|
|
|
№ 10-11 (3632-3633), 2 апреля 2003 года
|
 |
|
времена года
|
|
|
Красноносая весна
Люблю красноносую весну», – обронил как-то в своих записных книжках И.Ильф. Несмотря свой туберкулез, он любил это смертоносное для него время года. Все течет, все меняется, светит долгожданное солнце, на карнизах растут и обрываются на тротуары сосульки, и по вечерам, когда опять подмораживает, долго-долго на западе не гаснет зеленоватое северное небо, предвещая бессонницу белых ночей.
С летом в город придут веселье, гам и юбилейная суета. По строго рассчитанным маршрутам будут водить туристов, показывая направо и налево новенькие фасады стареньких домов; наш энергичный хозяин надолго поселится на телеэкране; концерты, форумы, симпозиумы и конференции отвлекут наше внимание и заставят на время забыть о зимних отключениях тепла, протечках и авариях отопительных систем и водопровода. Мы перестанем вспоминать, как заботливый и рачительный губернатор нам зимою в самые жестокие морозы советовал не перегружать обогревательными приборами городские обветшавшие электросети, экономить подорожавшую электроэнергию, а его умные соратники из администрации демонстрировали чудеса русской смекалки и предлагали горожанам приклеивать на подошвы наждачную бумагу, чтобы не скользить и не падать на скользком льду. И действительно, к чему было убирать улицы, когда, глядите, лед сам по себе тает? Пришла весна, время приятных надежд и политических иллюзий. Как однажды сказало солнце русской поэзии: меня обмануть нетрудно, я сам рад обманываться... Но если быть ближе к истине, нам нелегко навязать бездумный оптимизм, суровая правда действительности не позволяет нашим чувствам дрейфовать в сторону эйфории. Пока писались эти строчки, в нашем доме снова отключили отопление, и все опять стало на свои места.
В иной солнечный день может показаться, что настало время собирать камни.
Из Чечни на север уходят эшелоны с избыточным контингентом сил, вооруженных для наведения конституционного порядка. Ограниченный контингент пока остается на месте: наводит порядок, вершит зачистки, обеспечивает спокойное проведение референдума. Последний референдум у нас в государстве проводился, когда к нам обратились с вопросом: как быть с Советским Союзом? И выслушав наше общее народное решение, поступили, как хотели. Что-то мне говорит, что распад империи и не зависел от нашего субъективного мнения, но все же цену референдума не стоит завышать, было бы наивно надеяться, что после референдума, узнав, что народ хочет мира, боевики выйдут из леса, спустятся с гор и придут в комендатуру сложить оружие.
Милан Милутинович, бывший югославский президент, поехал в Гаагу и сдался международному суду, хотя и не признал себя виновным ни по одному из пяти предъявленных ему обвинений. Чуть раньше это сделала Биляна Плавшич, боснийская пассионария (кажется, она искренне раскаялась). Чуть позже – Воислав Шешель. Последнего сербы напрасно называют своим Жириновским. В отличие от последнего, Воислав – личность не виртуальная, он мужчина серьезный и решительный, пишущий и остроумный, влиятельный и очень опасный. И ни в коем случае не малодушный. Он ни в чем не раскаялся, он проиграл. Но не хочет скрываться в пещерах, наподобие бен Ладена. Возможно, он использует еще раз, последний, трибуну суда и несколько лет будет озвучивать свои идеи, обращаясь к соотечественникам с экрана (Гаага транслирует процесс, а сербы с черногорцами сидят у телевизора).
Имя «Югославия» исчезло с географической и политической карты мира и осталось в истории прошлого века как памятник идеализму короля Александра и прагматизму Йосипа Броз Тито. Родились новые – Сербия и Черногория, может быть, ненадолго, может быть, только на три года. Но камни там еще не собирают, там тоже все еще стреляют. В центре Белграда погибли премьер-министр Зоран Джинджич и его соратник по Демократической партии Борис Тадич. Последние полтора десятка лет Джинджич был самой интересной фигурой среди сербских политиков. Будучи убежденным демократом в недавнем тоталитарном государстве, он имел очень невысокий рейтинг, Демократическая партия на выборах неизменно набирала лишь несколько процентов голосов: слишком многие еще помнили, как они сытно и весело жили при социализме с почти человеческим лицом. Но герой Второй мировой войны и победитель в ней, маршал Тито был последней личностью старого коммунистического времени. Пришли новые времена, и новые политики активно использовали старую сербскую и недавнюю югославскую мифологию, чтобы крепче сидеть в креслах. Ярый и убежденный националист Шешель, пламенный оратор и посредственный литератор Вук Драшкович (метавшийся от национализма к демократии, чтобы удержаться на гребне исторической волны), собиравшие толпы воодушевленного народа на митингах, так или иначе шли на сотрудничество с властью Милошевича. Спокойный Джинджич ни с кем не заигрывал и делал свое дело. И когда казалось, что настало его время, время строительства нового государства, его застрелили подонки из земунской мафии. Так говорят. Хотя вполне может быть, что это политическое убийство. Но чтобы разобраться в этих делах, нам бы, то есть нашим олигархам, владеющим средствами массовой информации, надо иметь корреспондентский пункт в Белграде, слегка потратиться. Но мы ленивы и нелюбопытны, а олигархи скупы, наши СМИ пользуются чужой и поверхностной информацией. Мы время от времени смотрим картинки по ящику, слышим какие-то общие слова. И чувствуем запах дыма. Это дымится фитиль под пороховой бочкой Европы, как давно называют Балканы.
В Китае тоже произошли события, кроме трагического землетрясения в Синьцзяне. Там что-то меняется с этой весны. Но новые имена и фамилии нам мало что говорят, а газеты об этом пишут как-то глухо.
Мы боремся с криминалом. Вот недавно поймали Сергея Мавроди. Он похитил народные средства на сумму особо крупных размеров. В прежние времена ему пришлось бы солоно, его бы ждала исключительная мера наказания. И сейчас он получит немало, лет десять ему дадут. Условно. И черного злодея Эдика Лимонова судили. И поделом: играй, да не заигрывайся. И даже возбуждено дело о хищении четырех с половиной миллионов (кажется, рублей) при строительстве кольцевой автомагистрали. Оказывается, неизвестные лица по подложным документам выиграли конкурс проектов, получили деньги, стащили их и скрылись, ничего не построив.
Россия пустила электрички по маршруту Сочи–Сухуми. Шеварднадзе – против. В марте наш призидент-миротворец провел переговоры в Сочи с Шеварднадзе и Ардзинбой. Стало казаться, что вот-вот стороны придут к соглашению. Чуть позже Грузия предложила Абхазии широкую автономию в составе Грузии. Ардзинба – против. Незадача.
Но зато мы договорились с тремя странами о едином экономическом пространстве. Это, наверно, хорошо. Пусть наше геополитическое мышление остается, как и прежде, скорее географическим, чем политическим, ведь это те страны, во главе которых стоят сегодня Кучма, Лукашенко и Назарбаев, но все же лучше жить широко, чем стесненно, клаустрофобия – наша национальная болезнь. Как же мы тоскуем по пространству!
В.Матвиенко назначена представителем президента в Северо-Западном регионе, а Черкесова перевели в Москву возглавить Комитет по борьбе с незаконным производством и оборотом наркотиков. Профессиональная нелюбовь бывшего нашего полпреда к телекамерам и корреспондентам, приведшая к тому, что его деятельность осталась для нас тайной за семью печатями (хотя мы и не сомневаемся в его энергичности и деловитости), вероятно, будет полезна на новом поприще, где, судя по кинофильмам, нужно внедряться, переодеваться, скрываться и хранить тайну. В сфере борьбы с наркодельцами большого успеха добиваются бойцы невидимого фронта. Произошли и другие изменения в государственной структуре. Наши кадры усиливают власть и положение.
Мы глубоко убеждены, что существуем для грандиозных свершений. Спроси человека на улице, чего он хочет, и он ответит: чтобы Россия снова стала великой страной. И твердо верит, что это скоро произойдет, ведь мы вступили в эпоху Водолея. Он это узнал у астрологов, он им доверяет больше, чем экономистам, историкам, социологам и другим научным работникам. Судьба мира больше всего волнует его. Что значит по сравнению с этим судьба пятерых граждан России, судимых в Ашхабаде вкупе с другими «преступниками, покусившимися на жизнь Туркменбаши». Не слышно, чтобы мы попытались выручить своих от многолетней отсидки в зиндане. Туркмения отдала Турции ее турецких граждан; мы, видно, добрососедские отношения ценим дороже.
В Нахимовском училище, нашей красе и гордости, рядом с «Авророй», в самом центре великолепных невских просторов, завелась, как это ни странно звучит, дедовщина, терзающая уже несколько десятилетий наши вооруженные силы. Это последний предел распада, дальше уже идти нельзя. А когда мы это вспомнили и написали, мать одного из избитых курсантов, та, что первой подняла тревогу и вынесла сор из избы, подверглась нападению, была избита и оказалась в больнице.
Весна пришла в город, в страну, в северное полушарие. Но не пришла еще в нашу жизнь, не растопила многолетние льды нашей политики и общественной жизни. Она настанет, непременно настанет, когда нахимовцы помирятся друг с другом и своими наставниками, а их наставники прекратят воспринимать материнскую тревогу как очернительство Вооруженных сил. Она придет, когда наша власть будет горой стоять за нас, думать о нас и не отдавать нас на произвол неправедных судей (лишь тогда и упрочится по-настоящему ее положение). Когда нашим экономическим пространством станет весь мир, как он стал таким пространством для развитых стран. Когда отойдет в прошлое двойной стандарт, согласно которому мы питаем те или иные отношения к бывшей автономной республике согласно ее географическому положению, бывшему политическому статусу, административной принадлежности и нашей выгоде. Когда бандитам, ворам, провокаторам не станут подавать руки в порядочном обществе. Она придет, когда мы начнем интересоваться событиями на планете, а не только приходить в умиление от собственного великого прошлого, тосковать по вождю, хозяину или самодержцу. Весна придет в государство, когда очередное подорожание железнодорожных билетов не будет повергать нас в шок. Если теперь краткое путешествие из Петербурга в Москву сопоставимо с месячным доходом бюджетника или пенсионера, это не означает, что билеты слишком дорогие. У них нормальная цена, во всем мире они стоят столько же, даже еще дороже. Это преподавателей, врачей и пенсионеров держат в черном теле. Рано говорить, что наступил перелом в политической погоде, если от террористических акций гибнет меньше народу, чем от контртеррористических операций. Здесь еще не настал день весеннего равноденствия.
И, конечно, не оставляет в покое Ирак и будущая война. Мы гадаем: будет, не будет, на арапа берут Хусейна или начнут бомбить взаправду? Вот уже и ультиматум подоспел, вот уже несколько часов осталось. Не диктатора жалко. Саддам Хусейн сами знаете на кого похож, даже по внешнему виду. Может быть, он и заслуживает «томагавка» в форточку, хотя мы думаем, что этого никто не заслуживает. Народ жалко. Он-то, народ, похож на нас, мы сами такими были совсем недавно, полвека не прошло. Исходя из подобной логики, на Москву, Ленинград, Урал, на Новосибирск и Красноярск в конце 40-х –начале 50-х годов тоже следовало бы сбросить десяток ядерных бомб, мы бы, наверно, пришли в рассудок, а мир бы изменился. Умирать несладко, даже за гения всех времен и народов Саддама, даже если кто-то сам к этому готов, даже если носит на митингах в Ираке плакат с такими словами. Не верьте ему, никто не хочет воевать. Не хотят этого и американские и британские солдаты, концентрирующиеся на границах вокруг Ирака. Победоносная война – это просто война и ничто другое. Краткая победоносная война – то же самое.*
Цены на нефть растут и падают. Российским гражданам от того ни хуже, ни лучше. Будто все еще продолжается зима, долгая холодная зима шестидесятой параллели. 
Александр Шумилов
* Ну вот и началось: по Багдаду нанесен ракетно-бомбовый удар. Все наши сомнения и гадания не что иное, как идеализм, романтизм и далекая от жизни утопия...
|
