№ 13-14 (3637-3438), 5 мая 2003 года
главная | оглавление | ...>	мир и мы

Петербургский диалог:
фундамент

для совместных действий

Российско-германский форум «Петербургский диалог» проводится в нашем университете второй раз. Де-факто это уже третья подобная встреча интеллектуальной элиты двух государств. Второй форум — в 2002 году — проходил в Веймаре. Таким образом, в правилах проведения «Петербургского диалога» зафиксирован принцип паритета стран-собеседниц.

Конечно, на деле все оказывается несколько сложнее. Ведь абсолютное равновесие возможно только в искусственно созданных лабораторных условиях. Что противоречит идее живой, неформальной беседы, которая и отличает это ежегодное мероприятие от других международных конференций такого масштаба.

День первый
«Петербургский диалог» без диалога

Форум начался в гостинице «Прибалтийская» одновременно в двух измерениях, то есть помещениях. В зале «Павловск» встретились писательницы Татьяна Толстая и Моника Марон, чтобы провести дискуссию на тему «Россия и Германия в глобализованном мире». В это же время Молодежный камерный оркестр Андрея Алексеева задал тон заседанию в зале «Петродворец». Заседание было посвящено пятнадцатилетнему юбилею соглашения о молодежном обмене между СССР и Германией.

Этот организационный ход поставил присутствующих перед проблемой выбора. Или дал им право проявить собственную волю, сделав выбор – все зависит от точки зрения. Конечно, расстояние между залами было гораздо меньше, чем между Петродворцом и Павловском. И ничто не препятствовало перемещению участников форума, среди которых было немало журналистов, из парадно-дворцового зала со стилизованным фонтаном за спинами президиума в камерный интерьер с барышнями и беседками, изображенными на пастельно-коричневых гобеленах.

Заседание в зале «Петродворец» прошло без участия председателя российского Координационного комитета форума – Михаил Горбачев заболел и не приехал. Петер Бениш, который возглавляет немецкий Координационный комитет, в своем вступительном слове извинился за отсутствие коллеги и напомнил о вкладе министра внутренних дел РФ Бориса Грызлова (который также не смог принять участие в форуме) в налаживание контактов между нашими странами. «Мы осознаем, насколько важны молодежные обмены для сохранения мира», – сказал господин Бениш.

Людмила Алексеевна Вербицкая как председатель Российского общества преподавателей русского языка и литературы отметила следующее: «Русский язык в России сегодня переживает не лучшие времена. Как только люди оторвались от текста и стали пользоваться свободной устной речью, многое изменилось. Повсеместным стало употребление сниженных пластов лексики, заимствование слов, особенно из сферы компьютерных технологий. Естественно, это не может не беспокоить русистов. Сегодня очень важно решить проблемы со средой языка, чтобы студенты из разных стран и в первую очередь из Германии могли слышать прекрасную русскую речь и учиться ей».

На каждом стуле лежал маленький передатчик с наушником и двумя частотами перевода: русско-немецкого и немецко-русского. Два переводчика, подменяющих друг друга по мере утомления, вещали из «центра» для каждого участника форума персонально. Языковой барьер был преодолен традиционными для подобных мероприятий техническими средствами. Но, как стало ясно из прелюдии к заседанию, даже изобретение полностью автономного аппарата для синхронного перевода устной речи не снимет необходимости изучать иностранные языки. Ведь они открывают двери в другие культуры и помогают лучше осознать свою собственную. Попробуйте объяснить иностранцу сущность какого-нибудь явления, которое в его стране не распространено или же проявляется иначе, чем в России. В соответствии с этой теорией вы откроете для себя много нового и интересного.

Благодаря соглашению, юбилей которого стал торжественным поводом для заседания, первые советские студенты попали в немецкие вузы в 1989 году. Обмен не сразу стал делом само собой разумеющимся, и некоторые усовершенствования возможны до сих пор. В Германии русский язык в школах и вузах распространен не так широко, как в России – немецкий. Но соглашение о молодежном обмене стало значимым шагом вперед во взаимоотношениях наших стран. Согласно программе, заседание увенчалось вручением премий победителям конкурса «Русский язык в Германии».

Как отослать Европу к абсолюту

Тем временем в зале «Павловск» Татьяна Толстая зачитывала свои тезисы относительно России, Германии и глобализованного мира, которые должны были стать предметом дискуссии. После каждой прочитанной фразы писательница делала паузу, чтобы переводчики успели донести до германоязычной части аудитории смысл ее высказывания. Воспринимать публицистический текст Толстой на слух, да еще и с перерывами – все равно что смотреть хороший фильм через компьютер с древней видеокартой: изображение покадровое и не синхронизовано со звуком. Можно, но требует недюжинного терпения.

Татьяна Толстая

«…Никакая культура не рождается и не существует вне вертикали, вне идеи иерархии, вне категорий добра и зла, вне понятий «лучше-хуже». – Татьяна Никитична, учитывая специфику выступления, во всю использовала приемы градации и повтора. – Культура – это вертикаль, это иерархия, это отбор. Культура – это воля. Культура – это «нет». Это воля сказать: «Нет!». Единственное меньшинство, вытесняемое на обочину современной жизни – это носители тонкой, хрупкой, созидательной иерархии. На обочину вытеснена воля. В современной Европе она не востребована. Россия все последние десять лет пытается восполнить свои пробелы в римском праве. Все реформы, проводимые с девяносто второго года, направлены на защиту личности и на расширение ее прав и возможностей. В России, мы видим, воля осталась. В России всегда было хорошо с Божественным откровением, сильно хуже – с греческим разумом и совсем беда с римским правом. Оно и понятно: в то время как Европа рвалась наружу, расширяя свои границы, Россия сидела, задавленная камнем монгольского ига. Того ига, от которого она спасла Европу, заслонив ее своей грудью. Две даты: 1492 год – Колумб открывает Америку. 1480 год – Россия освобождается от монгольского ига. Какое уж тут римское право! Петр Первый спустя двести лет после монгольского ига этот камень отвалил. Наш знаменитый памятник «Медный всадник» изображает Петра на коне в скачке. Конь отталкивается от этого огромного камня, чтобы легко перепрыгнуть через реку в университет, через столетия – в Европу. В Европу греческого разума и римского права. Только где она сейчас, эта Европа – непонятно».

Моника Марон является автором передачи «Мужество пойти на риск» на радио «Deutsche Welle». Ее характеризуют как эксцентричную, дерзкую и колкую женщину. Российскому читателю ее книги неизвестны. Госпожа Марон вступила в дискуссию с классическим вопросом европейца загадочной русской душе: «Утверждение, что цивилизация ведет к исчезновению духа в Европе, непонятно. Что такое дух?»

«Самое прямое понимание того, что такое духовность – это признание существования абсолюта, – ответила Татьяна Толстая. – И понимание того, что события человеческой жизни, так или иначе, выстраиваются по вертикальной иерархии. Дело в том, что идея абсолюта в Европе практически не работает. Это для людей старых, странных, консерваторов и чудаков. Слова «душа», «дух», «Бог» употребляются только в переносном смысле, а иногда вызывают прямую насмешку. То есть никакая попытка отослать к абсолюту не является аргументом ни в одном споре».

Триумф безволия

Моника Марон, комментируя этот ответ, сказала, что в Германии потребность в некоем абсолюте все же существует, и связано это прежде всего с дурным историческим наследием, которое до сих пор влияет на взаимоотношения двух Германий. «Современная Европа тоже базируется на просвещении, – пояснила немецкая писательница. – Потребность в трансцендентном есть, один только разум не дает утешения человеку. Я не думаю, что русская традиция может быть альтернативой, в России нет многого из того, к чему Европа уже давно пришла».

Моника Марон

«Абсолютизируются права человека как таковые, и это очень хорошо, – ответила Татьяна Толстая. – Терпимость – это величайшее достижение гуманистической европейской цивилизации. Но эта цивилизация начинает разрушать саму себя, когда эта бесконечная терпимость переходит в безволие. Она позволяет себя разрушить при любом культурном нападении других цивилизаций, построенных на других, не гуманистических принципах. Когда мы как общество проснулись от коммунистического анабиоза, мы все говорили про ту Европу, а она уже прабабушка, она уже в гробу. Мы в этом смысле в нашем холодильнике довольно хорошо сохранились. Мы находимся в самом европейском городе, Петербург – это и есть наша Европа, она одна такая на всю страну, в которой чего только не найдешь. Некоторые вещи виднее со стороны. Хотя очень многие европейцы сами жалуются на то, что классическая Европа исчезает, растворяется, как соль в воде».

«Европа не находится в такой опасности, – парировала Моника Марон. – Конечно, она интегрируется, но будет продолжать существовать. Германия пытается справиться со своим прошлым, разобраться со своей виной. Я прибыла из страны, которая, как и многие другие государства, была под оккупацией России. А как Россия справляется со своим прошлым?»

Татьяна Толстая поправила коллегу, сказав, что и Россия, и Восточная Германия находились не под русской, а под коммунистической оккупацией: «Это было нападение чуждой цивилизации, которая нивелировала всех: русских, поляков, чехов. Там не было ни права, ни откровения, ни национального духа».

Татьяна Никитична также напомнила присутствующим основную мысль своего программного публицистического произведения «Политическая корректность»: «Политкорректность приводит к уничтожению культуры. Есть культуры, которые выше нас, есть и ниже. Это очень неполиткорректная мысль. Когда в американской академической среде нас заставляют думать, что все культуры равны, вот тут и начинается смерть всех культур. Когда исчезает понятие иерархии в вопросах обучения, восприятия и передачи информации, наступает смерть культуры. Когда я жила и преподавала в Америке, я ощутила это особенно сильно. (Я говорю об Америке, потому что Европу я знаю хуже.) Мне, как иностранке, прощалось многое. Америка – это поп Европы. Когда университет, который должен сохранять и передавать знания, базирует эти знания не на умственных заслугах, а на паспортных данных – это новый фашизм. А делается это исходя из самых лучших побуждений. Основное побуждение – вознаградить, компенсировать тех людей, которые в силу разных причин пострадали в этой жизни. Например, человек не получил образования. Надо дать ему ученую степень. Или он стар и скоро умрет – надо срочно сделать его профессором, потому что его болезни – это его медали, его ордена».

Разговор плавал от обсуждения постулата о летаргическом сне Европы (который давно стал общим местом даже для европейцев) до попыток реконструировать без учебника теорию Тойнби о сильных и слабых цивилизациях. Тут вспомнили китайцев, которые, если всей толпой «пойдут пешком», то могут вытоптать Россию до Атлантики, а также турок, которые уже пришли в Германию. «В Германии 300 тысяч турок, и они стали частью страны. Европа не вымрет», – сказала госпожа Марон.

Час с четвертью, отведенный на дискуссию, пролетел на удивление быстро. Неудивительно: пустота затягивает со страшной силой и отбивает чувство времени. Впрочем, от интеллигентной беседы образованных людей ждать немедленного практического результата по меньшей мере глупо. Главное, чтобы участники получили удовольствие.

Европа Америке не прабабушка…

Тема дискуссии, заявленная в программе, «ушла в молоко», выражаясь языком завсегдатаев тиров. Татьяна Никитична Толстая, отвечая на вопросы корреспондента «СПбУ», более конкретно изложила свою точку зрения на совместные действия Германии и России в глобализованном мире.

— Татьяна Никитична, неужели отказ от политической корректности – это единственный способ противостоять однополярной глобализации.

– Нет, не единственный. Но в некоторых случаях глобализации не надо противостоять.

Если все равны и одинаковы – это не глобализация, это ее следствие. Чем плоха глобализация? Она уничтожает индивидуальный стиль, культуру. Но она что-то взамен предлагает. И это ужасно. Вообще, это старая проблема восстания масс Хосе Ортеги-и-Гассета. Массы почему-то чудовищны и ужасны. Мы смотрим кошмарную жвачку по телевидению потому, что она нравится массам, а не из-за чьего-то злого умысла. Представьте себе: перед вами гладкая поверхность озера. Крошите хлеб и выясняете, где есть рыба. И ловите ее именно там. Показывать будут тот канал, который наберет больший рейтинг. И он будет ужасен.

— Но если сделать культуру элитарной…

– Ни о какой элитарности речь не идет! Что значит «элитарная»? Кто – элита? Есть люди умные, талантливые, которые не хотят г… есть, они понимают, что бифштекс вкуснее, ты ему дай этот бифштекс, и он сам разберется. Иначе он так и будет всю жизнь есть какую-нибудь колбасу «Останкинскую». Ничего другого ему не будет надо, конечно. Это не называется «элитарность». Разговор об элитах, вся терминология введена в разговор, чтобы люди не видели, что к чему.

— Что могут Германия и Россия совместно противопоставить агрессивному влиянию другой культуры?

– Я не знаю, что они могут совместно противопоставить. Америка — страна, не имеющая истории, ей оглядываться не на что. Ей не совестно. У нее бабушки не было, она детдомовская.

— Психология нувориша, спроецированная на целую нацию?

– Совсем не обязательно нувориша. Они ж туда ехали не нуворишами, они бежали от религиозных преследований. Это сложный вопрос, потому что поверхностный разговор о культурах ни к чему не ведет, только к путанице.

— Вы довольны сегодняшней дискуссией?

– Я не могу сказать, что я довольна, мне смешно было. Потому что эта немецкая дама целиком укладывалась в тот образ, который я очень бегло и очень грубо нарисовала. Я описала, что происходит с Европой, и она сейчас же, сию минуту это продемонстрировала.

— Отсутствие воли?

– Отсутствие воли и страх перед тем, чтобы эту волю вообще иметь, чтобы сказать: «Нет, я не-хо-чу!» (топает ногами в такт сказанному). Зачем она говорила про несчастных турецких эмигрантов? Во-первых, она сильно преуменьшила их количество, во-вторых, она фактически пожелала, чтобы немецкий народ обновлялся турецкой кровью. Я была в Германии, у них там один канал турецкий – сплошная «ша-на-на!». Она считает, что это тоже хорошо? В парке плакат висит, запрещающий костры разводить: аршинными буквами по-турецки и мелким шрифтом по-немецки. Конечно, какому ж немцу придет в голову жечь в парке костер! До такого только турок может додуматься. И само существование таких плакатов ужасно! У них, у немцев, просто нет воли!

День второй
10.00
Актовый зал. Пленарное заседание

Российско-германский форум “Петербургский диалог” – это не просто возможность для культурной элиты двух стран обсудить нюансы политики или экономики в гостеприимной атмосфере старейшего вуза России. Это еще и практические результаты.

Последствия “Петербургского диалога” для простых универсантов выразились в том, что на время форума такое знакомое и родное здание Двенадцати коллегий превратилось в неприступную крепость, охраняемую от случайных вторжений даже на дальних подступах. Менделеевская линия была перекрыта не только для транспорта, но и для случайных прохожих. Но это были сиюминутные последствия. Истинные же результаты российско-германского форума изменят нашу жизнь не скоро, зато только к лучшему и надолго.

Второй день начался с того, что председатели тематических секций в общих чертах определили круг проблем, которые рабочим группам предстояло обсудить в течение дня. В итоге представители России и Германии должны были вынести совместные решения и рекомендации, а вечером зачитать их на итоговом заседании в присутствии федерального канцлера Германии и президента РФ.

“У нынешней конференции есть важные особенности, – сказал Михаил Горбачев, который прибыл в университет, несмотря на недомогание, – она открывает череду юбилейных мероприятий по случаю 300-летия города. 200 лет Петербург был столицей России. Он является центром науки и культуры, местом встреч народов Европы. Сегодня нам предстоит задуматься об истории и ее уроках. Я не разделяю постулат, который гласит, что история ничему не учит. Наши народы вышли на путь сотрудничества после жестокой войны, которую навязал нам фашизм.

Я думаю, что нам надо в рамках нескольких секций поговорить о том, где мы оказались после трех лет работы «Петербургского диалога». Мне кажется, что у вас есть что сказать на этот счет. Первые шаги внушают оптимизм и наводят на размышления. Есть топтание на месте и движение вперед. В рамках этой диалектики надо обсуждать сложившуюся ситуацию.

Вторая часть нашей конференции связана с международной ситуацией. Европа оказалась расколотой. США вторглись в Ирак в обход международного права. Такого размаха массового протеста мир давно не видел. Война нарушает жизнь важнейшего региона и является покушением на мировую стабильность. Американская доктрина превентивных ударов подхлестывает гонку вооружений. Если эта тенденция возобладает, то мы в итоге получим мир, где все больше стран обзаводится оружием массового поражения. Если демократические принципы и процедуры превращаются в формальность, то неизбежны ответные акции и пополнение рядов террористов.

В свете этих событий еще более важной, чем до сих пор, становится задача объединения Европы. Только в этом случае Европа сможет стать инициатором строительства нового миропорядка. Какие уроки должны извлечь европейцы из факта раскола Совета Безопасности, НАТО и сообщества в целом? Говорят, победителей не судят. Но разве речь идет о победе? Нам предстоит извлечь урок из происшедшего”.

Михаил Сергеевич отметил, что рост товарооборота и внешнее укрепление экономических связей между нашими странами не может считаться абсолютным прогрессом: “Практически не затронуты деловыми инициативами сферы высоких технологий на уровне производства. И это несмотря на то, что это направление сотрудничества является приоритетным. В чем тут дело? Порой складывается ощущение, что немецкий и российский бизнес не очень хотят сотрудничать между собой. Было бы интересно обсудить, насколько справедливо это суждение. Возможно, все дело не в бизнесе, а в чем-то другом, например, в политике, правовых и экономических предпосылках. Одного экономического потенциала для сотрудничества недостаточно. Нужны новые идеи, предложения и практические шаги”.

В своем выступлении Горбачев, как председатель Координационного комитета российско-германского форума “Петербургский диалог”, выделил несколько приоритетных вопросов для обсуждения. В числе прочих он упомянул причины медленных темпов сотрудничества России и ЕЭС, а также проблему создания системы коллективной безопасности в Европе.

Петер Бениш, председатель немецкого Координационного комитета, в своем выступлении осудил военную операцию в Ираке: “Для меня война – это коллективная беда, – сказал он, – война мыслима лишь как оборонительная акция”.

Затем координаторы секций сделали короткие доклады по тематикам рабочих групп.

Уве Оптенхегель, директор Фонда имени Фридриха Эберта, в своем докладе отметил следующее: “Полное название секции “Политика” звучит парадно: “Новые вызовы в системе международной безопасности”. Международное сообщество справляется с преодолением этих вызовов неудовлетворительно. Это касается многих стран. Для сегодняшней дискуссии мы выделили три основных момента: роль Германии и России в посткризисный период, глобальное значение региональных конфликтов и повестка дня российско-германских отношений. Большинство сегодняшних участников присутствовали на подготовительных стадиях, которые прошли в этом году в Берлине, и это дает нам возможность лучше организовать работу. К сожалению, ведущие политики Германии не смогли приехать из-за голосования в Бундестаге, потому что там важен каждый голос. Мы договорились с господином Маргеловым, что второй раунд дискуссии вне форума “Петербургский диалог” пройдет в этом календарном году в России. Мы анализируем докризисный опыт и пытаемся сфокусировать его так, чтобы не приходилось принимать решений уже после обострения ситуации”.

Олег Викторович Морозов, депутат Государственной Думы Федерального Собрания РФ, охарактеризовал основные задачи секции “Гражданское общество”:

“Мы не ставим целью найти какую-то единую согласованную позицию, понимая, что процессы формирования гражданского общества в Европе и в России находятся и на разных стадиях, и имеют разную традиционную основу. Поэтому наша цель не столько договориться о чем-то, сколько понять проблемы и опыт друг друга, а также обозначить те средства, при помощи которых мы намерены решать проблемы, стоящие перед современным гражданским обществом. Мы учли пожелания немецкой стороны, которая на предыдущих встречах высказывала пожелание о том, чтобы участниками этой секций в значительной степени были представители неправительственных организаций и молодежи. Поэтому мы собираемся сделать акцент на роли молодежных организаций в современном российском гражданском обществе. Рихард Шредер, профессор теологического факультета Берлинского университета имени Гумбольдта, зачитает доклад за заседании секции. Поэтому хотелось бы сосредоточиться на роли общественных религиозных организаций в формировании современного гражданского общества.

Я не могу не коснуться еще одной темы – это военная акция США в Ираке. На мой взгляд, эта ситуация заставляет задуматься о роли институтов гражданского общества в вопросах переустройства современного мира. Именно гражданские общественные инициативы могут стать той силой, которая может повлиять на утверждение в сознании большинства граждан идеологии справедливого миропорядка. Такого миропорядка, который сделает невозможным использование военной силы, не считаясь с волей мирового сообщества”.

Христиан Боде, генеральный секретарь Германской службы академического обмена DAAD, в своем выступлении поблагодарил Михаила Горбачева за то, что пятнадцать лет назад он заключил с канцлером Германии договор, который положил основу молодежным контактам. “Теперь в Германии более семи тысяч российских студентов, – сказал доктор Боде, – и это третья по величине группа иностранных студентов в нашей стране. Но есть и отрицательные моменты. Это, прежде всего, визовые проблемы. Мы хотим провести молодежный форум и попросить руководителей правительств создать координационный совет по молодежным обменам, чтобы помочь с финансированием. Но здесь существует неравенство, одностороннее движение академического обмена. Россиян в Германии гораздо больше, чем немцев в России. Мы хотим вовлечь Россию в Болонский процесс и сыграть роль строителей мостов. Нас беспокоят следующие проблемы: преподавание языков, русского в Германии и немецкого в России, и необходимость упрощения процедур, связанных с получением виз”.

О несовершенстве визовой системы упомянул в своем выступлении германский координатор секции “Культура” Клаус-Дитер Леманн, президент фонда “Прусское культурное наследие”: “Тема виз очень важна. Они не должны препятствовать обмену. Визовые сборы надо сократить, ввести долгосрочные визы”.

Участники секции “Культура” решили также обсудить тему вынужденной и добровольной миграции.

Российский координатор секции “СМИ” Наталия Сергеевна Черкесова рассказала о том, что беспокоит журналистское сообщество: “Теперь, когда война стала данностью, изменения в мироустройстве не предположительны, а естественны. И в таких условиях наиболее актуален разговор о новой роли средств массовой информации и журналистской этике. Что в конце концов для нас важнее: права личности, или государство, или политическая целесообразность? СМИ предоставляют обществу не только информацию, но и мнения. Можно ли предоставить контроль за СМИ только силам рынка? Почему журналисты Германии и России нередко преступают законы профессиональной этики? Что это: вопрос личной морали, следствие конкуренции между некими группами или зависимость журналистов от экономического и политического влияния? Это вопрос не праздный. Да, люди смотрят на мир через объективы наших камер. И журналистское сообщество расплачивается за свое влияние жизнями своих коллег. Только за последние три недели в Багдаде погибло 12 журналистов. Во имя чего? «Петербургский диалог» – это возможность для нас вместе найти ответы на эти острые вопросы”.

Борис Сергеевич Алешин, председатель Госстандарта РФ, рассказал о плане работы секции “Экономика и бизнес”: “Важнейшая тема – децентрализация власти, полномочий федерального правительства. В Германии хорошо развиты институты саморегулирования организаций. Как обеспечить паритет между обществом и властью? Как достичь максимальной эффективности общества, какие правительственные функции ему можно передать?”

После пленарного заседания участники форума сделали перерыв на кофе (или чай), чтобы затем разделиться по разным аудиториям и начать работу без назойливого участия журналистов. Единственной секцией, куда репортеров пускали официально по решению Координационного комитета форума, стала секция “СМИ”. В ее работе ничего не изменилось, разве что в отведенном для нее помещении концентрация представителей СМИ на единицу площади несколько увеличилась.

11.15
Коридор Главного здания
Кофе-брейк

В перерыве между пленарным заседанием и началом работы по секциям участники форума собираются в коридоре Главного здания. Коридор превращен в банкетный зал: безупречно сервированные столы, белоснежные скатерти, на полу серый ковер. Он делает шаги мягкими и неслышными, и ничто не заглушает равномерного рокота непринужденных бесед. Сориентироваться в броуновском движении элиты непросто, тем не менее, корреспонденту “СПбУ” удалось отвлечь некоторых участников форума от неформального общения друг с другом.

Виктор Антонович Садовничий, ректор Московского государственного университета им. М.В.Ломоносова

- Сейчас идет работа над проектом закона об университетах. Что конкретно изменит этот закон в жизни университетов?

В.А.Садовничий

– Это хорошая инициатива. Есть понятие “университетское образование”. Оно имеет свою специфику. Это широкое образование, как правило, на стыке наук. К сожалению, понятие классического университетского образования растворяется. Оно обесценивается и заменяется просто образованием в целом. Конечно, надо сохранить традицию классического университетского образования. Закон об университетах, во-первых, должен дать определение университета, во-вторых, он должен сформулировать, что такое “университетское образование” и предъявить какие-то требования к нему и по продолжительности, и по качеству, и по объему. Закон должен защитить эти понятия.

– Означает ли это, что некоторые вузы будут закрыты или переименованы?

– Это означает, что мы отчетливо поймем, что такое университет, что кроме него могут существовать другие заведения, тоже уважаемые, но иные.

Я всегда пытался сохранить сам термин “университетское образование”. Но потом, когда в какой-то период все стали “университетами”, мы стали использовать термин “классическое университетское образование”, имея в виду образование в Санкт-Петербургском или Московском государственном университете.

– Недавно вы и Людмила Алексеевна Вербицкая высказали идею о создании дипломов специального образца для СПбГУ и МГУ, чтобы с первого взгляда на “корочку” было понятно, какой именно вуз окончил человек. Для чего это нужно?

– Может быть, мы и придем к этому когда-нибудь. На Западе эта практика общепринята. Там каждый университет дает диплом своего образца. И ценится не диплом вообще, а документ конкретного университета. Я думаю, они пришли к этому способу, потому что у них тоже обесценивалось образование, и надо было разобраться, какой вуз лучше готовит специалистов.

- Способ защитить и поддержать марку?

– Да. Если мы когда-нибудь к этому придем, то каждый университет станет бороться за свою марку, за свой диплом. И для нас, Московского и Санкт-Петербургского университетов, это будет благоприятное новшество.

- Министр образования Владимир Филиппов изначально был против этой инициативы. Как он аргументировал свою позицию?

– Здесь не все просто. Дело в том, что существует система образования. И в России наша система образования, которую возглавляет министерство, все-таки установила диплом единого образца. Здесь много плюсов, но много и минусов. Диплом такого же образца того же цвета, с тем же названием выдают и университеты только что созданные, негосударственные, которые могут учить некачественно. А образец диплома тот же.

Я думаю, Владимир Михайлович как министр заботится о сохранении системы.

Алексей Алексеевич Венедиктов, главный редактор радиостанции “Эхо Москвы”

- Вчера вы очень экспрессивно выступали в Международном пресс-центре. И то, что вы признали правильность действий США в Ираке, вызвало бурную полемику. Скажите, роль журналиста в дискуссии заключается в провоцировании собеседников?

- Вы не впервые участвуете в этом форуме. Чего вы ожидаете от сегодняшней встречи?

А.А.Венедиктов

– В данном случае я не исполнял роль журналиста. Меня пригласили как эксперта, я же не управлял дискуссией. Журналистика вообще это всегда провокация. Когда журналист высказывает какую-то позицию, его задача не выпятить себя, а привлечь внимание к проблеме и вызвать обсуждение даже через негативную реакцию. Иногда надо обострить ситуацию искусственно. Но то, что я говорил, как вы выражаетесь, экспрессивно, на самом деле и есть моя позиция. Я просто выбрал провокативную форму. Меня потому и пригласили, что моя позиция была известна заранее, я ее неоднократно высказывал в эфире и мог оппонировать мнению большинства.

- Два года назад вы сказали, что журналистика – это сфера обслуживания.

– Да, совершенно верно.

- А как же характерные для нашей страны разговоры о “миссии журналистики”, о ее историческом предназначении?

– Это у молодых журналистов бывает. Молодость журналистов зависит не от возраста, а от неопытности. Я по-прежнему считаю, что это сфера обслуживания, а не миссия. Собственно, я работаю в сфере обслуживания.

- Возможно, в связи с этим необходимо менять подход к методу преподавания журналистики?

– Мне трудно сказать... К сожалению, я плохо знаю Санкт-Петербургский факультет журналистики. Я все пытаюсь специально приехать и встретиться со студентами факультета журналистики СПбГУ, и мне все не удается, хотя ваш декан мне обещает “борьбу с залом”. Я всегда готов, даже если придется приехать на один день. Когда молодой корреспондент получает микрофон, он начинает вещать городу и миру. Это нормально. В детстве надо переболеть, чтобы получить иммунитет. Просто у некоторых болезнь затягивается.

Даниил Александрович Гранин, писатель

Д.А.Гранин

– Никаких особых ожиданий нет. Я не удовлетворен прошлыми встречами. Слишком политизировано, слишком как-то формально, довольно бюрократично. Может быть, такие издержки временны, мы просто не нашли правильной формы общения. Самое трудное в таких встречах – избавиться от бюрократического, формального разговора. Особенно для разговора о культуре необходима иная составляющая, нравственная, сердечная, душевная. Этого форуму явно не хватает.

- Но все-таки у наших народов есть что-то общее, что может ускорить сближение?

– Дело не в сближении. Сближение происходит в любом случае. Дело в том, что надо определить для самих себя, какое место занимает культура. Понимаете, когда речь идет о промышленности, образовании, о гражданском обществе даже, о деловых каких-то вещах, все ясно – там существуют договоры, количественные показатели инвестиций. А в сфере культуры таких показателей нет. Формализировать ее нельзя, и слава Богу.

Результаты этих встреч, конечно, заметны – множество каких-то совместных акций и проектов. Но есть еще слишком много пожеланий.

Валерий Абисалович Гергиев, художественный руководитель-директор Академического Мариинского театра

В.А. Гергиев

- Некоторые участники высказываются о чрезмерной формализованности форума.

– Мне кажется, что нам самим надо приложить усилия, чтобы освободиться от формальных пут. Потому что если мы хотим по-настоящему находить точки соприкосновения и фундамент для совместных действий, то форум предоставляет нам для этого возможность. И мы видим перед собой немцев, у них есть конкретные обязанности, имена, профессиональные и человеческие достоинства, и нет никаких препятствий для выстраивания отношений.

Многие из нас говорят на нескольких языках, и языковых проблем не возникает. Главное, чтобы мы начали более внимательно относиться к подлинным ценностям, как нашим, которые им непонятны, так и к европейским, немецким в частности, которые не всегда понятны нам. Ирония, недоверие должны уйти, чтобы отношения приобрели совершенно другой, не хочется употреблять формальное слово “плодотворный”, но качественно иной характер. Некий барьер был раньше. Немцы, например, очень аккуратны, а у нас это качество не развито в такой мере. Мы разные. Когда мы начнем понимать, почему мы такие и почему это хорошо, никому не придется себя ломать.

Людмила Алексеевна Вербицкая, ректор СПбГУ

- Почему проведение этого форума так важно для нашего университета?

Л.А.Вербицкая

– А где же иначе может проходить такой форум? Все, что происходит в университете, имеет большое значение. А “Гражданский форум”, который откроется на следующей неделе, разве не имеет большого значения? А встреча президентов Российской Федерации и США, которая также происходила в нашем университете? Такой вопрос не должен возникать. Где же еще проводить такие мероприятия, как не в старейшем вузе России, который в 1724 году был открыт указом Петра Великого.

Времени, отведенного на общение, часто не хватает. Ведь в группах присутствуют люди, которые приезжают не только с вопросами, связанными с общением в рамках “Петербургского диалога”. Они хотят и другого общения. Например, я сейчас беседовала с председателем Общества русистов Германии. Я возглавляю Общество русистов России. Так у него масса тем, которые он хочет со мной обсудить. Проблем много. Одна из них – изучение русского языка в Германии. Правда, последние два года наблюдается рост числа школьников, которые хотят изучать русский. Они объясняют это тем, что им нравится русская культура.

Естественно, приобретается опыт, члены рабочих групп за два года работы лучше узнали друг друга, завязали дружеские контакты. Обстановка теплеет с каждым форумом.

Миодраг Сорич, главный редактор по ЦВЕ, ЮВЕ, Северо-Восточной Африке и Азии теле- и радиокомпании “Deutsche Welle”

– Благодаря организации «Международные журналистские программы» (Internationale Journalisten Programme - IJP) молодые журналисты из России могут проходить стажировку в немецких СМИ, и наоборот. Но российская журналистика отличается от западной, она больше тяготеет к аналитике, мнениям. Не осложняет ли такое расхождение обмен молодыми журналистами?

– Нет, отнюдь нет. Если русский журналист стажируется в Германии, он видит, что там журнализм работает совсем по-другому, чем здесь. Здесь, вне зависимости от того, в Калининграде вы работаете или в Уфе, существует зависимость журналиста от влиятельных кругов, представителей которых нельзя критиковать. Поэтому если журналист из России знакомится с опытом немецких коллег, это очень полезно.

– Может ли немецкий опыт помочь в создании гражданского телевидения в России, если учитывать исторические различия между журналистикой наших стран?

– Может. Ведь не обязательно в точности повторять наши шаги. Мы тоже совершали ошибки. Но я уверен, что средствам массовой информации наших стран в любом случае будет полезно обмениваться опытом работы. 

Фото Александра Тарана

© Журнал «Санкт-Петербургский университет», 1995-2003 Дизайн и сопровождение: Сергей Ушаков