|
|
|
№ 18-19 (3785-3786), 29 декабря 2008 года
|
 |
|
страницы истории
|
|
|
Мысли вслух
Д.Н.Овсянико-Куликовского
|
 |
Д.Н.Овсянико-Куликовский |
|
В 1870-е годы Дмитрий Николаевич Овсянико-Куликовский учился шесть семестров на историко-филологическом факультете Петербургского университета, завершал образование в Одессе. Потом читал лекции в Харьковском и Московском университетах, а в 1905 году вернулся в стены Петербургского и вскоре стал почетным членом Академии наук. Он был первопроходцем психологического изучения литературы, считал психологический метод познания одним из самых эффективных. Это сказалось и в его журналистской деятельности, о которой многое известно, за исключением, может быть, последнего периода. В 1919 году Овсянико-Куликовский вновь оказался на Украине — сначала в Харькове, потом в Одессе, где осенью 1920 года и скончался. В авторитетном биографическом словаре «Русские писатели, 1800–1917» сообщается только о том, что во время Гражданской войны он работал над «Воспоминаниями». В действительности Овсянико-Куликовский в неменьшей степени был связан с живой современностью: в Харькове редактировал газету «Возрождение» (1918), в Одессе осенью 1919-го вместе с И. А. Буниным сотрудничал в «Южном слове», а потом до февраля 1920-го редактировал газету «Современное слово», где под рубрикой «Мысли вслух» напечатал около тридцати статей. К сожалению, они пока не собраны и остаются неизвестными, хотя, на мой взгляд, интересны не только как исторический документ — многие его мысли актуальны и сегодня, во всяком случае, они могут стимулировать наши размышления о судьбе России. Статья, публикуемая ниже, кажется, достаточное тому подтверждение.
Д.Н.Овсянико-Куликовский
Интеллигенция и единство России
Русская интеллигенция, как и всякая другая, характеризуется стремлением к психологическому единству, вполне совместимому с разнообразием. Это — черта стойкая и яркая, вытекающая из самой природы интеллигенции, из процесса ее возникновения и развития. Она объединяется прежде всего своим языком, который принято называть «общим», а также «литературным», или «книжным». В нем хранится огромный запас переживаний, накопленных из поколения в поколения. На этой почве и создается психологическое единство интеллигенции, все более и более упрочивающееся в меру ее преемственного развития и расширения ее культурной деятельности. С этой стороны интеллигенцию можно определить так: она есть среда, лингвистически, психологически и культурно объединенная и, сознательно или бессознательно, принимающая это единство — как благо, которым она чрезвычайно дорожит. Можно сказать, что это — особая форма человеческой социальности, самая свободная из всех, особый тип симбиоза и сотрудничества, отличающийся исключительным развитием психологического индивидуализма, возникающий не на почве материальных интересов, а силою духовных запросов. Человек, приобретший, в виду заработка или карьеры, известную сумму специальных знаний, или некоторое общее образование, eo ipso еще не превращается в интеллигента, — он становится таковым лишь с того момента, когда у него возникают духовные запросы, когда пробуждается стремление к умственной самодеятельности и намечается безотчетная, самодовлеющая тяга к интеллектуальным и моральным ценностям — ради них самих и «для души». С этой точки зрения, мы определяем интеллигенцию так: она есть среда, в которой отдельная личность находит импульсы для возбуждения «духовной жажды» и средства для её утоления и получает возможность проложить свой путь, или свою тропинку, индивидуального развития. Если эта сторона достаточно сильно выражена и воплощается более или менее ярко в творчестве (литературном, художественном, научном, философском, моральном), то интеллигенция по праву является разумом и совестью страны. Этот разум может заблуждаться, или, вернее, не может не заблуждаться, стремясь к «истине»; эта совесть не застрахована от угрызений (безгрешная совесть была бы глухой и немой, т. е. перестала бы быть совестью). Но, при всех неизбежных заблуждениях и уклонах, при всей разноголосице идей, идеалов, мнений, интеллигенция, как разум и совесть страны, прежде всего утверждает свое психологическое единство и укрепляет культурное единство нации. То и другое наглядно проявляются в том несомненном факте, что именно интеллигенция и есть та среда, где вырабатывается национальное самосознание народа. Факт общеизвестен, но не все сознают его сложность и его важность. Упрощая задачу, укажу лишь на следующее: 1) проявления так называемого «национального лика», или, выражаясь проще и скромнее, «национальной психики» напрасно будем искать в народных массах, где, вместо нее, найдем только психику этническую, характерные признаки национальной психики впервые проявляются не в народной жизни и словесности, не в фольклоре, а в так называемой «искусственной» литературе, — в творениях великих писателей и — шире — в общей духовной деятельности интеллигенции. Итак, интеллигенция есть среда, где выявляется национальная психика народа. Можно сказать и так: интеллигенция есть как бы лаборатория, где из сырого материала этнической психики создается психика национальная. 2) Выявление «национального лика» — это одна сторона дела; другая — это его ощущение, его восприятие, иначе — развитие национального самосознания. Это, как известно, специальное дело интеллигенции, дело, к которому она призвана по преимуществу. 3) Выявляя национальную физиономию, вырабатывая национальное самосознание, интеллигенция является одною из важнейших сил, создающих и укрепляющих национальное (в культурно-психологическом смысле) единство страны. 4) Это единство может и не совпадать с единством государственным (политическим), но для последнего служит надежной опорой; при благоприятных условиях (географических, экономических и т.д.), национальное (в культурно-психологическом смысле) объединение подводит под него прочный фундамент. Иное государство может, волею судеб, распасться, но фундамент останется, и, ввиду его прочности, «воля судеб» может повернуть в обратную сторону. Говоря без метафор, интеллигенция, носительница национального самосознания, если она достаточно многочисленна и действенна, является залогом воссоздания государственного единства.
Так и у нас, в России. Наша интеллигенция, связанная с государством историческими судьбами, есть интеллигенция всероссийская, глубоким инстинктом приверженная к идее государственного единства Великой России, — невзирая на все уклоны в сторону космополитизма, интернационализма, анархизма и т. п. (причем эти уклоны обнаруживались лишь в известной части интеллигенции и никогда не были общими). Ошибки разума и прегрешения совести часто оказываются в противоречии с внушениями инстинкта и заветами Истории. Но этот инстинкт и эти заветы сильнее всех ошибок и уклонов, вместе взятых. Русской интеллигенции, сильной своим единством, нужна Единая Великая Россия. Русская интеллигенция, с психологической необходимостью, остается инстинктивно-патриотичной и инстинктивно-государственной. В наше катастрофическое время она станет, она уже становится сознательно-патриотичной, сознательно-государственной. 
«Современное слово».
1919 г. 6 ноября.
Вступление, подготовка текста и публикация В.В.Перхина,
профессора кафедры
истории журналистики
Факультета журналистики
|
