|
|
|
№ 27 (3652), 28 ноября 2003 года
|
 |
|
точка зрения декана
|
|
|
Университетские прибыли:
семь-восемь легальных источников
Могут ли коммерческие студенты лишиться статуса главной доходной статьи альма матер? Пока нет. Может ли реформа образования сделать всех студентов платными? Уже нет. Зато университет вполне способен обзавестись выгодным и законным бизнесом. Главное – знать свои ресурсы и профессионально их использовать.
На вопросы о переменах – положительных и спорных – отвечает оптимист по складу характера, декан экономического факультета Иван Петрович Бойко.
– Насколько острой была дискуссия вокруг проекта стратегии развития университета во время обсуждения ее деканами?
– Дискуссия была достаточно острая и продолжительная. Один раз обсуждение заняло целый день – с утра и до самого вечера. Все коррективы, внесенные в проект, перечислить трудно, все они имели разный характер.
|
 |
И.П.Бойко |
|
– А какие изменения предлагали внести лично вы?
– Мне показалось, что в тексте стратегии недостаточно количественных ориентиров. Может быть, я и не прав, но я считаю, что стратегия должна не только определять направления развития, но и фиксировать цели. Не только “повысить заработную плату”, а указать хотя бы приблизительный размер заработной платы, к которому мы должны стремиться. Не только “увеличивать число иностранных студентов”, а указать, какого процента иностранцев от общего числа учащихся мы хотим достичь. Все это не вошло в текст стратегии, возможно, такие вещи будут зафиксированы в дополнительных документах.
– Какова же, по-вашему, должна быть зарплата сотрудников университета?
– Я думаю, если мы поставим себе цель, чтобы каждый наш профессор получал в месяц пятнадцать тысяч рублей, это будет правильно.
– Но ведь не каждый факультет может взять эту планку.
– Дело в том, что некоторые факультеты не используют свои возможности в полной мере. Кроме того, у разных факультетов различные источники доходов. Одни получают прибыль за счет платных форм обучения, здесь все прозрачно. Известно, как распределяются доходы и как распределяется зарплата. А другие факультеты основные доходы получают через систему грантов – персональных или выдаваемых целым лабораториям. Вот о том, как распределяются эти доходы, никто толком не знает. Поэтому говорить о том, что существуют очень богатые и совсем бедные факультеты, я бы не стал.
– Какие у университета есть возможности для получения прибыли, кроме платных форм обучения и грантов?
– Например, можно сдавать площади в аренду. Правда, сейчас эта возможность используется уже не так широко, как раньше – многим факультетам и так тесно, и сдавать кому-то помещения они уже не могут. У университета есть издательство, которое всегда приносило только убытки. Мне это всегда было непонятно, потому что у нас на факультете есть свое маленькое издательство, но оно приносит прибыль. Сейчас, когда у университетского издательства поменялось руководство, хочется верить, что новые сотрудники проявят больше профессионализма, и издательство станет прибыльным. Еще один возможный источник дохода – книготорговля. Наш факультетский магазин тоже приносит прибыль, а значит, и вся университетская система книготорговли может приносить прибыль. Могут зарабатывать деньги различные консалтинговые структуры и подразделения, и даже медицинский факультет. Сейчас университет пытается найти деньги, чтобы создать крупный медицинский комплекс, который будет включать в себя факультет и поликлинику.
– Но ведь университет – это не только площади и книготорговля, но и идеи, научные разработки. Могут ли стать прибыльными они?
– Я убежден, что могут. Насколько я понимаю, проблема в следующем. Существует, например, чрезвычайно актуальное сегодня направление, связанное с биотехнологиями. Наши ученые готовы принять участие в этих разработках, в доведении их до коммерческого использования. Но здесь надо вкладывать большие деньги. Когда я спросил Игоря Алексеевича Горлинского, можем ли мы заниматься клонированием в стенах университета, он сказал: “Что вы, оборудование стоит огромных денег!” Ученые, специалисты уже готовы к этому на профессиональном уровне. Но нужны инвестиции. Естественнонаучный комплекс ориентирован в первую очередь на промышленность. Учитывая экономический подъем, который начался в стране, можно рассчитывать на то, что он затронет и наши естественнонаучные факультеты.
– Значит, вы как экономист можете присоединиться к оптимистическим заявлениям относительно того, что экономика страны развивается?
– Я по складу характера оптимист, и говорю об экономическом подъеме еще с марта 1999 года, когда вместо предсказываемого тогда падения в глубокую пропасть вдруг выяснилось, что объемы продукции на самом-то деле выросли. И сегодня все очевидные факты свидетельствуют о положительных переменах. Многие промышленные предприятия Петербурга сегодня нуждаются в кадрах. А почему? Потому что растет производство. Кроме того, заводы теперь платят достойную по российским меркам зарплату. Это значит, что налажен сбыт продукции, есть прибыли. Как экономист, я привык верить цифрам, которые сообщает статистика, об экономическом росте свидетельствуют не только цифры, но и перемены в повседневной жизни. Хотя, к сожалению, этот рост пока носит очаговый характер. Пессимист может мне возразить: а вы когда-нибудь ездили на расстояние ста километров от Санкт-Петербурга и видели, что происходит там? Да, ездил и видел. Но есть центры роста, и Санкт-Петербург и Ленинградская область к ним относятся. Именно поэтому мы можем ощущать изменения к лучшему.
– Дискуссия о том, кем “приходятся” студенты университету – клиентами или коллегами, ведется давно. Как вы считаете, разница в наименовании и отношении отражается на знаниях, которые получает студент?
– Я бы не хотел использовать ни то, ни другое слово. Мы на факультете предпочитаем понятие “семья”. У нас есть родители, есть дети – старшие, младшие, талантливые и любимые. Мы стараемся, чтобы ощущение единой семьи проникало в студенческую среду, начиная с младших курсов.
– Что для этого делается?
– Это целый комплекс мелких мероприятий, которые в совокупности дают определенную реакцию. В прошлом году мы впервые сделали для наших студентов праздник посвящения в первокурсники. По “агентурным данным”, полученным через родителей, это очень вдохновило ребят. Мы ввели на факультете понятие куратора, и люди за эту работу получают доплату. Куратор – больше не общественная нагрузка, а ответственная работа, за которую надо отчитываться перед деканатом. Да, наши студенты – взрослые люди, но они попали в новую для себя среду, и некоторые из них немножко потерялись. Значит, у них должна быть возможность прийти к кому-то и рассказать о своих проблемах, задать вопрос, пожаловаться. Ведь человек часто жалуется только для того, чтобы таким образом снять стресс. Да, в коридорах тесно, факультет перенаселен, с этим сейчас ничего сделать нельзя, но студенту важно чувствовать, что мы в нем заинтересованы. Мы активно воссоздаем студенческое самоуправление, не форсируя этот процесс, потому что хотим, чтобы движение шло снизу. Уже есть инициативные группы, и если все и дальше пойдет хорошо, то к концу учебного года будет сформировано нормальное студенческое самоуправление.
– Этот процесс как-то связан с зарождающейся Ассоциацией студентов, или это локальная инициатива экономического факультета?
– Это местная инициатива. Мы давно поняли, что студенческое самоуправление нужно.
– Какие проблемы студенты смогут решать самостоятельно?
– Во-первых, у нас давно и хорошо работает научное направление. Мы возродили научные общества для студентов. И активная работа с младшими курсами дает хорошие результаты. Когда мы объявили конкурс на гимн факультета, из двенадцати соискателей восемь были первокурсниками. Их активность распространяется и на научную работу. Сейчас студенты проводят две конференции в год, приезжают участники из разных городов, мы публикуем программы и тезисы. Сейчас студент, поступающий в аспирантуру, нередко имеет несколько научных публикаций, а в годы моего студенчества я был единственным на курсе, у кого уже была опубликована статья. Второе направление, которым будет заниматься студенческое самоуправление, связано с досугом: КВН, самодеятельность и так далее. С этим они вполне могут справиться самостоятельно, хотя финансово факультет их, конечно, поддержит. Учебное направление рассчитано на то, что студенты из инициативных групп возьмут на себя решение довольно сложных проблем, связанных, например, с обязательным посещением занятий. Я глубоко убежден, что посещение лекций должно быть строго обязательным, по крайней мере на младших курсах, потому что есть вещи, которые не прочтешь в учебнике. Еще одна проблема, казалось бы, наоборот, должна восприниматься нами как положительное явление. Это вопрос трудоустройства студентов. Дело в том, что у нас половина студентов начинает работать после практики на третьем курсе, а вторая половина – после четвертого. На пятом курсе работают все поголовно, причем на полные ставки. Естественно, на занятия ходить некогда, а на вечернее они переводиться не хотят. Получается неприятная ситуация: человек вроде бы учится, а в университете не появляется месяцами. Мы вслед за юристами ввели рейтинг студентов, где учитывается не только успеваемость, но и научная деятельность и общественная работа. Вопросы, связанные с материальной помощью малоимущим студентам, тоже могут входить в юрисдикцию самоуправления.
– И проблемы общежитских студентов тоже?
– Безусловно. Пока у нас сравнительно немного учащихся живут в общежитии, но на будущий год мы ожидаем всплеск активности иногородних абитуриентов. Он ощущался уже в этом году.
– С чем это связано?
– Я думаю, здесь комплекс причин: миф о том, что на престижные факультеты СПбГУ не поступить без протекции, создают конкурирующие вузы, которым тоже нужны талантливые студенты. Но, во-первых, молодые люди хотят получить хорошее образование, а региональные вузы, да и многие городские, значительно уступают нам по разным показателям. Во-вторых, сказывается тенденция, с которой мы начали разговор – повышается благосостояние населения, и теперь все больше родителей могут не только купить ребенку билет на поезд, чтобы он попытался поступить в центральный вуз, но и потом высылать ему каждый месяц деньги. Кроме того, студенту, несмотря на его взрослость, хочется после сессии к маме съездить, а это тоже дорого: например, чтобы слетать в Красноярск на каникулы, надо десять тысяч на авиабилеты. Так что число иногородних растет. А с повсеместным внедрением ЕГЭ тенденция резко усилится. Ребята, не выезжая из своего города, будут знать наверняка, поступили они или нет.
– То есть вы положительно оцениваете эту реформу? Ведь многие вузы опасаются ее последствий…
– Боятся те вузы, которые не уверены в своих силах в конкуренции за способных абитуриентов. Если ребенок точно знает, что с набранными баллами он поступит в престижный вуз, родители в долг возьмут, но купят ему билет до Санкт-Петербурга. А мы по этому поводу не должны испытывать никакого страха. Другое дело, если мы не сможем принять всех желающих, набравших высокие баллы. Тогда может понадобиться дополнительно испытание типа собеседования.
В этой реформе я положительно оценивал систему ГИФО – государственных именных финансовых обязательств, но они так и не вошли в утвержденную программу. Наш университет, как и другие государственные вузы, финансируется исходя из числа профессорско-преподавательских ставок. И никого не волнует, большой был конкурс в этот вуз или не очень. И качество студентов – тоже. А после внедрения системы ГИФО все студенты стали бы платными, но за часть студентов платило бы государство. А потом они должны были бы вернуть потраченные на них деньги государству или по договору отработать несколько лет в России по своей специальности. А сейчас получается, что государство тратит свой скудный бюджет на специалистов, которые увозят полученный багаж знаний за рубеж.
Реформа образования нужна, и она идет в правильном направлении, хотя это уже не та реформа, которая задумывалась изначально. Любую хорошую идею можно извратить. Я не знаю, решит ли ЕГЭ все проблемы. Но лично у меня нет уверенности, что человек, который принесет мне аттестат, где проставлено восемьдесят баллов, действительно их заслужил. Уже сейчас известны случаи, когда учителя подсказывают некоторым школьникам во время тестирования. А когда вступительные экзамены сдают у нас, мы стараемся пресекать списывания и подмены. А абитуриент с результатом ЕГЭ – все равно что кот в мешке.
– Насколько стратегия развития университета соответствует тенденциям развития страны?
– В той же мере, в какой все те, кто работал над нею, понимают эти тенденции и, исходя из них, цели университета. Наша главная цель – готовить высококвалифицированных специалистов для страны. Чем лучше университету, тем лучше стране. И наоборот. Эта взаимосвязь будет всегда. 
Венера Галеева
|
