№ 16 (3783) 14 ноября 2008 года
главная | оглавление | <... | ...>	из дальних странствий

Обреченная на многообразие

Дели

Мы прибыли в Индию 7 марта. Мы — это семь моих друзей и я. Когда мы приземлились в Международном аэропорту имени Индиры Ганди, в Дели было уже 2 часа ночи по местному времени (отличается от московского на два с половиной часа). Несмотря на глубокую ночь, обычно обещающую прохладу, и на то, что весна только что сменила зиму, первое, что мы почувствовали — это неестественную для нас, жителей северных широт, жару. Жара, ночь и конструкция аэропорта явились причинами одного интересного эффекта, испытанного как нами, так и двумя нашими друзьями, прилетевшими в Индию две недели спустя: пройдя контроль и идя по аэропорту, мы не сразу поняли, что находимся уже на улице.

Индийский рабочий полдень

Ещё одна неотъемлемая черта равнинной Индии — это пыль. Уже с первых шагов по стране становится понятным, что придётся смириться с этим неотвратимым злом.

Но самое яркое первое впечатление, полученное мной, — это запахи. Запахов — мириады: от ангельски возвышенных до инфернально отвратительных, их миллионы миллиардов оттенков и разновидностей: яркие, резкие, отталкивающие, притягательные, утончённые, тяжеловесные — одно из бесчисленных чудес этой неоднозначной, удивительной страны, занявшей целый субконтинент и в силу этого обречённой на многообразие.

Перед поездкой, когда мы читали в Интернете полезную информацию об Индии, многие советовали селиться в одном из многочисленных недорогих гестхаусов (guesthouse) района Grand Bazaar (гестхаус в индийском понимании — это дешёвая гостиница). Центральная улица района Grand Bazaar называется Pahar Ganj. Я представлял себе, что увижу широкий ухоженный проспект с большими, просторными и аккуратными домами, в любое время суток заполненный людьми, по ночам ярко освещённый, одним словом, Pahar Ganj представлялся мне чуть ли не основным нервом индийской столицы…

Решив не экспериментировать, мы взяли два такси и поехали туда, куда советовали бывалые люди, на Pahar Ganj. В три часа ночи улицы Дели были пустынны, светофоры мигали жёлтым светом, как и в Петербурге. Через сорок минут водитель остановился на какой-то улице, на вид находящейся на окраине города. По бокам, тесно прижавшись друг к другу, выстроились ветхие бетонные дома, от трёх до пяти этажей, напоминавшие склады. Вдоль стен стояли трёхколёсные мотоциклы с кабиной на трёх человек. На улице мирно спали собаки и коровы. Дома были изобильно усеяны вывесками. Среди мусора тут и там виднелись ветхие велосипеды с колясками. В развалившихся колясках велосипедов и у стен домов, в пыли тротуара, спали люди.

Нищий на улице. В Индии насчитывается 300 млн нищих –— в два раза больше, чем всё население России.

«Всё, приехали», — провозгласил водитель.

«Куда приехали? — подумалось мне. — Неужели машина всё-таки сломалась?». От нашего винтажного такси, на вид — современника Махатмы Ганди, вполне можно было ожидать и такого. Решив, что машина, прожив долгую и яркую жизнь, умерла собственной смертью, я морально приготовился к длительному пешему путешествию до центра города с его Гранд Базаром.

«Мы приехали, куда вам нужно».

То, что нам представлялось окраиной столицы, оказалось её центром. Впоследствии мы привыкли к этой особенности индийских городов: их центры отнюдь не всегда величественны.

Мы встретили своих друзей из второй машины и приступили к поиску ночлега. В первом же гестхаусе, который незатейливо назывался «Hare Krishna guesthouse», цены приятно удивили своей гуманностью, но мест для восьмерых в нём не оказалось. Для двоих — пожалуйста, а для восьмерых — увы! Впрочем, нам пообещали найти недостающие места в гестхаусах поблизости. И тут же в разные стороны устремились индийцы, будто адъютанты Наполеона, спешащие с депешами к полкaм, ожидающим приказа на поле брани. «Адъютантами» умело руководил один из индийцев, пообещавший всё устроить, вероятно, хозяин или управляющий гостиницы.

Здесь следует упомянуть об одной занятной особенности, свойственной индийцам. Очевидно, виной тому избыточное население страны, но там, где было бы достаточно одного европейца, вы непременно найдёте толпу аборигенов. Показывать дорогу набегает толпа местных жителей, и дай Бог, чтобы они не стали спорить! В магазине, где и одному-то делать нечего, мается десяток индийцев. В связи с этим бывали и совсем уж комичные случаи. Однажды один индиец из местного туристического агентства взялся показать нам дорогу в отель, где мы должны были остановиться на ночь. Внешне наш проводник походил на индийский вариант гусара — с залихватскими усами и такими же манерами, но при этом довольно плотный. Он что-то решительно скомандовал нашему водителю, сам же вскочил на нечто среднее между мопедом и мотоциклом, намереваясь показывать путь. Сзади же, на оставшиеся сантиметры сидения, он поместил какого-то тщедушного туземца, причём функции его я ни тогда, ни позже так и не понял. Возможно, «гусару» было скучно ехать одному, или он воспользовался случаем показать своему лучшему другу мир (правда, ехали мы всего пару километров).

Свастика на воротах отеля

Но вернемся к прерванному повествованию. Вскоре «адъютанты», отправленные на поиски свободных мест в ближайших гестхаусах, стали возвращаться с донесениями: «места есть». Оставив в первом оте­ле двоих друзей и ещё двоих — в гостинице неподалёку, мы вчетвером, ведомые таинственным незнакомцем, прошли по улице, свернули в переулок, узкий настолько, что в него бы не въехала ни одна колесница, и достигли, наконец, предначертанного нам гестхауса. Помню, что назывался он «Ajaj» — не так интересно, как отель рядом с ним: «Yes Sir» («Да, господин»).

Утром мы спустились в ресторан при гостинице и с удовлетворением заметили в нём завтракавших бледнолицых. От бывалых людей мы слышали, что если в каком-либо ресторане или кафе трапезничают белые, значит, и вы смело можете вкушать там пищу, не боясь отравиться или испытать какой иной конфуз живота своего. Не то чтобы индийцы намеренно травили всех бледнокожих, мстя им за британский кровавый колониальный режим, но неподготовленному живому организму не рекомендуется сразу ставить смелые эксперименты с изобилующей приправами индийской пищей. Расстройство желудка, как правило, рано или поздно само придёт, так что торопить его не стоит. Например, ни одного из нас, десяти человек (каждого в своё время), не миновал индийский бог желудочного конфуза.

После завтрака во вполне европейском стиле мы направились на встречу с другой половиной нашей экспедиции. Главная улица Grand Bazaar’a, Pahar Ganj, пустынная ночью, днём представляла собой нечто среднее между апогеем первомайской демонстрации в советские времена и багдадским базаром в час пик в царствование Гаруна аль Рашида. Нормальное передвижение по Pahar Ganj’у было невозможно, приходилось, в буквальном смысле слова, продираться сквозь толпы народа. Мы словно шли по бесконечно длинному, забитому народом автобусу к выходу. Бесчисленные узкие закоулки, отходящие от главной улицы, переходы, дворы, тупики также изобиловали людьми.

Военный патруль у стен «Красного форта»

Народ на улице можно было встретить разнообразнейший. Помимо местных жителей, которые весьма различались меж собой, здесь было множество европейцев, одетых в причудливые разноцветные одеяния из времён Woodstock'а, Jimi Hendrix’a и Jesus Christ Super Star’a. Попадались и добропорядочные американцы в белых шортах и бейсболках, с жёнами ледокольного вида. Видел я там и заезжего русского, прибывшего, скорее всего, из такой Центральной России, что «хоть три года оттуда скачи, ни до какого государства не доедешь». Русич имел вид истрепавшийся, носил штаны, вытянутые на коленках, и не понимал никакого иного языка, кроме «великого и могучего». В толпе также иногда мелькали евреи, по виду вполне ортодоксальные, имевшие здесь свои лавки. Жару они стойко переносили во всеодеждии: в шляпе, или ермолке, с пейсами, в костюме, из-под жилета выглядывали кисти белой поддевки. Судя по надписям на некоторых вывесках над лавками, помимо евреев бойкую торговлю здесь вели негоцианты из Германии, Польши, России и прочих земель.

Наконец нелёгкое путешествие по бурному руслу Pahar Ganj’а завершилось и мы вышли к вокзалу, чтобы разузнать расписание поездов, которые повезут нас по городам и весям земли индийской. Мы купили местные sim-карты.

Здесь хотелось бы сделать очередное отступление. В Индии, как ни в какой другой стране, огромное количество полицейских и солдат на улицах. Такая же насыщенность полицейскими была, пожалуй, только в Париже в середине 1990-х, когда немало бомб было взорвано террористами в метро и на улицах. Милитаризация улиц и площадей Индии проистекала из той же причины, что в Париже в тот злопамятный «Год бомбы» — слишком явной была угроза со стороны исламских террористов. В 2004 году террористы захватили индийский парламент, была большая бойня. С тех пор на улицах появились многочисленные патрули, а у правительственных зданий, в квартале посольств и у прочих значимых объектов были установлены огневые точки — металлические короба, обложенные мешками с песком, с водружёнными на них пулемётами.

Ещё удивила одна вещь: если у солдат оружие было более-менее современное (как правило, индийского производства, «калашниковых» почти не видно), то полицейские были вооружены старыми револьверами и британскими винтовками Lee Enfild времён Второй мировой войны. Добавляют экзотичности образу индийских полицейских длинные, метра полтора, бамбуковые палки. Пару раз нам довелось видеть, как местные стражи порядка эти палки пускают в ход (об этом позже).

Вечерний Pahar Ganj (непосредственно перед наступлением темноты).

Итак, мы пришли к вокзалу. Там народу оказалось не меньше, и мы, поминутно теряя друг друга из вида, протолкались, наконец, к расписанию. Возможно, индийцы уже привыкли к изощрённому софизму своего железнодорожного расписания, но мы увидели лишь нагромождение букв и цифр, которые с равным успехом могли бы принять за родословные индийских богов и факты из жизни героев «Рамаяны».

Пока мы медитировали перед расписанием, уподобившись баранам, взирающим на новые ворота, один из наших друзей вынырнул из толпы с благой вестью о некоем индийце, желающим нам предложить наиинтереснейший маршрут по наивыгоднейшим ценам…

Так мы оказались в местном туристическом офисе, как нас уверяли, государственном, что должно было являться для нас гарантией качества. После долгой совместной разработки плана путешествия, сделка, наконец, была заключена. В наше распоряжение поступал джип с водителем, который должен был возить нас как между городами, так и внутри них. Маршрут был таков: из Дели мы ехали в Джайпур, столицу провинции Раджастан. Пробыв там полтора дня, мы направлялись в Агру, город, безусловно, знаменитый и за пределами Индии, в первую очередь благодаря Тадж-Махалу. Дели, Джайпур и Агра создавали так называемый «Золотой треугольник» — классический туристический маршрут. Пробыв в Агре день, мы должны были уехать в город Варанаси на священном Ганге и пересесть там на поезд до Силигури. На этом наш роман с индийской турфирмой должен был закончиться, и мы — уже самостоятельно — собирались на поезде доехать до Гималаев, а оттуда к — Индийскому океану.

Помимо джипа с водителем, в стоимость «путёвки» входило проживание в гостиницах и железнодорожный билет. И все эти плезиры стоили всего лишь 150 долларов с человека. Питание в стоимость не входило: его нам всю дорогу пытались продать втридорога, заманив предварительно в пафосные рестораны. Как бы там ни было, мы остались довольны дешевизной предполагавшейся поездки, а турагент остался довольным в два раза больше, потому что считал, что удачно завысил цену и в ближайшие три дня будет богатым человеком.

Не собираясь задерживаться в Дели, мы решили выехать в тот же вечер. Оставшиеся несколько часов каждый провел, как ему хотелось. Мы втроем решили съездить в ближайший храм. Им оказался Лакшми Нараян Мандир, более известный под названием Бирла-темпл, по имени местного филантропа-монополиста Р.Б.Бирлы. Он был построен в 1938 году и посвящён богине изобилия Лакшми и её супругу, богу Вишну, второму из индуистской троицы Создатель (Кришна) — Хранитель (Вишну) — Разрушитель (Шива).

Фотографий моторикш, обвешанных людьми, к сожалению, не сохранилось. Это лодка, умеренно заполненная индийцами.

Наиболее удобным и бюджетным способом передвижения в индийских городах, без сомнения, является моторикша. Эти короба на трёх колёсах составляют чуть ли не треть всего городского транспорта Индии. В теории, в моторикшу помещаются три пассажира. И, признаться, для трёх-то людей тесно, но нам часто приходилось видеть в сельской местности (а многие из них умудряются ездить между городами), как по дороге едет моторикша, забитый и облепленный людьми: внутри, используя построения тетриса, умещались человек пять–семь, с боков свисали гроздья людей, и на крыше на каждом свободном квадратном дециметре сидел индиец. А эти короба вовсе не приспособлены к перевозке людей на своих крышах и боках, более того, крыши они имеют покатые. Так и ехали по дорогам Индии эти неказистые коробочки, почти невидимые из-за облепивших их людей. И удивительно было, что эти, на первый взгляд, непрочные конструкции, имеющие вид откровенно ветхий, завелись и поехали, вместо того чтобы развалиться сразу же, когда весь этот народ уместился в них.

Случалось, когда мы проезжали мимо таких моторикш, мои друзья настойчиво убеждали меня не фотографировать, поскольку индийцы, ехавшие на крыше и с боков этих шарабанов, видя, что их снимают, начинали приветственно махать руками, рискуя посыпаться со своих средств передвижения.

Итак, мы добрались до храма Лакшми Мандир. Удивительное ощущение в индийских храмах испытывает человек, привыкший к христианским церквям. Здесь храмы раскрашены в яркие цвета, имеют множество залов, комнат, галерей, переходов, беседок, площадок, и наполнены разнообразными запахами благовоний. И кругом изображения свастик. Оно, конечно, понятно, — древний солярный символ, появившийся за несколько тысячелетий до злосчастных нацистов, да и повёрнута индийская свастика в другую сторону… Но всё равно внутренне пришлось привыкать.

Вообще же свастику в Индии можно увидеть не только в храмах: она нарисована на грузовиках и рикшах, в отелях и ресторанах, на одежде и много где ещё.  

(Продолжение следует.)

Андрей Дубровский
Фото автора

© Журнал «Санкт-Петербургский университет», 1995-2008 Дизайн и сопровождение: Сергей Ушаков