|
|
|
№ 8 (3775), 20 мая 2008 года
|
 |
|
люди науки
|
|
|
Безукоризненный научный стиль
Под непосредственным руководством Соломона Григорьевича. я написал только одну статью: «О вычислении потенциалов простого и двойного слоя на плоскости вблизи границы области». Надо сказать, что я не понимал важности и прикладного значения этой темы, а был поглощен в то время численным решением задач аэродинамики разреженного газа, которые казались мне несравненно более важными в виду их космических приложений. Как потом выяснилось со слов Ю.С.Вержбинской, оба мы мучились во время этой совместной работы. В конце концов работа была сделана, и на стадии оформления Соломон Григорьевич предложил мне посмотреть одну его работу в журнале «Успехи математических наук» за 1948 год, позаимствовать из нее некоторые сведения, суть которых он кратко описал, и включить их в статью. Я не сумел (плохо старался) найти указанную статью и сделал добавления лишь со слов Соломона Григорьевича. Когда я предъявил отредактированную работу, Соломон Григорьевич сразу понял, что я так и не прочел статью, и пристыдил меня. Так я наглядно убедился в проницательности Соломона Григорьевича (казалось, что он видит не только сквозь меня, но и еще на три метра) и с тех пор никогда уже не пытался в чем-либо обмануть его или утаить что-либо.
С этой моей статьей связана еще одна забавная история. Когда мы только начинали эту тематику, Соломон Григорьевич предложил мне прочитать ряд работ В.В.Иванова. Они оказались опубликованными в малодоступных изданиях, например, в Трудах Новочеркасского политехнического института и тому подобных, показались мне не очень интересными, и, рассудив: «Что там полезного мог сделать какой-то Иванов?» — я пренебрег их тщательным изучением и вообще потом забыл о работах В.В.Иванова. В июне 1968 года мы (я, Б.А.Самокиш, Ю.С.Вержбинская, Ю.К.Демьянович, А.И.Воронкова, И.В.Царицына) поехали в Ужгород на Украинскую конференцию по вычислительной математике, где я доложил упомянутую работу о потенциалах. Уже в первый день я узнал, что председателем конференции является В.В.Иванов, и у меня в мозгу смутно шевельнулась мысль, не тот ли он самый. Итак, я сделал доклад, легко ответил на пару вопросов и думал, что легко отделался, как встал В.В.Иванов и спросил, читал ли я его работы? Что ответить? Ответить «не читал» — неприлично, я ответил: «Да, конечно». В.В.Иванов сел. В заключение заседания В.В.Иванов сделал обзор докладов, в котором сказал, что все, что тут рассказал этот молодой человек, давно уже сделано в его докторской диссертации. Правильно было бы ответить осторожно и льстиво: «Ваших работ так много, что, возможно, я читал не все.» Возразить мне было нечего, и я уехал, оплеванный.
Рассказав об этом конфузе Соломону Григорьевичу, я риторически вопросил: «Ну кто же читал эту докторскую диссертацию?». «Как, кто? — спросил Соломон Григорьевич. — Я читал. Нет там ничего этого». Позднее мне стало известно, что Соломон Григорьевич не только читал диссертацию В.В.Иванова, но и дважды давал на нее отрицательный отзыв. Так еще раз подтвердилась справедливость украинской поговорки «Паны дерутся, а у холопов чубы трещат», а я получил урок публичных выступлений — надо уважать слушателей: в любой аудитории — от класса в физматшколе до международного симпозиума — найдется компетентный человек, который задаст неожиданный вопрос. Убедился я и в требовательности и принципиальности Соломона Григорьевича, про которую позднее в 1984 году на конференции в Новосибирске так сказал Б.Л.Рождественский: «Михлин — очень ядовитый мужик». Отмечу еще, что после прочтения упомянутой статьи Соломоном Григорьевичем в редакции не сделали ни одной поправки. Это говорит о безукоризненном научном стиле Соломона Григорьевича. Об этом же говорил М.М.Смирнов: «Когда я испытываю затруднения при написании учебника — смотрю, как строит фразу Соломон Григорьевич».
Вызывает удивление высокая научная продуктивность Соломона Григорьевича, что подтверждается международным признанием его трудов. Особенно наглядно я убедился в этом в 1967 года, когда по случаю 50-летия Советской власти в библиотеке Математико-механического факультета был оформлен стенд с научной продукцией сотрудников нашего факультета на иностраннных языках: одну треть этого стенда занимали многочисленные издания пятитомника В.И.Смирнова на всевозможных языках, вторую треть — труды С.Г.Михлина опять же на многих языках вплоть до японского и китайского, и оставшуюся треть — труды всех остальных сотрудников Математико-механического факультета.
Соломон Григорьевич сыграл значительную роль в подготовке математических кадров в союзных республиках, особенно в Грузии и Узбекистане. Я мог в этом лично убедиться во время командировки в Тбилиси в 1983 году. Стоило мне сказать, что я из лаборатории оломона Григорьевича, как передо мной открывались все двери. На эту тему я написал шутливое двустишие:
Скажешь Михлин иль Мазья —
Весь Тбилиси — твой друзья.
Одним из парадоксов социализма были издательские трудности Соломона Григорьевича. Соломон Григорьевич написал маленькую изящную монографию «Аппроксимация на кубической сетке» и вознамерился издать ее, если не ошибаюсь, в издательстве «Наука». Он получил на нее отрицательную рецензию, смысл которой сводился к тому, что монография написана на частную (очень узкую) тему, и книга не найдет своего читателя. Тогда Соломон Григорьевич предложил эту книгу английскому издательству Pergamon Press, которое с готовностью ее анонсировало. Тут же издательство Springer выразило желание синхронно напечатать немецкий перевод, но все это было возможно лишь в том случае, если бы книга была опубликована в СССР — таковы были законы. Как же найти выход из этого тупика?
Соломон Григорьевич опуликовал эту книжку в Трудах ЛОМИ тиражом 800 экземпляров. В итоге книга была издана и стала легко доступной иностранному читателю, а нашим было трудно найти эту книгу: ко мне обращалась пара аспирантов, которые никак и нигде не могли ее достать.
Соломон Григорьевич рассказывал, как он стал итальянским академиком. Академия Lincei ежегодно присуждает премию, а также выбирает академика на вакантное место. По представлению G.Fichera предполагалось Соломону Григорьевичу дать премию, а М.Атья звание академика. Но по законам СССР практически вся премия досталась бы государству. Поэтому умные итальянцы присудили премию Атье, а звание академика — Соломону Григорьевичу.
По-видимому, у Соломона Григорьевича был один ответ на все невзгоды и неприятности — садиться писать новую книгу. Когда мы в лаборатории обсуждали скандально известные мемуары Л.С.Понтрягина, я предложил Соломону Григорьевичу написать мемуары. Соломон Григорьевич ответил, что его мемуары вряд ли издадут, так как в них многим не поздоровится. А кроме того, пока у него есть силы, он будет писать научные работы, а мемуары — последнее дело. Тем не менее, во время праздничных застолий в лаборатории Соломон Григорьевич не раз делился с нами своими воспоминаниями о далеком прошлом Математико-механического факультета и НИИММа.
Соломон Григорьевич понимал важность создания пусть маленькой, но автономной лаборатории, в которой бы сохранялись традиции ленинградской школы матфизики и вычислительной математики. Мы тоже быстро осознали преимущества, которые мы получали благодаря высокому моральному авторитету Соломона Григорьевича: этот авторитет оберегал коллектив лаборатории от склок и скандалов, потрясавших другие подразделения. В лаборатории сразу же сложилась строгая иерархия, и никто не пытался ее нарушать. Сначала Соломон Григорьевич стремился руководить сугубо демократическими методами и даже не имел своего кабинета — все разговоры с сотрудниками проходили на глазах у всех (тогда для кабинета помещения и не было). В дальнейшем появился кабинет, которым Соломон Григорьевич пользовался через день с В.Г.Мазьей. Хотя у сотрудников лаборатории были и обычные малоприятные повинности — от хоздоговорных работ до работ на овощебазе или в колхозе, но и эти мероприятия превращались в праздник: так, после уборки капусты в совхозе «Царскосельский» осенью мы шли в баню в Пушкине и устраивали лабораторную помывку с парилкой и пивом.
Теплая обстановка в лаборатории контрастировала с признаками кризиса в стране; мы мало задумывались о будущем... В дальнейшем Ю.С.Вержбинская и В.Г.Мазья эмигрировали...
Соломон Григорьевич заботился о результативности научной работы сотрудников, ее направленности на повышение квалификационного уровня. Когда он узнал, что я занят разработкой программ для вычисления специальных функций, связанных с интегралом вероятности от комплексного аргумента, то спросил: «Зачем это нужно?» Я сказал, что это —- полезная, нужная работа: разработанные стандартные программы будут многократно использоваться многими пользователями. Соломон Григорьевич ответил: «Вы видите, что во дворе роют канаву? Так вот, это тоже полезная, нужная работа — но за нее не дают ученую степень!» Но зная о многих проблемах, связанных с защитой докторской диссертации (у коллег случались инфаркты, инсульты и тому подобное) Соломон Григорьевич говорил, что «лучше живой кандидат, чем мертвый доктор». Соломон Григорьевич заботился об омоложении лаборатории и призывал нас отыскивать толковых студентов. Следуя этим призывам, я привел в лабораторию А.Н.Акимова, выпускника 239-й физматшколы, получившего премию за лучшую дипломную работу прикладной направленности (руководитель В.Г.Мазья), быстро защитившего кандидатскую диссертацию...
В лаборатории есть свой праздник — день рождения Соломона Григорьевича (23 апреля). Поскольку этот праздник почти совпадает с днем рождения В.И.Ленина, то непосвященные удивлялись тому, что мы с такой педантичностью отмечаем день рождения вождя. В дни михлинских юбилеев (70-летие, 75-летие, 80-летие) лабораторное мероприятие перерастало в общегородское и даже в общесоюзное: собиралось до 80 человек из Ленинграда, Москвы, Тарту, Тбилиси, Ташкента и других городов.
Память о Соломоне Григорьевиче живет в сердцах многих людей, навечно она сохранена в его книгах, некоторые из этих книг стали настольными у преподавателей, аспирантов и студентов, они переиздаются и в настоящее время... В лаборатории полностью сохранена библиотека С.Г.Михлина, переданная в дар его сыном. Магнитофонные записи выступлений и бесед Соломона Григорьевича звучат и по сей день; у нас ежегодно отмечается его день рождения. 
М.В.Анолик,
старший научный сотрудник
лаборатории методов вычислений НИИММ
|
