|
|
|
№ 19 (3742), 16 октября 2006 года
|
 |
|
|
|
|
«Любовь –
самая сильная энергия!»
Как часто мы – студенты видим читающих нам лекции преподавателей из-за парты! Но как редко, практически никогда, не встречаем их вне работы. Как часто преподаватели «заваливают» нас вопросами! Но как редко мы их. Предлагаемое вашему вниманию интервью есть ответ на многие актуальные студенческие и общечеловеческие вопросы, оно, надеемся, будет интересно и учащимся, и преподавателям.
|
 |
Г.М.Бирюкова |
|
Мой собеседник – Галина Михайловна Бирюкова – кандидат психологических наук, доктор философских наук, профессор кафедры психологии управления и педагогики; юридической психологии.
– Галина Михайловна, годы студенчества, наверное, были самыми лучшими в вашей жизни?
– Не могу этого утверждать, потому что лучшие годы у человека – когда он начинает реализовывать то, что он понял. Иначе говоря, когда его модель мира проникла в его окружающую среду таким образом, что люди его уважают за эту самую модель мира. Поэтому лучшие годы – это когда понимаешь, что ты себя самореализуешь. А что касается учебных лет, то мы там только впитываем, сравнивая свои знания со знанием других людей. На мой взгляд, самые счастливые годы – это годы, когда я уже могу что-то отдавать.
– Что вас заставило заняться преподавательской деятельностью?
– Каждый человек проходит школу жизни. Так получилось, что моя жизнь началась с родительских заветов. И это была музыка. Но реализовать себя сидя у пианино в качестве преподавателя музыки мне показалось скучным, и поэтому я предпочла заниматься развитием своего понимания мира через изучение трудов великих людей. Это были и философы, и психологи, и писатели, люди, мыслительная деятельность которых находила понимание у меня. В результате, когда у меня появилось право преподавать, я стала отдавать знания, которые все время корректируются в зависимости от той студенческой аудитории, в которой мне приходится выступать. Отвечая на ваш вопрос, скажу, что мой путь самореализации пролегает через продолжающийся прием знаний, приходящих ко мне, и через отдачу знаний другим, потому что добро можно творить словом и делом. И главное в моей деятельности – научить студентов начинать творить добро через мысль, осознание того, о чем мы думаем, что мы говорим и как мы делаем.
– Проведение лекций, должно быть, требует огромной энергии. Где вы ее черпаете?
– Энергия – в правоте произносимого. Если человек убежден, то обязательно появляются эмоции, убежденность и вера. А вера обязательно переходит в любовь к своему делу, любовь же – это самый мощный источник энергии на Земле. Поэтому человек, увлеченный своим делом, не может быть “обесточенным”. У него обязательно будет энергия.
– Сколько лет вы преподаете?
– Преподаю я 19 лет.
– Как изменилось студенчество за столько лет. Вам удается прочувствовать эти изменения?
– Так трудно ответить на этот вопрос! Именно потому, что я меняюсь вместе со студентами. Я расту, и они растут. И я не могу сказать, что сегодняшние студенты более умные, чем 19 лет назад. И наоборот. Я могу сказать, что происходят изменения в поведенческом алгоритме. Студенты сегодня более раскрепощены и в поведении, и в изложении своих мыслей, и в отстаивании своего мнения. Я это приветствую. Другое дело, что культура сегодняшняя отличается от той, что была раньше. Тогда студенты ловили слова и мысли и принимали их за правду, а сейчас мысли подвергаются аналитической обработке. И поэтому мне интереснее с ними работать. Но культура общения у сегодняшних студентов отстает.
– Скажите, пожалуйста, насколько важна нравственность для современного человека?
– Нравственность – это усвоение тех нравов, которые имеют вековую историю. А все, что в вековой истории сохраняется – это все добро. Поэтому сказать, что нравственность не актуальна – неправильно. Нравственность очень важна. И я думаю, что сегодня студенты более сподвинуты в том желании, которое свидетельствует, что они хотят идти нравственным путем. И в этом желании они мне больше нравятся, чем студенты пятнадцатилетней давности.
– А не кажется ли вам, Галина Михайловна, что сегодня свобода переходит во вседозволенность?
– Нет, это опять-таки вечный вопрос. Свобода от или свобода для. Вседозволенность? Смотря в каких ситуациях, каких рамках. В рамках своей поведенческой модели человек может быть вседозволенным, но всегда есть общество, которое его ограничит. А вообще сейчас с нового века, который наступил, начинается какое-то просветление, когда дозволенность позволяют себе люди, во всяком случае, мое окружение, только в тех рамках, где они не оскорбляют мою свободу.
– Многие родители жалуются, что им трудно справиться даже с одним ребенком. Как вам удается найти общий язык с целой аудиторией?
– Все идет от того, что я имею энергию любви к своему предмету. И моя энергия заразительна. Она заражает тех людей, которые хотят думать, знать. К тому же я владею навыками управления аудиторией. Они чисто технические: куда смотреть, как часто смотреть, ритм речи, нужно ли двигаться или не нужно, как часто осматривать аудиторию слева направо, наблюдая за изменением лица, позы, даже обращаю внимание на одежду. Застегивает ли человек одежду, как руки положил, обращает ли внимание на нюансы моей лекции. И это все есть тот опыт долголетия моей службы – наблюдение.
– Галина Михайловна, в чем секрет вашего взаимодействия со студентами?
– Любовь к своему делу и желание отдать частичку своей веры в то, что человек станет счастливее, если будет идти нравственным путем. Он будет счастливее в отношении к другим людям, к себе, он будет здоровее. И моя уверенность будет «открытым секретом», уверенность, которая позволяет мне так себя вести.
– Курьезные ситуации происходили в вашей практике?
– Был у меня случай: приходит студент с направлением на пересдачу и, обведя преподавательскую взглядом, говорит: «Мне нужен кто-то, кто принял бы у меня зачет». Тогда я спрашиваю у него: «А вы ходили на лекции?». В ответ он говорит, что был на одной лекции, к сожалению. «И как вы тогда собираетесь сдавать?» – спрашиваю я. «Ну не знаю, вообще-то я прочитал два учебных пособия, – хвалится студент, – и хотел бы сдать зачет, – продолжает он, – но не Бирюковой, она очень сложно принимает зачеты. Можно мне кому-нибудь сдать сегодня?». «Можете сдать мне, только принесите направление на мою фамилию». «А какая ваша фамилия?» – он у меня спрашивает. «Бирюкова». Студент пулей вылетел из помещения! Ему стало стыдно.
– Галина Михайловна, случается, что студент, опаздывая, придумывает разные глупые оправдания…
– Такого у меня не случалось, потому что, как правило, я делаю несколько шагов навстречу опоздавшему, смотрю ему в глаза и задаю ему вопрос: «Ничего, что мы пораньше начали?». И со стороны студента ложь не требуется. Я не хочу, чтобы человек лгал.
– Вы можете заметить, что человек вам лжет?
– Я могу это заметить по невербальным проявлениям, связанным с эмоциями на лице, поведением глаз, мимикой, жестами, по интонации.
– Чувствуете ли при этом разочарование?
– Это удивительно, но нет. Обычно я дослушиваю до конца, задаю дополнительные вопросы, чтобы человек углубился в свою «легенду». А затем мы оба должны рассмеяться.
– Галина Михайловна, вы по роду своей профессии видите в людях то, что не видят другие. Каково это?
– Это неверно, когда говорят, что кто-то может видеть то, что не могут видеть другие. Видят. Просто не всегда осознают. Дело в том, что моя работа – это постоянно понимать «а почему?» и устанавливать возможные причины и следствия. Некоторые люди на интуитивном уровне чувствуют, что у них портится настроение, поговорив с кем-то. И не понимают, почему. Они плохо считывают мимику. А я анализирую, и частый анализ переводит все на автоматизм. Поэтому мне говорят, мол, «ой, страшно с вами разговаривать», но никогда не уходят и разговаривать продолжают.
– А вы чувствуете ответственность за то, что отдаете те знания, которыми можно воспользоваться в корыстных целях?
– Абсолютно верно! И вот тут-то я чувствую огромную ответственность. Именно потому, что я направляю тех, кто меня слушает, по пути добра и созидания. Но всегда из аудитории находятся один-два человека, которые начинают «бодаться» на интеллектуальном уровне именно потому, что они считают, что их модель мира самая верная. Мне хочется сделать мир добрее в той части, в которой я начала понимать, ведь ошибки мы не можем просчитать вперед. И как слово мое отзовется, тоже не известно. И вполне могут сказать, что «это говорила Галина Михайловна». А я, может быть, говорила другими словами и другой подсмысл имела в виду. Поэтому мы здесь должны быть очень осторожны в словах.
– Можно ли познать себя через психологию?
– Для того чтобы познать себя, надо заниматься самосовершенствованием, самонаблюдением, чтением учебников, хождением на лекции, посещением курсов. Но получить образование только чтобы познать себя, – я считаю, это неправильно. Потому что если у человека есть желание отдавать, он сам найдет эту дорогу. У меня есть в памяти один человек, который пришел ко мне, только чтобы узнать: «а какой же я?». А поскольку он глубокий интроверт, погруженный в мир внутренних проблем и ещё с шизоидным акцентом характера, ему общение не нужно. Этот человек до сих пор не может себя найти. Более того, ему нравятся те философы, которые отрицали жизнь. Он у них видит поддержку в своем негативе.
– Галина Михайловна, психологи – люди, которые меняют судьбу человека. Вы чувствуете это?
– Всегда чувствую! Могла ли я повлиять или нет? И надо сказать к моей некой гордости, один только был человек за многие годы моего консультирования, с которым мы не нашли общий язык, и вина в этом моя. Это была одна из первых моих встреч, когда я назвалась консультантом.
– А трудно ли пережить ту боль, которую изливает вам пациент?
– Мне не трудно. Мне трудно бывает с некоторыми людьми структурировать их опыт таким образом, чтобы они поняли мою модель понимания. Но поскольку я занимаюсь с человеком от часа до полутора, то мне удается хотя бы эмоционально дать человеку понять, что в нем есть все силы, с помощью которых он сможет сделать себя счастливым, только нужна вера. И веру в себя я пытаюсь ему внушить, внедрить, доказать.
– Любой ли психолог может принимать пациентов, обладая необходимыми знаниями?
– Абсолютно точно, что не любой. И большинство не должны этим заниматься.
– Но многие занимаются.
– К сожалению. Все-таки здесь должна быть хотя бы специализация «медицинская психология», чтобы знать пограничное состояние. И потом, психолог несет ответственность. А если это пациент с какой-то психической аномалией! Нужно же знать, как с ним общаться. Мне кажется, что либо консультации надо проводить на пару с врачом (врач и психолог – прим. автора), либо надо быть клиническим психологом. Чтобы, предварительно проведя глубинное исследование, понять: твой ли это пациент, или лучше передать другому специалисту. Ведь можно сломать человека. И еще есть опасность, что пациент может привязаться к вам, потому что вы становитесь для него пожизненным маяком, и он никогда не “встанет на свои ноги”. 
Михаил Лютов
Фото Сергея Ушакова
|
