№11 (3778), 29 августа 2008
главная | оглавление | <... | ...>	страницы истории

Как поступали в Университет
200 лет назад

Дорогие первокурсники! Музей истории Санкт-Петербургского государственного университета поздравляет вас с тем, что вы стали студентами прославленного Университета, имеющего богатейшие историю и традиции! Хотите узнать побольше о теперь и вашей аlma мater — приходите в Музей!

Студенты и преподаватели Императорского Санкт-Петербургского университета, 1903 г.

В течение 2008-2009 учебного года сотрудники нашего Музея планируют опубликовать на страницах университетского журнала серию материалов, рассказывающих о студентах прошлых веков — о том, как они учились, как выглядели, во что одевались, чем интересовались и о чем мечтали. В этом номере журнала мы начинаем свой рассказ.

Для сегодняшних первокурсников, прошедших горнило вступительных экзаменов и с честью выдержавших немалый конкурс при поступлении, наверное, удивительным будет узнать, что во второй половине XIX – начале XX веков вступительных экзаменов в Университет вообще не было, а прием происходил только на основании заявления абитуриента. Но этим правом могли воспользоваться очень немногие юноши — выпускники классических гимназий, да и то так было не всегда.

В XVIII веке большого числа желающих учиться в Университете вообще не было. Дворяне стремились отдавать своих детей в более привилегированные военные или придворные учебные заведения, их окончание могло обеспечить карьеру на военной или гражданской службе, в то время как социальный статус выпускника Университета определен не был. Университет, образованный в 1724 г. в составе Петербургской Академии наук, оставался очень немногочисленным, в иные периоды количество студентов сокращалось до нескольких человек. Поскольку в России первой половины XVIII столетия вообще не существовало никакой системы средней школы, и, соответственно, людей, имеющих хоть какое-то образование, было ничтожно мало, то было непонятно — кого же можно набирать в Университет? Для решения этой проблемы одновременно с Университетом в Академии наук была создана Гимназия, выпускники которой в основном и становились студентами, а после 1770 года старший класс гимназии — «элевов» — и выполнял функции Университета. Для новопроизведенных из гимназистов студентов специально приобретались шпаги.

Прошение Н.Ламбина о приеме в Университет.1857 г. Аттестат Н.Ламбина об окончании гимназии. 1857 г.

Первыми студентами были преимущественно дети иностранцев, состоящих на русской службе. Социальный состав их был довольно пестрым. Здесь учились дети знатных и богатых родителей — князь Антиох Кантемир, барон Гамильтон, племянник советника Синода Кондаиди, сыновья вице-канцлера юстицколлегии фон Вольфа и сыновья оберкухмейстера П.А.Фельтена, флотского капитана Шилина, архангельского купца Мюкса, лекаря Семеновского полка Энса. В первые годы существования Университета число русских студентов составляло не более 16%, тем не менее, среди них были сын дворянина Василий Адодуров, учителя — Иван Магницкий, академического переводчика — Иван Ильинский, академического секретаря — Петр Ремизов, полкового писаря — Андрей Горленко. Иногда среди студентов оказывались даже дети крепостных крестьян, например Е. и П.Григорьевы, которые все-таки были отчислены, но не по «социальному происхождению», а «по причине полной неохоты к учению». В 1747 году был принят «Регламент Академии Наук», в котором часть параграфов была посвящена Университету. Параграф 41 гласил: «Принимать в Университет из всяких чинов людей, смотря по способности, кроме положенных в подушной оклад; а ежели такие найдутся принятые прежде и обучающиеся в Академии, таких удержать при Академии на службе. На содержание Академическое в Университет из Дворян не принимать, разве из бедных, а обучаться им на своем коште». Казеннокоштные студенты обеспечивались жильем, одеждой, питанием и даже некоторыми карманными деньгами, в то время как своекоштные должны были платить за свое обучение. Первые после окончания обучения зачислялись на службу, чаще всего в саму Академию наук, вторые никаких обязательств по отношению к Университету и Академии в целом не имели.

Вступительных экзаменов как таковых не было, но профессора часто экзаменовали желающих вступить в число студентов, чтобы выяснить, будет ли «абитуриент» к наукам «понятен». Нередко зачисляли «на пробу» на какой-нибудь срок. Например, сын солдата Преображенского полка К.Коханного Алексей через три месяца был признан неспособным к учению и отправлен обратно в полк. Иногда студентов присылали из семинарий или других учебных заведений, так в 1736 году в группе учеников московской Славяно-Греко-Латинской академии в Петербург прибыл М.В.Ломоносов.

В конце XVIII — начале XIX веков в России начинает формироваться система среднего образования, в 1802 году было создано министерство народного просвещения. Связь университетского курса наук с программой губернских гимназий являлась одним из принципов реформы просвещения, проведенной Александром I. Поэтому условием поступления в университеты со временем должны были стать знания в пределах гимназического курса. Правда, в начале XIX века далеко не все губернские города имели гимназии, да и уровень преподавания в них подчас не давал основательных знаний. Причина была все та же — дворянские дети оставались «недорослями», интереса к получению законченного образования в гимназии или Университете у них не было.

Поэтому в первые десятилетия XIX века состав студентов пополнялся в основном не за счет дворян, а за счет выпускников духовных семинарий. Правительство смотрело сквозь пальцы даже на поступление в Университет лиц из податных сословий — мещан, казенных или владельческих крестьян. По распоряжению попечителя, потенциальные абитуриенты подыскивались в разных губерниях и при этом обязывались прослужить по окончании 3–4-летнего обучения учителями гимназий и уездных училищ не менее 6 лет. Разумеется, никаких приемных экзаменов для семинаристов не проводилось, за качество их знаний несло ответственность руководство епархий, откуда прибывали будущие студенты. Среди них были как прославившиеся впоследствии ученые, педагоги, литераторы А.П.Куницын, К.И.Арсеньев, Д.И.Чижов, П.А.Плетнев (будущий Ректор Университета), так и люди, не желавшие учиться, или слабого здоровья. Неспособные к обучению в Университете оказывались даже среди зачисленных на стипендию Его Императорского величества. Так, некий Захар Корганов был зачислен в 1820 г. по протекции генерала А.П.Ермолова, но вскоре отчислен по неспособности.

Лицевая и оборотная стороны извещения о зачислении в студенты. Билет для входа в Университет.

Тем, кто получил домашнее образование и собирался учиться за собственный счет, приходилось экзаменоваться. Формально это была проверка знания языков (включая латынь), математики, истории в объеме гимназического курса. Но, испытывая дефицит студентов, недостаток знаний таких «недорослей» Университет прощал, многие абитуриенты были настолько уверены в успехе приемных испытаний, что студенческий мундир заказывали заранее. По воспоминаниям универсантов, в одной зале сразу экзаменовалось по 10-20 студентов, по очереди подходивших то к одному, то к другому профессору. Обычно задавались вопросы на знание математики, латыни, греческого и современных языков (французского, немецкого). Если знания признавались неудовлетворительными, абитуриент зачислялся на подготовительное («латинское») отделение, где имел шанс усовершенствоваться в языках. Но в течение «подготовительного» года многие начинали ходить на общие лекции и даже сдавали экзамены, ускоряя тем самым прохождение университетского курса.

Дети провинциальных дворян, которые не поступили в Университет или не рассчитывали поступить без подготовки, пользовались возможностью приватного общения с профессорами, иногда устраиваясь на правах пансионеров в их дома. Профессорские пансионы были в моде в конце XVIII и в первые десятилетия XIX столетий. Пансионеры жили (или столовались) у профессора, внося определенную плату за стол и получаемые частные уроки. В отличие от казанских и московских профессоров, мало кто из их петербургских коллег содержал пансионы, однако приватными занятиями с учениками никто не пренебрегал.

Все поступающие подавали прошения о зачислении на имя Ректора. Лица, окончившие полный курс гимназий, прилагали к прошению аттестат с перечнем своих успехов в учении и поведения. Для тех, кто обучался в гимназии, но по разным причинам полного курса не кончил (таких в первой половине XIX века было едва ли не больше половины), определялись испытания в науках на общих основаниях, вместе с абитуриентами, имеющими только домашнее образование. Прошение абитуриента рассматривалось на Совете Университета, в случае необходимости назначалось «испытание» по основным предметам специализации. Число не принятых по результатам экзамена было, впрочем, невелико. В 1836 году таковых было 18, а в 1837 — всего 20 человек.

В первые десятилетия XIX века твердых сроков, определенных для приемных экзаменов, не было, основная партия «семинаристов» прибывала накануне занятий, то есть в середине августа, но в течение всего года осуществлялся прием в студенты поодиночке. Университетский устав 1835 года определил сроки приемных экзаменов, которые должны были заканчиваться до начала занятий. Прием прошений и приемные испытания заканчивались до 22 июля, то есть до начала учебного года. До 1833 год учебный год считался с января, а летние вакации (каникулы) приходились на середину года. Теперь академический год начинался с 22 июля, а летние вакации, начинавшиеся с 10 июня, соответственно, обозначали его окончание. По уставу 1863 года начало учебного года было перенесено на 15, а уставом 1884 года — на 20 августа.

Приемные испытания по уставу 1835 года предусматривались уже для всех поступающих, но реально абитуриенты, имевшие хорошие аттестаты гимназий, как и прежде, от экзаменов освобождались. Студент, начавший обучение в одном университете, мог перейти в другой, с зачетом времени пребывания в первом, если начальство не усматривало препятствий к такому переходу.

Прошение И.Стравинского о приеме в Университет. Прошение студента А.Блока о разрешении жениться.

В середине XIX века приемные экзамены проходили в трех комиссиях (по числу факультетов), которыми руководили деканы. С этого времени требования к уровню подготовки абитуриентов постоянно повышались. Уходила в прошлое главная проблема дореформенного Университета — недостаток подготовленных слушателей. С конца 1850-х при постоянно растущем приеме во все университеты растет и конкурс при поступлении. Этот конкурс, опять-таки, не затрагивал обладателей аттестатов об окончании гимназии, их по-прежнему принимали без экзаменов. В 1860-е годы среди абитуриентов число выпускников классических гимназий стало преобладающим, что устраняло необходимость проведения приемных экзаменов как таковых.

Поступившему на избранное отделение перед началом занятий выдавалась табель с расписанием лекций и «Запись студента», иначе называемая «Матрикулом» (аналог современной зачетной книжки), в которую ставились экзаменационные отметки и зачеты, а также отметки об уплате за обучение, которая составляла до конца XIX века 50 рублей в год. Единственным общежитием оставалась до революции открытая в 1882 году Коллегия Императора Александра II (ныне Административное здание СПбГУ, в котором размещается бухгалтерия), здесь жили студенты, получившие императорскую стипендию. Остальные снимали жилье частным образом.

Устав 1863 года четко зафиксировал, что в Университет могут быть приняты молодые люди, «окончившие с успехом полный гимназический курс» и имеющие удовлетворительный аттестат. Однако оговаривалось право Университета проверять знания поступающих на основании особых Правил, составленных Советом Университета и утвержденных попечителем учебного округа. И все же до 1917 года выпускники классических гимназий зачислялись в Университет автоматически, на основании личного прошения, поданного на имя Ректора. При этом в канцелярию Университета они обязаны были представить, кроме гимназического аттестата, метрическое свидетельство, увольнительное свидетельство из призывного участка, для иногородних — еще и свидетельство о благонадежности из полицейского участка, выданное по месту временного проживания. До подачи документов приезжие обязаны были подыскать себе квартиру или комнату и сообщить в полицейский участок ее адрес и имя квартирной хозяйки. Единственное ограничение даже для выпускников гимназий касалось «лиц иудейского вероисповедания» (в официальном делопроизводстве царской России понятие «национальность» отсутствовало и заменялось «вероисповеданием»). В 1887 году была установлена процентная норма приема евреев в университеты империи: 3% — для столичных, 5% — для Казанского и Харьковского, 10% — для университетов расположенных в «черте оседлости».

Минимальный возраст для поступления в Университет был установлен в 1836 году — 17 лет. До этого времени среди студентов и вольнослушателей встречались 14- и даже 12-летние. Средний же возраст абитуриентов второй половины XIX – начала XX века был равен 21 году. По Уставу 1884 года в Университет не принимались женатые, а если студент хотел вступить в брак, то он должен был получить специальное разрешение Ректора. Позднее эти ограничения для семейных студентов были отменены. После революции студенчество существенно «помолодело», а минимальный возраст для поступления был снижен на год.

Девушки впервые появились в университетских аудиториях в 1859 году в качестве вольнослушательниц, но вскоре правительство запретило допускать их в университеты. Вновь вольнослушательницы появились в русских университетах после 1906 года. И только в 1915 году министру просвещения разрешили «собственной властью» замещать «лицами женского пола» пустующие вакансии в некоторых провинциальных университетах. В Петербурге с 1878 года существовали Высшие женские (Бестужевские) курсы, дававшие образование в объеме, равном университетскому. При поступлении на них также требовалось свидетельство об окончании среднего учебного заведения, а вступительных экзаменов не было. В 1919 году курсы были объединены с Университетом.

Студенты с профессором Н.А.Меншуткиным в Большой химической аудитории 1900 г.

Студенты распределялись по факультетам неравномерно, причем желающих получить диплом юриста было много во всех университетах. Это объяснялось тем, что диплом юридического факультета очень ценился, он давал возможность работать в самых разных сферах государственной, общественной и частной службы и являлся залогом будущей удачной карьеры, поскольку факультет выпускал не только правоведов-теоретиков, но огромную массу будущих «сидельцев канцелярий». Соответственно, юридический факультет был и самым аристократическим по своему социальному составу, но в то же время туда стремились попасть и люди с радикальными убеждениями, чтобы потом «делать революцию». Кроме того, юридическое образование считалось хорошим завершением классического образования в целом, которое начиналось еще в гимназии. Поэтому туда шли и молодые люди, которые вовсе не собирались становиться юристами после окончания Университета. Так, например, почти все деятели знаменитого художественного объединения «Мир искусства» (А.Н.Бенуа, С.П.Дягилев, Н.К.Рерих, М.В.Добужинский, И.Э.Грабарь и многие другие) учились на юридическом факультете. Бенуа писал в своих воспоминаниях: «Идешь на юридический, как самый универсальный факультет». В 1895 году на юридическом факультете числилось 1673 студента, а к 1912 году их число возросло до 3668 человек.

Физико-математический и историко-филологический факультеты были значительно малочисленнее, поскольку их окончание сулило карьеру или ученого, или учителя гимназии. Самым малочисленным оставался факультет восточных языков, на котором количество студентов редко превышало сотню. Заметное увеличение числа студентов на всех факультетах произошло после 1906 года, когда была введена предметная система обучения, увеличившая число «вечных студентов», учившихся по 10 и более лет.

После октября 1917 года университеты пережили период масштабных реформ. Все гуманитарные факультеты были объединены в ФОН (факультет общественных наук). Декрет Совета народных комиссаров от 2 августа 1918 года отменял плату за обучение и прием на основании каких-либо документов о получении среднего образования, а лицам с рабочим стажем и «пролетарско-крестьянскому» элементу отдавалось предпочтение при поступлении. Многие профессора заявляли, что «прием слушателей в Университет должен производиться согласно их знаниям, не по каким-либо классовым и политическим соображениям». Но советская власть выступила категорически против всякого рода испытаний, что являлось залогом «советизации» и «пролетаризации» Университета. Вследствие этого резко увеличилось количество студентов, в Университет в 1918 году приняли до 4 тысяч человек. Естественно, была отменена процентная норма для евреев, и их количество среди студентов в 1918 году на Юридическом факультете составило около 90 процентов. Наоборот, теперь двери университета оказались закрыты перед выходцами из среды «эксплуататорских классов», скомпрометированных своим «чиновно-дворянским» происхождением. Чтобы обойти социальные запреты, последним приходилось устраиваться на производство, только тогда они могли рассчитывать быть принятыми как рабочие «от станка». Социально-классовый принцип приема в Университет определил преобладание в нем в 1920-е годы «красного студенчества», из среды которого далеко не все были способны к серьезным научным занятиям и овладению знаниями, зато многие демонстрировали пренебрежение к старым университетским традициям.

«Запись» (зачетная книжка) студента историко-филологического факультета Н.И.Баранкеева, 1915 г. Коллегия императора Александра II. Студенческая читальня. 1899 г. Коллегия императора Александра II — первое в России общежитие для студентов. 1899 г.

Для формирования у массы рабоче-крестьянской молодежи за 1–2 года элементарных знаний, необходимых для поступления, в 1919 году при университетах стали открываться рабочие факультеты — рабфаки. Уровень подготовки «рабфаковцев» был очень разным, среди них оказывались люди и вовсе полуграмотные. Рабфак ЛГУ действовал и в 1930-е годы, а в виде «подготовительного отделения» с годичным сроком обучения с отрывом от производства дожил до эпохи перестройки.

В 1922 году была введена плата за обучение, и вскоре была разработана специальная шкала оплаты в зависимости от социального происхождения и статуса. Правом бесплатного обучения пользовались получавшие стипендии Наркомпроса и других организаций, рабочие, беднейшие крестьяне, бывшие воины Красной Армии, работники просвещения и их дети. В 1925 г. свыше 35% студентов платили за обучение. Система поступления в первой половине 1920-х была смешанной. Слушатели рабфаков поступали в Университет автоматически, выпускникам средних школ приходилось сдавать экзамены, в том числе по новому предмету — обществоведению. Однако экзаменаторы прекрасно понимали, что обладатели аттестатов за курс средней школы будут лучшими студентами, чем вчерашние ткачихи и красноармейцы, нередко едва владеющие грамотой. Как вспоминал известный биолог профессор Ю.И.Полянский, его неудачный ответ по математике на экзамене в 1921 г. не помешал ему быть зачисленным на естественное отделение Университета. Куда важнее для успеха поступления было «правильное» происхождение и, особенно, принадлежность к партии большевиков или комсомолу.

Новая реформа, серьезно «перетряхнувшая» Университет, обрушилась в самом начале 1930-х годов. Например, гуманитарные факультеты были выделены из состава Университета и образовали самостоятельный Ленинградский историко-лингвистический институт (ЛИЛИ, чуть позднее ЛИФЛИ). Вступительные экзамены туда были отменены, но прием проводился строго по принципам классового происхождения. Сами за себя говорят строки специального бланка, рассылаемого отделом в местные органы ГПУ или другие учреждения: «Секретная часть Ленинградского Государственного Института Истории, Философии и Лингвистики просит сообщить социальное происхождение, род занятий до и после революции, был ли лишен избирательных прав, а также имеющийся компрометирующий материал на...» далее вписывалась фамилия абитуриента или уже зачисленного студента.

Только с середины 1930-х начинается возвращение к принципам классического университета, предполагающим соединение в университетских стенах обучения с развитием науки. В это время в ЛГУ восстанавливаются гуманитарные факультеты, к Университету присоединяются научно-исследовательские институты. Снова вводятся вступительные экзамены. В 1936 году было принято постановление, провозгласившее, что «правом на поступление в высшие учебные заведения и на бесплатное обучение в них пользуются все граждане Советского Союза обоего пола в возрасте от 17 до 35 лет, имеющие аттестат об окончании полного курса средней школы и успешно выдержавшие установленные для поступления в эти учебные заведения испытания». Вступительные экзамены были определены по следующим предметам: русский язык (сочинение), грамматика, литература, политграмота, математика, физика, химия, иностранный язык. Поступающие на гуманитарные специальности (исторические, филологические, юридические) сдавали еще и экзамены по истории и географии. От вступительных экзаменов освобождались выпускники школ, получившие отличные оценки по всем основным предметам. Это же постановление установило единые сроки для приема документов — с 20 июня по 1 августа, проведения экзаменов — с 1 по 20 августа, зачисления в студенты — с 21 по 25 августа. Например, поступающие на Исторический факультет ЛГУ летом 1937 года сдавали экзамены по девяти предметам, в том числе физике, математике, химии. Появляется конкурс при поступлении, преимущество стало отдаваться набравшим большее количество баллов. Эта система поступления просуществовала более полувека. Со временем уменьшалось количество экзаменов: сначала до 4, затем до 3, недавно появился ЕГЭ. Иногда, как на Географическом факультете в конце 1940-х годов, экзаменам предшествовала обязательная сдача норм ГТО (плавание, бег на время, прыжки и так далее). Неизменным, пожалуй, в течение длительного времени оставался высокий конкурс на все факультеты Университета. Например, в 1979 г. — в год поступления одного из авторов этой статьи на Исторический факультет — он доходил до 17 человек на место.  

И.Л.Тихонов,
к.и.н., директор Музея истории СПбГУ;
Т.Н.Жуковская,
к.и.н., ученый секретарь Музея истории СПбГУ
Фото из архива Музея

© Журнал «Санкт-Петербургский университет», 1995-2008 Дизайн и сопровождение: Сергей Ушаков