|
|
|
№ 6 (3728), 5 апреля 2006 года
|
 |
|
|
|
|
Готовность номер один
Производство рекомбинантных белков
по международному стандарту GMP
удастся запустить уже к 2008 году —
уверен директор
ООО «Биотех» Михаил Николаевич СМИРНОВ
Из окон корпуса молекулярной биологии в Петергофе видна пустующая площадка с торчащими из снега сваями. На этом месте в начале 80-х годов планировалось возвести здание для генетических лабораторий, но после закладки фундамента строительство было прекращено. Двадцать лет спустя здесь планируется организовать одно из самых современных биотехнологических производств в стране.
Иммуномодуляторы нового поколения
Проект создания цеха малотоннажного производства Михаил Николаевич Смирнов вынашивает давно. В начале девяностых годов на базе лаборатории биохимической генетики БиНИИ СПбГУ ему удалось организовать фирму «Биотех», которая вывела на рынок препарат «Ронколейкин» (Наш журнал писал об этом в юбилейном номере за 8 февраля 2004). Сегодня c этим лекарством знакомы не только сотрудники университета, но и более 400 тысяч пациентов по всей стране. Фирма закрывает потребности в препарате всего СНГ. Популярность «Ронколейкина» объясняется его уникальными лекарственными и рыночными качествами. Препарат создан на основе одного из основных белков иммунной системы человека – интерлейкина-2 (IL-2) — критически важного для защиты организма от неблагоприятных внешних воздействий. Препарат предназначен для вывода пациента из тяжелого иммунодефицитного состояния — сепсиса, воспаления легких, перитонита, панкреатита. Быстро и остро развивающиеся инфекционные заболевания (признак того, что иммунная система не справилась с инфекцией) с его помощью можно блокировать за два-три дня. «Ронколейкин» — это аббревиатура: «Р» — рекомбинантный, потому что изготовлен генно-инженерным путем, «онко» – открыт как мощный препарат для иммунотерапии онкологических заболеваний, «лейкин» — сокращение от интерлейкина-2. Единственным конкурентом препарата долгое время был американский «Пролейкин», который стоил в 10 раз дороже (400 долларов против 30) и к тому же обладал побочными эффектами в силу бактериального происхождения. Сегодня «Пролейкин» в России уже почти не применяется.
|
 |
М.Н.Смирнов |
|
За десять лет «Биотех» не только освоил уникальную нишу на российском биотехнологическом рынке, но и разработал ряд новых препаратов. В лаборатории биохимической генетики были получены штаммы дрожжей, синтезирующих три разных интерферона человека, промышленное производство которых планируется начать на базе создающегося в Наукограде специализированного цеха.
— Альфа-, бета- и гамма-интерфероны – это группа очень важных белков в организме человека, которыми он защищается от вирусных инфекций, — говорит Михаил Николаевич Смирнов. — Сегодня интерфероны признаны одним из самых перспективных лекарственных средств. К сожалению, препараты на их основе, представленные на российском рынке, имеют важный недостаток: все они бактериального происхождения и, как следствие, дают много побочных эффектов. В рамках малотоннажного цеха в Петергофе мы планируем начать выпуск a-, b- и g-интерферонов на дрожжах. В дрожжах нет токсинов, которые есть в бактериях. Дрожжи — это высшие, как и мы с вами, только одноклеточные, там работают те же самые механизмы, что и у нас. Поэтому препараты, созданные на основе дрожжей, побочных эффектов либо не дают совсем, либо их значительно меньше, чем в таких же продуктах бактериального происхождения. Мы предполагаем, что наши препараты смогут успешно конкурировать и с отечественными, и с западными аналогами. С другой стороны, гамма-интерферона на рынке нет вообще. Между тем это важнейший препарат для лечения человека и животных. Бета-интерферон (бетаферон) — это уникальный белок – единственный препарат, который блокирует развитие рассеянного склероза. Сейчас мы ждем начала масштабных доклинических и клинических испытаний этих препаратов, чтобы приступить к их промышленному выпуску.
Что такое GMP?
Строительство цеха малотоннажного производства является сегодня одним из приоритетных проектов в портфеле организаторов Наукограда Петергоф. Причина этого — его долгая и тщательная подготовка на протяжении последних десяти лет.
— Когда в начале 80-х годов было принято решение зарыть фундамент недостроенного корпуса генетики, я приложил усилия, чтобы не допустить этого, — рассказывает Смирнов. — На всякий случай — зная, что фундамент может быть использован в дальнейшем. Два года назад Ленпроект проанализировал этот фундамент и пришел к заключению, что на нем совершенно спокойно можно построить двух-трёхэтажное здание — даже не из облегченного материала, а из обычного кирпича. Площадь здесь получится примерно 1200 квадратных метров – этого более чем достаточно для двух этажей. В этом корпусе мы планируем разместить производство альфа-, бета-, гамма-интерферонов и еще нескольких продуктов, производных от них. Сейчас проблему для Наукограда представляет отвод земель, он еще не сделан. Это страшно тормозит начало работ по проектированию. Преимущество же нашего проекта состоит в том, что территория, на которой мы планируем построить малотоннажный цех, принадлежит университету. Никакого землеотвода здесь делать не требуется. Поэтому готовность к реализации у нас стопроцентная — как только появляются деньги, я могу сразу же нанимать проектантов.
Строительство и оборудование цеха в Петергофе пойдет по международным стандартам GMP, предусматривающим повышенные требования к производству. Сегодня в России предприятия, работающие по этому стандарту, можно пересчитать по пальцам. Причина этого — высокий уровень технологий и высокая стоимость перехода на них.
— К производству лекарств, коль скоро они предназначены для человека, во всем мире предъявляются повышенные требования. Свод этих правил качественного производства получил название Good Manufactural Practice, сокращенно GMP, — поясняет Смирнов. — Эти правила требуют очень высокой чистоты помещения, где производятся лекарства. Персонал, работающий на производственной линии, должен быть соответствующим образом «упакован» — все ходят чуть ли не в скафандрах. У американцев человек практически исключен из процесса, все автоматизировано. Эти правила очень строги, а их исполнение в принципе очень дорогое. Должны быть специальные покрытия потолков, стен, полов — все это должно стерилизоваться перед тем как начинается, скажем, розлив или очистка препарата. Чистота должна быть как в операционной.
Сегодня GMP в России существует лишь условно. Дело в том, что к концу 2005 года часть российской промышленности уже должна была перейти на международный стандарт. В противном случае производство останавливают, его просто не лицензируют. Но нам всем немножко продлевают сроки, потому что это очень трудно, очень затратно. Это слишком высокотехнологичные вещи! В основном на GMP перешли предприятия, которые разливают готовые субстанции. То есть в Россию из-за границы привозится субстанция, произведенная по стандарту GMP, а здесь она ампулируется.
Мы планируем построить свой цех по стандарту GMP сразу — с тем, чтобы этой головной боли не было. Уже есть предварительная договоренность с чешской компанией, которая имеет опыт проектирования и строительства предприятий по требованиям GMP в Европе и России. У нас они работали в Нижнем Новгороде и Новосибирске. Схема простая: делается строительная коробка, а дальше идет насыщение чистыми материалами, то есть приведение комнат в соответствие со стандартами.
Три года на работу
— По моим расчетам, двухэтажный цех для производства трех интерферонов по требованиям GMP — по укороченному бизнес-плану — обойдется приблизительно в 18-20 миллионов долларов, — продолжает директор «Биотеха». — Сюда входит проектирование, строительство и установка оборудования. Клинические испытания — это отдельная статья, но и она может уложиться в эти суммы. Коль скоро рынок для предлагаемых препаратов уже есть, достаточно будет ограниченных испытаний. Если проблем с финансированием не будет, то я планирую вывести новые препараты на рынок за три года. Это очень быстро, потому что обычно на это уходит около десяти лет.
По словам Смирнова, переговоры с инвесторами он ведет постоянно. Есть разные предложения, надо обговаривать условия, на каких процентных соотношениях будет продолжаться работа: одни сразу требуют большой процент в акциях предприятия, другие предлагают строить не в Петербурге, а, скажем, в Москве. Варианты предлагают как зарубежные инвесторы (например, немцы), так и российские компании, раскрутившие свои продукты и готовые вкладывать деньги в новое производство.
— Думаю, что вопрос с инвесторами решится где-то в пределах года, — резюмирует Михаил Николаевич. — Это очень важно: все понимают, что сегодня Россия покупает лекарства по бешеным ценам за рубежом. Выгоднее свое. Во многом я полагаюсь на значение наших препаратов: это действительно уникальные лекарства. К сожалению, многие люди начинают что-то понимать только тогда, когда у них самих «заболеет теща» и они лично придут просить о помощи.
— Изначально для проектов Наукограда соотношение между государственной поддержкой и вложениями инвесторов определялось как 30% к 70%, — продолжает Смирнов. — Что касается правительственных ассигнований, то сейчас вопрос упирается в то, когда будет начато финансирование. В принципе на будущий год для проектирования, а может быть, и старта строительства Наукограду уже выделено порядка 83 миллионов рублей. Я жду, когда эти деньги перейдут на счет конкретных адресатов, чтобы свести своих проектантов и подписать с ними контракт. С нашей стороны готовность по проекту — номер один. Есть фундамент, он проанализирован и пригоден для строительства двух-трёхэтажного здания. Есть проектанты с готовыми предложениями, есть строители. Можно начинать работать. Если все организационные вопросы в Наукограде будут решены в марте-апреле, то за 2006 год я планирую закончить проектирование и начать строительство. Чехи в течение полугода обещают подготовить проект. Это нетрудно сделать, потому что здание не очень большое. Та же компания будет определять внутреннее насыщение комплекса по стандартам GMP. В конце 2006 года будет определено, кто и как станет строить. Неясностей нет, кроме потенциального инвестора, который и дальше станет вкладывать деньги в оборудование, в клинические испытания, производство продукта и его продвижение на рынке.
Если в течение 2006 года утрясется вопрос с инвестором, я думаю, что строительство можно будет закончить в 2007 году. После этого можно будет заказывать оборудование и все это подогнать по схеме. У меня большой опыт закупки оборудования для лаборатории. Все контакты сохранились, предложений очень много, все упирается только в деньги. В случае соблюдения всех «если», к 2008 году производство можно будет уже запустить. В течение этого времени я смогу на своих мощностях, где работаю с «Ронколейкином», нарабатывать продукт и проводить с ним доклинику и клинику. То есть на базе «Биотеха» я могу начать делать пробные партии. Когда цех в Петергофе будет построен, технология по производству лекарств будет уже отработана и просто перенесена на новое место. Мы не будем ждать окончания строительства, чтобы начать проект. Он идет уже сейчас. 
Игорь Макаров
|
