка проблемы?
– Есть. Студенческая корпорация, обретая формальные признаки, вынуждена обзаводиться каким-никаким аппаратом. И вот здесь уже появляются непременные атрибуты власти – борьба за преимущественное положение, например.
Опыт же показывает, что студенческая корпорация нуждается не в председателях, а в лидерах! Их не может быть много, но настоящие лидеры себя обязательно проявят.
– А чем конкретно занимался и занимается студенческий совет?
– Существуют и блестяще функционируют комитеты. Вот, например, комитет по культурной работе. Это тот случай, когда ребята, которые хотели сделать свою жизнь насыщенней и интересней, своего добились. В этом большая заслуга Гали Морозовой – инициатора всех факультетских концертов и праздничных вечеров, а с недавнего времени и председателя студсовета. (Да. Помню, на Петергофском гала-концерте получила, посмотрев на истфаковский танц-класс «Версия», огромное удовольствие. Так что комитет с задачей справился.)
Работает комитет по спорту – достаточно вспомнить о единственном в университете внутреннем чемпионате исторического факультета по футболу. Впрочем, этот турнир существовал задолго до появления студсовета – тоже яркий пример студенческого самосознания и стремления к самоорганизации.
– То есть основная цель студенческой корпорации – играть в футбол и развлекаться?
– Думаю, что главную роль в студенческой корпорации должна играть наука. Ведь СНО – историческая традиция нашего университета, доказавшая свою жизнеспособность.
В прошлом году я был в Москве, когда готовилась большая студенческая конференция «Ломоносов-2002». Её проводит Студенческий союз МГУ, и собирает не только студентов всех факультетов Московского университета, но и студентов из всех регионов страны. Думаю, что Санкт-Петербургский университет имеет огромный потенциал для проведения аналогичной конференции. Внутрифакультетские студенческие конференции, которые активно проводятся в нашем университете, безусловно, необходимы и полезны. Но мне думается, что универсантам необходим такой форум, на котором студенты разных факультетов могли бы узнавать об интересах друг друга, объединять свои исследовательские усилия, да просто общаться!
Пусть некоторые преподаватели смотрят на это снисходительно – больших научных достижений, может быть, и не случится.
Но будет заложена та основа, которая даст возможность молодому учёному развиваться.
– Кирилл, а какой ты видишь идеальную студенческую корпорацию?
– Я думаю, что польза от функционирования студенческой корпорации – не сиюминутная. Крамольная, наверное, мысль, но важны не праздники, не спортивные турниры, и даже не научные конференции (хотя о них, конечно, будет приятно вспомнить). Важен опыт, ответственность, наконец, ни с чем не сравнимая радость общения с коллегами-универсантами. Вот это останется на всю жизнь.
Твоя добыча – моя добыча
Галина Морозова, о которой было сказано выше, оказалась не только председателем студенческого совета, но и заразительно жизнерадостной девушкой. В Питер она приехала из далекого города Полярный (Мурманская область), вероятно, чтобы погреться. Вообще, я заметила, что наибольшую активность во всех сферах жизни проявляют, как правило, далеко не коренные жители города. (В связи этим вспоминается аналогия с лягушкой, которую, если бросить в кипяток, то она выпрыгнет и, соответственно, выживет. А вот если поставить воду с лягушкой на огонь, то она будет распрекрасно плавать себе в постепенно теплеющей водичке, пока не сварится… Как бы не свариться, однокоренные вы мои соотечественники.)
Из информации, которую я получила от Галины, меня особенно поразило то, что студенты добровольно устраивает субботники, занимаются благоустройством истфака. Хотят помочь деканату подготовиться к 300-летию города. Собираются озеленять свой внутренний двор, сделать из него садик со скамеечками.
Занятно, что при большом количестве достаточно слаженно функционирующих комитетов у ребят нет своего помещения, какого-либо технического оборудования. А что есть, так это финансовые проблемы. А еще у них есть повод гордиться собой: проректор Людмила Петровна Громова как-то заметила, что обычно студенческие советы держатся месяца два, три… и распадаются, а этот студсовет существует с 2001 года.
На вопрос о студенческой корпорации Галя сказала, что на всех факультетах ее нет. Информация поставлена плохо, связь между факультетами – хромает. «Конечно, культурно-массовые мероприятия объединяют, но для того чтобы действительно сплотиться, людям нужна какая-то общая работа».
Старшие курсы возобновили систему кураторства над первокурсниками. В основном, это консультационная помощь о том, как сдать экзамен, как перевестись на другой факультет и т.д. Мне кажется, что первокурснику должно быть намного спокойней от ощущения поддержки «впереди идущих».
Еще на истфаке создан киноклуб, где каждый вторник смотрят какой-нибудь фильм с его последующим обсуждением. На сем присутствует преподаватель с кафедры античности А.В.Петров. На обсуждении рассматривается мифологическая подоплека, художественная ценность фильма, а также его метафизический аспект.
Можно, конечно, считать, что те, кто общественно активен, чем-то ущемлен в своей, личной судьбе. Но если честно, то Галина Морозова произвела на меня впечатление человека, живущего весьма насыщенной и полноценной жизнью, а не создающего имитацию бурной деятельности. Кстати, она еще и успевает участвовать в уже упомянутом танц-классе «Версия».
«Не хочу говорить громкими словами, типа: мы вместе!, но нам вместе хорошо», – в заключение добавила Галя.
Бандерлоги, подойдите ближе…
Университет напоминает мне джунгли. И каждый студент в нем – это беспомощный лягушонок Маугли. А на каждого Маугли найдется свой Шерхан, в лице особо вредного преподавателя, и своя стая, в виде группы или курса, или просто близких по духу студентов. Главное, помнить, что кроме закона джунглей о том, что каждый сам за себя, есть не менее действенный закон о том, что «мы с тобой одной крови, ты и я». Не надо бояться просить помощи даже у кажущейся враждебной среды. И тогда беспомощный лягушонок когда-нибудь вырастет в сильного волка от науки. Ничего, если в один прекрасный день он услышит Зов и уйдет к людям. Наверное, джунгли отпустят его.
Мы слышим тебя, Каа!..
В феврале должен пройти съезд старост, на котором будут рассматриваться все (или не все, но многие) вопросы, касающиеся студенческих научных и других объединений. Подождем.
Ника Шерман
|
