|
|
|
№ 10 (3777), 27 июня 2008 года
|
 |
|
 |
|
|
Командировка… на экзамен,
или Автограф Президента
Меня срочно вызвали в редакцию, чтобы отправить — с тайным разведзаданием — в командировку. Цель, как мне объяснили, явно не для слабаков — сдать экзамен. В редакции меня похлопали по плечу, выдали командировочное удостоверение и зачётку. Сказали ободряющие слова и тепло попрощались.
В общем, всё было серьёзно, и я решила обстоятельно подготовиться к предстоящему событию, заранее и глубоко внедрившись в группу противника. Почти полгода пришлось усиленно маскироваться под студентку отделения теории языкознания — чтобы никто не догадался о моем тайном поручении. Кстати, в самой суперсекретной части задания (которую по инструкции полагалось сжечь или, в крайнем случае, съесть) говорилось, что моим экзаменатором должна быть заведующая кафедрой общего языкознания, Президент нашего Университета Людмила Алексеевна Вербицкая. Она и читала нам курс лекций по теоретической фонетике.
И вот настал назначенный день. Второго июня, без пяти десять по часам на здании Двенадцати коллегий я уже стояла на исходной позиции — под дверью аудитории № 184 — кафедры общего языкознания Факультета филологии и искусств — и выжидала момент.
Я была во всеоружии: бумага, ручки, адреса, пароли, исходный материал, искусно замаскированный под учебник, — и тот был с собой. С напряжённым лицом я штудировала конспект и делала вид, что «прогуливаюсь»… Как бы смотрела в книгу, а сама вспоминала указания, полученные свыше. Инструкции были исчерпывающими и сводились к следующему: вопрос №5 — изучить самостоятельно, вопрос №9 — прочитать в конспекте за прошлый семестр. Вопросы №19 и №20 требовалось исключить из рассмотрения. Я их на всякий случай тоже выучила — вдруг спросят. В общем, всё было ясно, оставалось ждать… Нужно было справиться с заданием как можно быстрее и тут же доложить в штаб в Ректорском флигеле.
Ровно в десять часов по университетскому времени операция под кодовым названием «Экзамен по теоретической фонетике и фонологии» началась. Я действовала согласно плану: вошла в аудиторию (подробная схема помещения содержится в приложении к отчёту), подошла к столу с билетами. Ситуация была под контролем, хотя, конечно, могли возникнуть проблемы с коллегами по счастью сдать экзамен — мне нужно было перехватить Президента раньше них. Всё ясно: сажусь за парту поближе!
Но вначале я взяла билет и изучила его, чтобы позже подробно доложить об этом командованию… Стоп! В билете был вопрос №19, исключённый из списка! Противник пытается меня запутать? Сбить с толку? Или меня попросту раскрыли? Операция могла сорваться в любой момент, поэтому действовать нужно было решительно. Я смело заявила, что такого вопроса не было, и мне позволили тянуть билет ещё раз. Всё опять шло по плану. Или… почти всё: во втором билете был второй исключённый вопрос, №20. Что это? Снова происки неприятеля? Или все-таки разоблачили? Сделала вид, что это случайность. Досадная неприятность… А в третьем билете меня ждали вопросы №5 и №9. Вот попала так попала! Тут уж не отвертишься — придется отвечать по полной программе…
Отмечу еще один немаловажный факт: когда я вошла в аудиторию №184, там было два преподавателя. Сразу же бросилась в глаза некоторая странность: я-то думала, что заведующая кафедрой и Президент Университета, играя на экзамене главную роль, расположится за преподавательским столом. Но Людмила Алексеевна Вербицкая предпочла сесть в уголок, ближе к двери. А за столом у окон сидела Наталья Арсеньевна Слепокурова (она читала фонологию), и некоторые студенты шли отвечать к ней. Я же, естественно (помня о цели своей командировки), заняла позицию и «окопалась» недалеко от Президента.
И вот, наконец, решающий момент! Людмила Алексеевна вызывает отвечать первого студента. На кого же падет ее выбор? Все тут же сделали вид, что увлечены вопросами, и, уткнувшись в листочки, усердно стали заносить туда свои умные мысли… А я, задумавшись, подняла взгляд — и судьба моя была решена. Людмила Алексеевна призвала меня к ответу.
Вы думаете, что я тут же стала задавать ей вопросы — брать интервью у Президента и заносить ответы в свой маленький блокнотик? Как бы не так — не могла же я раскрыть все карты. В блокноте у меня были записаны… мои ответы на вопросы билета (для маскировки, конечно же). И я, не выходя из роли студентки, сама стала отвечать — то, что требовалось на экзамене, чтобы не вызывать подозрений.
Людмила Алексеевна, не заподозрив подвоха, слушала меня очень внимательно — было видно, как для неё важен ответ студента. Необычным было и то, что иногда она объясняла мне материал, расширяя мои представления о проблемах фонологии и фонетики. В результате я многое узнала, поняла многие тонкости на самом экзамене... Кстати, и на лекциях Людмила Алексеевна не просто читала курс. Она ходила между партами, раздавала материал студентам, а потом подробно разбирала с каждым, есть ли вопросы.
Мне повезло (этот момент нужно особо отметить в отчете начальству!): во время моего ответа у Людмилы Алексеевны заработала портативная рация (кто-то пытался дозвониться), и она, прикрыв трубку ладонью, сдержанно объяснила: «Не могу сейчас говорить, только слушать — у меня экзамен» (это была, видимо, кодовая фраза). И я расслышала важную развединформацию: в тот же вечер она летит в Мюнхен (проверить эти сведения у наших информаторов в администрации Президента!)…
Потом экзамен сдавала исландка Ингунн Хрейндерг — она приехала из Рейкьявика и с самого начала предупредила об этом Людмилу Алексеевну: «Вы знаете, я немножечко не русская…»
Итог моей командировки: в зачетке слева появилась первая запись — «хорошо» (так Людмила Алексеевна оценила проведенную операцию). И первый автограф Президента Университета. 
Маргарита Голубева, корреспондент
(работала под прикрытием «студентка первого курса
Факультета филологии
и искусств»)
|
