|
|
|
№ 3 (3770), 5 марта 2008 года
|
 |
|
|
|
|
Межкультурный диалог
в Причерноморье:
уроки античности
В ноябре 2007 года в Петербурге прошла Международная археологическая конференция «Боспорский феномен: сакральный смысл региона, памятников, находок».
Помимо российских и украинских ученых, в работе этой, седьмой по счету, «Боспорской» конференции приняли участие специалисты из Германии, Дании, Швейцарии, Румынии, Польши. Вопросы, на которые искали ответы участники конференции, многочисленны и трудноразрешимы: «Было ли Боспорское царство на протяжении всей своей тысячелетней истории периферийным осколком классического античного мира?», «Было ли оно таковым лишь до тех пор, пока сохранял свою силу и творческий потенциал первоначальный эллинский импульс?», «Как и в какой степени влияли и могли повлиять друг на друга греческая и варварская культуры?», «Каковы были конкретные формы и проявления греко-варварского культурного синтеза?».
|
 |
Пиа Гульдагер Бильде |
|
На эти и другие вопросы нашего корреспондента отвечает Пиа Гульдагер БИЛЬДЕ, директор Датского национального центра по исследованию Причерноморья, участница конференции «Боспорский феномен».
— Госпожа Гульдагер Бильде, Боспорское царство в привычном понимании — это всего лишь отдаленный, полудикий, холодный уголок античного мира. То ли дело Греция или Рим! А что привлекает археолога в Причерноморье? И насколько вообще актуально исследование истории этого региона в масштабах мировой науки?
— Взгляд на Боспорское царство как самостоятельную историческую единицу, географически совпадающую с южнорусскими территориями, устарел. Эта конференция посвящена культуре народов, в древности проживавших по берегам Черного моря. Помимо Боспорского царства, это и Румыния, и Болгария, отчасти Турция.
Для западноевропейских исследователей античности и средневековья черноморский регион представляет большой интерес как элемент нашего общего историко-культурного наследия. Почти на всем протяжении XX века мы были лишены возможности ознакомиться с материалами по этому региону. Только с падением «железного занавеса» стало возможным общение между европейскими учеными и учеными из республик бывшего Советского Союза. Но до сих пор на Западе очень мало известно о Черноморском регионе.
Гораздо лучше в Европе изучены Древняя Греция и Древний Рим как наиболее развитые и влиятельные культуры средиземноморья. Сегодня северное Причерноморье рассматривается как один из фрагментов средиземноморского региона. В свою очередь, у советских ученых по ряду причин не было возможности ознакомиться с зарубежными историческими и культурологическими работами, посвященными античности.
В XX веке мы видим два параллельных мира в науке о цивилизациях района Средиземного моря. Не было возможности общаться, делиться находками и теоретическими подходами. Ученые на Западе, например, изучали керамику из раскопов в Греции и Италии, но почти ничего не знали о черноморской истории того же периода. И наоборот, те, кто изучал керамику Боспорского царства и сопредельных государств, не имели доступа к исследованиям европейского материала.
— А что теперь? Есть ли уже конкретные результаты взаимодействия, обмена методическими разработками, и если да, то каковы они?
— Мой собственный пример: возглавляемый мною Центр причерноморских исследований получил грант, рассчитанный на восемь лет. Благодаря этому появилась возможность реализовать несколько совместных проектов.
В частности, вместе с коллегами из Института материальной культуры мы описали и проанализировали интереснейшие материалы, проливающие свет на то, как жили сельские общины, удаленные от Херсонеса. Один том исследований уже издан, два других будут опубликованы в ближайшее время.
Другой совместный проект — с киевским Институтом археологии — посвящен описанию результатов раскопок древнего городища Ольвии. Работая большой группой, в которую входят около тридцати исследователей, мы издали материалы, посвященные раскопкам, проводившимся на протяжении двадцати семи лет. Это первый крупный город Причерноморья, материалы раскопок которого были систематически описаны и опубликованы.
В этом году мы с Институтом археологии и Академией наук запустили в Симферополе новый полевой проект, при реализации которого применяются исследовательские методы, обычно не применяющиеся в Причерноморском регионе. Это особый взгляд на стиль средиземноморской культуры. Разумеется, будут публикации.
Мы уже опубликовали пять томов материалов различных конференций с участием ученых Востока и Запада. Благодаря этому исследователи из разных стран смогли познакомиться друг с другом. Сборники востребованы специалистами.
— Можно ли сказать, что у нас есть какая-то общепризнанная теория северного Средиземноморья, что за пятнадцать лет сотрудничества российские, украинские, западноевропейские исследователи пришли к единым представлениям о культурной истории региона, и что сегодня работа разных научных коллективов движется в одном направлении?
— Конечно, полного единомыслия нет, его и не может быть. У того, чья теория сформировались при анализе греческого или итальянского материала, будет иное понимание культурных процессов, нежели у специалиста по археологии Боспора. Но сейчас, в отличие от времен «холодной» войны, мы существуем в одном информационном поле, западноевропейские и восточноевропейские исследователи в принципе имеют равный доступ к литературе, у них есть возможность общаться друг с другом. И теперь наша задача — осознать общность стоящих перед нами проблем, увидеть тот контекст, в котором будет можно рассматривать греко-римский мир и Причерноморье как единое культурное пространство.
— Сложился ли у специалистов общий язык для диалога о предмете, общее представление о хронологии?
— Представления о хронологии варьируются у разных исследовательских школ, но в целом все согласны относительно важнейших исторических вех: греческая колонизация в VII веке до н.э., сильное влияние греческой культуры на жизнь причерноморских городов примерно до середины I тысячелетия н.э.
По-прежнему главным языком на конференциях по Боспору остается русский.
Для россиян и украинцев главный интерес исследований Боспора состоит в археологических раскопках, непосредственно в полевой работе. Их в первую очередь привлекает поиск новых предметов, вещественных свидетельств о древней культуре. Например, в программу конференции «Боспорский феномен» включено большое число докладов, посвященных религии, культовой практике и так далее, но при этом лишь в некоторых ставились важнейшие вопросы о сущности религии, о природе культа. В западной науке разделение труда между археологами, работающими в поле, и теоретиками не столь заметно.
— Вы сами занимались раскопками в Крыму?
— Нет. Однако я хорошо знакома с результатами раскопок, поскольку публикация материалов идет при активном участии европейских археологов. На мой взгляд, ученые, занимающиеся Причерноморьем, слишком увлечены полевыми исследованиями, они просто не успевают осмыслить открываемые эмпирические факты. Неудивительно, что по культуре народов и государств Боспора давно не выходило серьезных обобщающих трудов, в последние десятилетия на эту тему пишутся только статьи. Именно поэтому в нашем Центре изначально было принято решение: в раскопках мы не участвуем, помогаем только с публикацией имеющихся материалов. И, надо заметить, наша издательская деятельность встречает безусловное понимание коллег, книги быстро расходятся.
Однако мало кто из настоящих историков согласится работать только с чужими материалами. Все-таки собственный опыт полевой работы не заменить ничем. Исследователь должен знать, как он комплектовал коллекцию, чем руководствовался при отборе материала, в каких условиях экспонаты хранились и тому подобное.
Я много лет занималась раскопками в Италии. Здесь же мне хочется проверить тот полевой метод, который применяется в средиземноморских исследованиях и практически не известен специалистам по черноморскому региону. Я имею в виду метод систематического обзора, пользующийся у западных ученых заслуженным признанием на протяжении сорока лет.
Наша первоочередная задача состоит не в том, чтобы найти новое место для раскопок, а в том, чтобы понять контекст, в котором существует единичное культурное явление, будь то городище, захоронение или стоянка кочевников. В настоящее время мы занимаемся систематическим описанием района озера Джарылгач в западном Крыму. Нас интересует, что происходило в этом большом районе площадью около двухсот квадратных километров на протяжении всей античности, в средние века и в Новое время. Согласно распространенным представлениям, здесь у моря жили греческие колонисты, а степь оставалась безлюдной. Однако новый метод позволяет ученым избавиться от ряда стереотипов, связанных с интерпретацией археологических материалов. Например, в течение одного сезона выяснилось, что в степи жили местные племена, у которых, как и у греков, были постоянные поселения и каменные постройки, и которые тоже занимались земледелием. Иными словами, в районе озера Джарылгач шли оживленные культурные процессы, здесь пересекались пути греков-колонистов, живших на побережье, и варварских племен, кочевавших по степи. Наша задача заключается в том, чтобы понять природу этого сложного культурного взаимодействия и взаимовлияния.
Международный научный диалог ценен тем, что позволяет по-новому осмыслить старую проблему. В свежих идеях заинтересованы все стороны. Ведь, в конечном счете, речь идет о понимании общего прошлого.
— Наверное, в каждой научной дисциплине есть свои классики. Кого бы Вы могли назвать в связи с методом систематического обзора?
— Я воздержусь от того, чтобы выделить кого-то одного. Авторитетных авторов много. В рамках этого направления существуют разные подходы — и теория постколониализма, и постпроцессуальная археология и другие. На Западе есть множество исследовательских традиций, и все они открыты для диалога друг с другом, для восприятия новых идей. Россияне и украинцы склонны рассматривать археологию Причерноморья как национальную археологию. Западные же исследователи обычно помещают Боспор в контекст более широких, наднациональных исследований, рассматривая его древнюю историю как общеевропейское наследие, наподобие греко-римской цивилизации.
— Ряд российских исследователей полагает, что греческое влияние в черноморских колониях быстро ослабло, и уже в эллинистическую эпоху возобладала культура местных кочевников…
— Изначальная установка на то, чтобы исследовать встречу культур, удерживает нас от упрощенного понимания проблемы. Уже сегодня очевидно, что неправильно говорить о доминировании в районе Черного моря какой-то одной культуры или хотя бы о жестком противостоянии разных культур. Мир древнего Причерноморья очень сложен и неоднороден. Так, мы находим совершенно непохожие разновидности культурного уклада в Боспорском царстве, Ольвии, Грузии.
Боспорское царство, несомненно, в культурном отношении было близко античному миру. Об этом говорит само название, о том же свидетельствует преобладающий художественный стиль, архитектура. Хотя, конечно, смешение греческой культуры с местными традициями зашло далеко. Колонисты женились на дочерях варваров, постепенно усваивали варварские представления о государственном устройстве.
— Какой регион Причерноморья привлекает Ваше внимание в первую очередь?
— Меня интересует многое, но больше всего — история города Ольвии, оказавшего значительное влияние на культурный облик северо-западной части Причерноморья. Также я изучаю особые разновидности поздней эллинистической керамики.
Однако, как я уже отмечала выше, для меня исторические факты важны не сами по себе. История Ольвии, а также других городов и государств Причерноморья — это материал для ландшафтной археологии, в задачи которой входит определение того, как человеческая культура взаимодействует с природой на протяжении веков.
И климат, и географическое положение, несомненно, оказывают воздействие на психологию людей. Греки, поселившиеся в Крыму, оказались в непривычном для них мире: здесь холоднее, чем на родине, в голой степи не найти укрытия от пронизывающего ветра зимой и от жгучего солнца летом.
Кроме того, необходимо учитывать природный фактор при анализе масштабных социальных процессов. Например, когда греки поселились в Крыму, они начали применять привычные формы землепользования, которые, вероятно, оказались не вполне подходящими для местных условий. Относительно Херсонеса мы знаем наверняка, что в этом районе греки активно насаждали культуру сельского хозяйства уже в IV веке до н.э. Высокие урожаи позволяли колонистам экспортировать зерно в Афины. Однако в III веке н.э. выдалось много неурожайных лет подряд, итогом чего стал серьезный финансовый кризис, ослабление контактов с метрополией и так далее. Здесь мы видим, насколько велико влияние экологической ситуации на исторические события. Кстати, я уверена, что причиной нашествия кочевников в начале III века н.э. также стало изменение экологической обстановки в Причерноморском регионе.
Для того чтобы уточнить свои представления о характере климатических изменений в регионе, мы стараемся использовать все доступные источники информации. Так, мы обращаемся не только к данным раскопок, но и, например, анализируем состав воды озера Джарылгач.
— Каковы перспективы Вашего сотрудничества с Эрмитажем, Институтом материальной культуры, Музеем истории религии?
— На мой взгляд, сотрудничество в высшей степени плодотворно, поэтому я буду счастлива его продолжить. Сейчас я планирую расширить состав участников проекта и привлечь других иностранных участников. В этом году мы выпустили сборник тезисов конференции с краткими аннотациями каждого материала на английском языке, чтобы сделать наши исследования доступными специалистам по всему миру. А после того, как мы завершим серию издательских проектов, думаю, было бы неплохо принять участие непосредственно в раскопках. 
Петр Нешитов
|
