№ 16 (3783) 14 ноября 2008 года
главная | оглавление | <... | ...>	от первого лица

Ориентируясь на день завтрашний

Указ Президента РФ от 9 сентября 2008 г. «Об утверждении перечня федеральных государственных образовательных учреждений высшего профессионального образования, самостоятельно устанавливающих образовательные стандарты и требования для реализуемых ими образовательных программ высшего профессионального образования» активно обсуждается в Университете. Какие возможности открывает это указ? Какова будет академическая политика СПбГУ в новых условиях? На эти вопросы отвечает Игорь Алексеевич ГОРЛИНСКИЙ, первый проректор по учебной и научной работе СПбГУ, рассказывая о реализации указа Президента от 9 сентября.

Предыстория: от хаоса к порядку и правилам

— Вначале, Игорь Алексеевич, давайте вспомним предысторию указа о двух университетах — для того чтобы понять контекст происходящего сегодня.

— До конца 1980-х годов не существовало понятия «образовательный стандарт», пользовались другим понятием, более узким — «учебный план». Большинство вузов СССР должны были согласовывать все учебные планы в Министерстве высшего и среднего специального образования. Были несколько вузов, которые имели право создавать свои учебные планы (Ленинградский университет, например, еще — Московский, Казанский, Киевский), но все равно они контролировались министерством. Но заметьте: всё ограничивалось концепцией учебных планов. То есть была некая образовательная логика, изложенная в виде порядка изучения учебных дисциплин: таких-то в таком-то объеме и в такой-то последовательности.

И.А.Горлинский

В начале 90-х годов возникла дискуссия в педагогических и научных кругах — тому способствовала перестройка. Стали думать о том, как же вести государственную политику в области высшего образования. Тогда и родилась концепция государственных образовательных стандартов — практически одновременно с концепцией многоуровневого образования. Эта структурно-содержательная реформа середины 90-х годов, с моей точки зрения, была очень значимой для страны (хотя мы обычно ругаем 90-е — по разным причинам…).

— Можно ли четко развести старое понятие учебного плана и новое — стандарта образования?

— Мы как раз к этому и подошли. Концепция стандартов подразумевает, что государство в лице Министерства образования и науки не занимается формированием учебных планов как таковых (это реализация, более низкий уровень), а занимается ключевыми вопросами: какова должна быть структура образовательной программы (это новое понятие тогда же и было сформулировано — взамен учебных планов), каково соотношение частей образовательной программы, объемы. Тогда же была обозначена новая идеология, заключающаяся в том, что какая-то часть образовательной программы должна быть обязательной для всех вузов по данному направлению или специализации, а какая-то — вариативной. Другими словами, были введены внятные правила, которые, по мнению разработчиков, и должны были обеспечить единство образовательного процесса при возможности поддержки творческой индивидуальности вуза.

В этих же стандартах оговаривались условия реализации образовательных программ — то есть может ли данный вуз в принципе реализовывать такую-то образовательную программу: каково должно быть ее минимальное обеспечение — кадры, деньги, инфраструктура.

— Поскольку в то время как грибы после дождя возникали новые вузы, у которых ничего этого (ни кадров, ни инфраструктуры) могло и не быть, то, видимо, нужны были критерии отбора…

— Это так, но подход был более системный. Даже старые вузы одну программу вполне могли реализовывать, а другую — нет.

— И с позиции госстандарта, можно легко перечислить, чего им для этого не хватает…

— Верно. И главное: можно строить стратегию развития вуза. Если вы четко знаете, чего вам не хватает для того чтобы выйти на нужные вам программы, это уже дает возможность стратегического планирования. Раньше был сплошной субъективизм, нужно было иметь хорошие связи в обкоме, в ЦК, в министерстве и главное было — пробить… А здесь впервые были введены внятные правила для всех. И был еще один важный элемент стандартизации — результат освоения программы. Формулирование того, что мы получим на выходе, ради чего всё и затевается. Это было значительное достижение в системе российского образования.

— От хаоса система пришла к какому-то порядку…

— К порядку и правилам, которых до этого не было. Прежде вместо них был административный произвол: «Тебе дам, а тебе — не дам!..» А теперь были выработаны стандарты первого поколения, затем — второго, по которым мы до сих пор учим студентов Российской Федерации, в настоящее время готовятся стандарты третьего поколения. И наши специалисты принимают в этом активное участие через систему учебно-методических объединений (УМО). Поэтому не надо говорить, что эти стандарты совсем уж плохи и были нам навязаны. Но эти стандарты писались как единые — для вузов всей России.

И здесь возникают несколько важных вопросов. Первый: кто пишет стандарты? Второй: для кого пишут стандарты? Формально этим образовательным стандартам должны следовать все российские вузы — но разработчиками являются конкретные рабочие группы.

— А они знают ограниченный круг условий и ориентируются прежде всего на себя…

— Ну конечно. Приведу один пример: большинство УМО по классическому университетскому образованию сосредоточено в Московском университете или курируется им. Там создавались и создаются проекты государственных стандартов по большинству направлений и специальностей университетского образования. При этом сам МГУ не сильно им следовал — поскольку всегда проводил самостоятельную академическую политику. Это не осуждение, это простая констатация тех ограничений, которые эта модель в себе имеет.

И вы очень точно подметили, что все ориентируются на себя. Скажем, наши биологи выиграли грант по написанию государственного образовательного стандарта (такое действительно было) по направлению «Биология». Что мы туда будем вкладывать? То, что нам ближе, что мы лучше знаем. Но тогда возникает недоумение и нас могут упрекнуть: вы, дескать, написали «под себя» — но у нас другая специфика, другой набор специалистов. А мы вынуждены оправдываться, говоря: это же минимальные требования…

Таким образом, в начале XXI века возникли предпосылки дальнейшего движения по развитию системы государственной регуляции высшего профессионального образования. Это не обратный ход по отношению к идеологии госстандартов, это ее логичное развитие. Вперед нужно двигаться и всей системе высшего образования, и, в особенности, тем вузам, которые имеют соответствующий потенциал. А госстандарты все-таки ограничивают творчество профессиональных сообществ двух университетов (на самом деле, таких вузов больше), которые могут стать локомотивами для разумной либерализации системы высшего образования. Указ Президента о двух университетах мог быть издан раньше или позже, обсуждались другие механизмы реализации этой стратегии. Но то обстоятельство, что такой указ вышел, и два университета имеют существенные академические свободы, — это не случайность.

— И важно, что указ открытый. Перечень вузов дан в приложении — и соответственно, этот список может расширяться.

— Да, и всем понятно: там, где есть потенциал и наработанное качество, предоставление академических свобод может дать больше для развития высшего образования, чем система жесткого контроля.

Принципы разработки новых стандартов

— Подходы к теме понятны. Теперь давайте посмотрим, что мы можем, какие возможности открывает указ перед Университетом?

— В первую очередь, указ дает новые возможности для реализации творческого потенциала наших ученых и преподавателей. Это самое главное, потому что, с моей точки зрения, основной ресурс любого вуза — интеллектуальный. Созданы условия для более полной реализации нашего интеллектуального ресурса и его более продуктивного использования. Условия для работы профессиональных сообществ — в том числе факультетских ученых советов.

Но есть и другая сторона: указ заставляет более осознанно, более трезво, более ответственно подходить к академической политике и Университета в целом, и отдельных факультетов. Раньше ведь что было? Всегда можно было отговориться: у нас госстандарт, он предписывает нам такое-то число дисциплин, и мы ничего не можем сделать. Мы бы, может, могли бы, но нам не дают… А теперь такой отговорки нет. Теперь вы можете проявить себя во всем блеске. И с содержательной стороны, это самое главное.

Теперь мы имеем право сами устанавливать структуру основных образовательных программ (столько-то выделить на один блок, столько-то — на другой, столько-то — на третий). Внутри блоков можем распределить детальнее: такие-то дисциплины построены из таких-то модулей. Можем определить количество экзаменов и зачетов по каждой дисциплине, разработать и внедрить систему оценки качества обучения, выбрать технологии образования… Поле настолько обширное, что у нас на много лет вперед — благодаря этому указу — возникает магистральное направление академической жизни. Направление очень интересное, творческое. Какие-то факультеты быстрее, какие-то медленнее будут активно реализовывать академические свободы. Об этом свидетельствуют и позиции деканов.

— С одной стороны, указ предоставляет определенные свободы в формировании образовательных стандартов и программ. А с другой, академическая политика Университета была, остается и должна быть единой. Как увязать свободы и необходимые рамки?

— Академическая свобода подразумевает колоссальную ответственность. Перед кем? Государство нас финансирует, и президент, подписывая это указ, надеется, что данные нам академические свободы улучшат качество образования в МГУ и СПбГУ. Если этого не произойдет, то отвечать за это будем мы, а не министерство, на которое можно было сослаться ранее… Еще я бы назвал ответственность перед нашими студентами. Завтра мы должны давать им образование лучше, чем вчера.

В чем же будет заключаться академическая политика Университета в новых условиях? Думаю, что в основу наших разработок будут положены определенные принципы. Они не являются слишком большой новостью — вообще образование должно быть достаточно консервативным, оно должно двигаться вперед, но постепенно, не рывками.

Первый принцип: компетентностный подход. Это значит: планируя образовательную программу и соответствующий стандарт, нужно отдавать себе отчет и четко сформулировать цели и задачи каждой программы, каждого стандарта. Сформулировать, каким набором компетенций (а это и знания, и умения, и навыки) должен обладать выпускник, успешно завершивший обучение по данной программе.

— И эти компетенции можно оценить?

— Безусловно. Причем оценка должна идти как за счет внутреннего многоуровневого контроля, так и за счет внешнего: со стороны работодателя и со стороны профессионального сообщества. Нельзя говорить вообще, что мы даем хорошее образование и что у нас прекрасные преподаватели — если при этом наши выпускники не могут найти место работы, если в конкурентной борьбе за соответствующие рыночные позиции они проигрывают выпускникам других вузов… Причем эти параметры не индивидуальные, а системные. Это не открытие, не изобретение велосипеда — так работают все ведущие университеты мира.

Госзаказ на бюджетную форму обучения часто формулируется государством очень невнятно. Но теперь, когда мы получили академические свободы, мы можем «настраивать» наши образовательные программы — через собственные стандарты — на сегодняшние и завтрашние реалии. Причем настраивать оперативно, очень быстро реагировать на изменения внешней среды.

— Конечно, вузов-то много, государство большое, массивное — пока такую махину повернешь… Университет гораздо более мобилен, а тем более — отдельные «факультеты быстрого реагирования».

— Для того чтобы ввести новое поколение стандартов, требуется года два, а то и больше. И в результате — по некоторым быстро меняющимся направлениям подготовки мы получаем стандарты вчерашнего дня, отставшие от жизни, — особенно на уровне магистратуры. А после указа президента мы получили потенциально мощнейшее конкурентное преимущество. Мы можем быстрее реагировать на изменяющийся рынок образовательных услуг и рынок специалистов. Это важнейший стратегический момент, который, с моей точки зрения, должен стать одним из ключевых в академической политике Университета при работе со стандартами. Нас же не бумажки интересуют…

— Действительно, этот момент очень важен: свобода предполагает возможность маневра, быстрого реагирования. Напрашивается любопытная аналогия: раньше было единое народное хозяйство страны, а потом оно разделилось на отдельные компании, холдинги и тому подобное. И эти фирмы реагируют гораздо быстрее на изменения рынка. Получается, Университет действует как фирма, отвечающая на запросы рынка… К этому нас привело рассмотрение первого принципа разработки стандартов — компетентностного подхода. Идем дальше?

— Следующий, второй принцип: проблемно-ориентированное образование. Я имею в виду некую антитезу прежнему дисциплинарному подходу. Раньше образовательная программа ставила задачу, чтобы осваивалось 20 (или 50) дисциплин. А для науки сегодня важнее не освоение каких-то конкретных дисциплин, а погружение в сферу знаний и освоение набора компетенций в проблемной области. Приведу пример из жизни нашего Биолого-почвенного факультета. Мы с прошлого года, благодаря участию в проекте «Инновационная образовательная среда в классическом университете», ввели и сейчас развиваем программу проблемно-ориентированного бакалавриата. Несмотря на то что бакалавриат — это базовое университетское образование, у нас определены три профиля: «Экология, биоразнообразие и биоресурсы», «Клеточная биология и биотехнологии», «Физиология и биомедицина». Заметьте: здесь нет ни одного названия конкретных биологических образовательных дисциплин, потому что все это — проблемные области.

— Вы сочли, что эти области будут активно развиваться в ближайшем будущем, и поэтому решили готовить специалистов, которые будут работать в этих сферах? Исходя из завтрашнего дня, а не из вчерашнего, как делали прежде…

— Точно так и было… Но есть еще один важный момент, третий принцип: мы можем больше внимания (я не сказал: часов) уделить тому, что является профессиональной основой в образовательных программах. Как? Просто сместив баланс нагрузок на студентов в сторону тех образовательных модулей, которые дают преимущество на профессиональном рынке, — и гибко их менять. В первую очередь это относится к тем факультетам, где базовой миссией является подготовка узких профессионалов в определенной области (например, на Юридическом факультете). Часть образовательных программ по госстандарту рассматривается нашими коллегами как избыточная или не соответствующая по структуре представлениям ученого совета юрфака о том, каким должен быть юрист XXI века в России. То есть профессиональная образовательная компонента может быть усилена, может быть переструктурирована в соответствии с представлениями нашего профессионального сообщества, коим является ученый совет факультета. Конечно, при этом ученый совет берет на себя всю полноту ответственности.

Четвертый принцип: сопоставимость наших программ (при всей их индивидуальности) со сходными программами в России и за рубежом. Вопрос связан и с Болонским процессом, и с проблемой мобильности студентов, преподавателей, ученых. Проблему мобильности не стоит выпускать из виду при формировании стандартов, а в качестве инструмента для ее решения имеет смысл придерживаться кредитно-модульной системы Болонского процесса. Это технология, не более того, но она очень важна, с точки зрения открытости нашего Университета. Да, мы индивидуальны, но наша технология настолько универсальная, что вы можете учиться в Гамбурге, а затем приехать сюда и изучить несколько модулей в СПбГУ. Замыкаться нельзя, нельзя схпопываться в нашей индивидуальности. Университет такого уровня, как наш, должен быть принципиально открытым — для всей России и для Европы. Чтобы студент мог приехать из Уфы, например, или Екатеринбурга, из Лиона или Стокгольма — и проучиться здесь семестр. Это очень важное условие. Мы должны соответствовать европейскому образовательному пространству.

— Если говорить о российских вузах, важна еще одна сторона: их студенты, приехав учиться в СПбГУ или МГУ (к лидерам отечественного высшего образования), воспримут новые стандарты образования «вживую». А вернувшись домой, унесут новое знание и новый опыт…

— Да, и это вопросы стратегии: мы — открытый университет. Ни в коем случае нельзя допустить опасной ситуации, когда могут сказать: «О-о, у них там свои стандарты… Чего туда ехать?» Нужно добиваться противоположного отношения: «У них свои стандарты, у них интересные обучающие модули. Мы не можем туда поступить, но у нас есть возможность получить какой-то модуль, который нам необходим, на высоком уровне в СПбГУ. И мы даже готовы за это платить…» (как это делают студенты-иностранцы).

— А студенты, заинтересовавшись, повлекут за собой и преподавателей, которые захотят освоить те же программы, чему-то научиться или сотрудничать с нашим Университетом в какой-то форме.

— Ну, конечно же… Позволю себе небольшое отступление о Болонском процессе. У нас часто трактуют его неправильно. Болонский процесс — это не проблема стандартизации, это технологии, которые обеспечивают мобильность. А стандартизация — только ключ к мобильности, способ осуществления. Но нам совсем не нужно устанавливать те же образовательные стандарты, что в Гамбургском университете, например. Никто в Европе о таком и не думает. Речь идет о совокупности довольно простых правил и технологий, которые обеспечивают возможность, учась в нашем Университете, поехать в Гамбург на один семестр. И взять там один-два-три модуля, которые будут зачтены здесь… Отсюда требования к прозрачности вузов и возможность согласования, сравнимости программ и модулей… Думаю, что в России со временем будет свой Болонский процесс.

— Не только Европа, но и Азия проявляет активный интерес к Болонскому процессу, Китай и Индия уже готовы присоединиться...

— Это все результаты глобализации. В образовании она тоже происходит. И нам надо занять достойное место на мировом рынке образовательных услуг. Если мы будем закрытыми, то не будем никому интересны.

— Тогда понятна стратегическая линия: если мы развиваем свою индивидуальность, то с нами интереснее работать.

— При условии, если есть четкие механизмы взаимодействия. Поэтому, говоря об образовательных стандартах, я говорю о кредитно-модульной системе — поскольку это общепризнанный механизм мобильности. И у нас многие факультеты уже умеют это делать — это не сверхзадача, говорю об этом совершенно спокойно. А теперь, когда указ развязал нам руки, мы можем отточить этот механизм легко и свободно.

Варианты решений

— В середине сентября, сразу после публикации указа, состоялось совещание деканов, где обсуждались вопросы разработки новых стандартов и соответствующих образовательных программ, реализуемых факультетами. Какие варианты предлагались?

— Меня порадовала первая реакция — активная. Благодаря этому возникло четкое понимание, что уже в этом учебном году мы выйдем на собственные стандарты. Да, есть деканы с консервативными позициями, есть деканы с более динамичными представлениями. Это отражает и специфику наук, и иную специфику. Есть разброс мнений, который носит предварительно-оценочный характер, поскольку составление стандартов и программ — работа очень глубокая, очень творческая. Ту оценку, которая была дана со стороны деканов, можно рассматривать как первую оценку по поводу давно наболевшего.

Говорили о том, что теперь свои проблемы (а у каждого они в чем-то свои) мы будем решать сами. Многие считают, что нужно изменить характер преподавания некоторых дисциплин — таких как физическая культура и спорт, иностранные языки. Мы воспользуемся этим инструментом, чтобы получить другие курсы от соседей с других факультетов — по тем же направлениям.

Характер взаимодействия между факультетами будет меняться. Сейчас вводится новая система финансирования в Университете, когда все деньги на соответствующую программу будет иметь декан факультета. И он будет решать, какие преподаватели ему нужны. Другому декану нельзя будет навязать своих преподавателей — которых мы порой, чего греха таить, отправляли на другой факультет «по остаточному принципу».

— То есть выбирать преподавателей будет «принимающий» декан, а не «отправляющий»?

— Да, тот декан, который отвечает за реализацию соответствующей образовательной программы, — у него на это будет и право, и деньги. А раньше на факультеты передавалась нагрузка. И кроме того, существовал госстандарт, и мне как декану от него никуда было не деться. Я просто обязан был ввести дисциплину «Безопасность жизнедеятельности», — или иностранные языки. Я как декан заинтересован, чтобы они преподавались на определенном уровне, отвечали таким-то требованиям, учитывали специфику преподавания на нашем факультете. Мы, конечно, обсуждали эти вопросы с другими деканами, но кадровый состав преподавателей я не мог контролировать.

Здесь под словом «контроль» нужно понимать не критерии персонального выбора (по типу «нравится — не нравится»), а возможность выбора, исходя из целей: что в результате обучения происходит? Знают мои студенты, например, английский язык или не знают? А если знают, то в каком объеме, могут ли на нем общаться, писать документы, читать литературу по специальности, — и всё это в сравнении с тем, что хотелось бы получить на выходе. Теперь деканы факультетов, получая такой ресурс, могут действительно отвечать перед Университетом за качество образования по всей программе. А наложив этот традиционный момент на самостоятельно разрабатываемые факультетами образовательные программы, мы получаем мощнейший новый элемент реализации академической стратегии СПбГУ, который должен привести к существенному улучшению качества образования в целом.

— А как решается вопрос с Факультетом военного обучения, с кафедрой физкультуры и спорта? У них же нет своих собственных студентов — они не ведут прием, не выпускают. И если для 19 факультетов наличие тех или иных образовательных программ идет в общей логике развития, то для них — это вопрос существования в новых условиях.

— Все факультеты в известном смысле будут чувствовать себя так же, как кафедра физкультуры и спорта. Потому что преподаватели Биолого-почвенного факультета работают на других факультетах, а на нашем — ведут занятия преподаватели шести-семи других факультетов. И у нашего ученого совета есть представление (надо его только формализовать, сформулировать) о том, как должны работать привлекаемые преподаватели для реализации задач обучения по нашим образовательным программам. На других факультетах — то же самое. И наши преподаватели находятся ровно в таком же положении. В любой момент нам могут сказать: «Вы плохо обучаете!» Или: «Вы делаете не то. Мы хотим, чтобы вы обучали так-то и так-то, тому-то и тому-то…»

Это вопрос профессиональной дискуссии. Хуже, если происходит иначе. Вроде, согласовали программы, начали обучение. А преподаватель к нам приходит не самый лучший (или мы посылаем). А почему? Да потому, что отправляем мы их «по остаточному принципу». И это не в осуждение деканов, а просто констатация моего личного опыта. Мы просили прислать другого преподавателя, его, бывало, меняли — но мы никак не могли изменить процедуру. А сейчас это будет происходить…

В заключение: суть модели, к которой мы идем, сводится к тому, что те, кто отвечает за качество образования, должны иметь инструменты, работающие по понятным правилам: деньги, административные и другие ресурсы. Главное: во внутренней реформе — чтобы не получилось, как прежде: декан, вроде, отвечает за качество обучения, но, если его спросить, всегда мог найти отговорки: эту часть не могу контролировать, это не в моей власти, это в госстандарте мне дали, а это — некачественно работали другие факультеты... Весь этот «багаж» мы должны снять, найдя новые механизмы. Набор инструментария, который мы сегодня затронули, необходим для реализации академической политики Университета. Сделаем — улучшится качество обучения.  

Евгений Голубев
Фото Сергея Ушакова

© Журнал «Санкт-Петербургский университет», 1995-2008 Дизайн и сопровождение: Сергей Ушаков