|
|
|
№ 24-25 (3683-84), 20 октября 2004 года
|
 |
|
|
|
|
Моя дольче вита
Когда на меня откуда-нибудь падает очередная порция денег, в холодильнике сразу появляется много вкусных и съедобных предметов. Творог, например, с изюмом. Всевозможные сущности в пластиковых стаканчиках. Много чего.
А ведь есть немало предметов вкусных, и при этом совершенно несъедобных. Какие-нибудь простые карандаши «Конструктор», не знаю где производимые. Я вообще очень мало знаю о вещах, которые мне нравятся.
В принципе, все, что надо знать о карандаше «Конструктор» – это то, что он сделан из мягкого дерева. Его можно грызть до тех пор, пока не почувствуешь языком холодное. Это – грифель. Дальше грызть не имеет смысла.
Ногти не считаются совершенно несъедобными предметами. Они животного происхождения, как кости.
Когда на меня падает очередная порция денег, я иду Покупать Тряпку. Мама называет это Купить Вещь. Для нее это значит утвердить свою самость и человеческое достоинство. Потому что недочеловеки не могут позволить себе Купить Вещь. Я стала дочеловеком относительно недавно, но все еще называю явления и предметы так, как считаю правильным – грубо, а иногда даже… очень грубо.
Писать тривиальные вещи с большой буквы – это не я придумала. Это придумали Современные Писатели. Современные Писатели раньше меня догадались, как намекнуть на особенный смысл какого-то слова – надо написать его с большой буквы.
В принципе, сейчас можно писать все слова подряд с большой буквы, как в немецком языке. Потому что все слова бэушные и потертые. Половину из них по причине потертости уже не конвертируют при коммуникативном акте в смысловые единицы, а так, пропускают мимо ушей. Я знаю, я – профессиональный коммуникатор.
Я очень рано поняла, что отстоять свою человеческую самость, ergo, самостоятельность я могу только одним способом – экономическим. Это стало ясно пять лет назад, после первого же разговора с родителями на предмет «а не поселиться ли мне отдельно». Тривиальных причин, по которым я больше не хотела жить с семьей, было достаточно. Но, наверное, решающей причиной было то, что впервые в моей жизни эта перспектива стала реально осуществима. Хотя бы теоретически. Потому что для этого была целая куча причин, более уважительных, чем «вы меня уже достали за предыдущие восемнадцать лет». Очень скоро выяснилось, что ни одна из моих замечательных заслуг (как то: поступление в престижный вуз, достижение совершеннолетия и, наконец, отвага, с которой я требовала автономии), так вот, ни одна из этих заслуг не является достаточным поводом для утверждения моей самости. Каким бы ты ни был умным и замечательным, пока ты не покажешь свои денежки, ты – никто. Мама это знает и показывает денежки при каждом удобном случае, как правило, около магазинной кассы. Теперь я тоже так делаю. Но мама все равно меня презирает, потому что я показываю свои, а она – папины.
Ходить Покупать Тряпку иногда надоедает. Потому что даже этот процесс сопряжен с неприятными переживаниями. Есть вероятность купить что-нибудь не то. Или не купить вовремя то, а потом будет дороже и слишком поздно. Эта нескончаемая битва с реальностью за каждую Вещь утомляет.
Например, сегодня выяснилось, что построить парадигму своего гардероба по принципу минимализма и на века невозможно. Всегда найдется какая-нибудь тряпка, которая никуда не вписывается, то есть, между ней и остальными синтагмами существует некоторый провал. Заполнить его можно – если купить еще одну тряпку. Или две. Таким образом, процесс накопления синтагм в парадигме платяного шкафа становится бесконечным. Это пугает и вызывает раздражение.
Но против этого есть одно средство. Надо отвлечься, заняться каким-нибудь делом, которое не предполагает умножения сущностей. Например, пойти Выгуливать Туфли.
Выгул Туфель – занятие ответственное и трудоемкое. Мало того, что Туфли определяют, во что одеться, от них еще зависит длина и сложность маршрута.
В общем, утомления не избежать и здесь. Но надо же как-то развлекаться.
Если кто-то не в курсе, среднестатистическая девушка должна много чего: быть в отличном настроении, красить волосы и ресницы, одеваться модно и во все новое, правильно ставить ноги, и обязательно нравиться мужчинам. Если она преуспеет, то удачно выйдет замуж за твердый доход, квартиру, машину и, если очень преуспеет, дачу.
В этом ключе меня начали воспитывать лет с двадцати. Раньше я, наверное, сама воспитывалась. Хотела всячески бороться со Злом и Отстоем, осчастливить этим окружающий мир, или хотя бы маленькую его часть, но чтоб на века. Книжки читала, не отвечающие духу современности и требованиям реальной жизни. По прочтении думала разные мысли. Когда я их формулировала в разной форме, мама меня даже хвалила, потому что это было Творчество. Потом перестала понимать. И резко сменила воспитательный курс.
Тем более что жить становилось все страшнее. Откуда-то повылезли Богатые Люди, у которых все было. А у нас с мамой по сравнению с ними не было практически ничего, только папина зарплата. Потом стала появляться Успешная Молодежь, которая предпочитала бороться не с окружающим Злом, а со своими Неудовлетворенными Потребностями.
А творить и за счет этого удовлетворять свои потребности не получится. Потому что надо разводить понятия – творчество и креатив. Творчество – это, например, стихи. Кто сейчас покупает сборники стихов? А кто их пишет? Типы, основное достояние которых составляют их комплексы и кислотно-щелочной дисбаланс.
Другое дело – креатив. Креатив всем нужен. Креатив, это когда в стихах пишут корпоративное поздравление начальству с днем рождения. Это востребовано, потому что создает теплую атмосферу в коллективе. Приятно, опять же.
Когда мои ровесники взрослели, у кого-то получилось вовремя скорректировать установки, а остальные завидовали и нервничали. Потом все разделились на два человеческих типа: предатели и неудачники.
Нет, я не утверждаю, что в детстве мы читали исключительно правильные книжки и смотрели правильные мультики. Просто сейчас вокруг все немножко другое. А детство – оно всегда То Самое.
Моя работа – два раза в неделю сдавать статью в женский журнал. У меня хорошее образование, и редактор меня ценит. Я пишу заметки для начинающих курв про мужскую психологию и еще составляю тесты. Денег хватает, чтобы платить за комнату и проводить кампанию по отлову ликвидного мужа.
Моя работа оставляет мне достаточно свободного времени.
Свободное время я иногда провожу с Подругой. Она блондинка с небесно-голубыми глазами. Она хочет красный «Мерседес», который ей обязательно должен подарить мужчина. Впрочем, в последнее время она говорит, что хорошие отношения важнее, и если они сложатся, то она согласна пожертвовать мечтой о «мерседесе» – пусть будет хотя бы «рено». Мы вместе планируем маршруты шоппинга, а еще ходим на кулинарные курсы и в клубы.
В нашем коллективе царит гармония, потому что мы как бы договорились, что я – умная, а она – красивая.
Я коллекционирую вырезки из газет и журналов. Они все про недвижимость, точнее, про квартиры. Я знаю почти все про квартиры: в старом фонде и новых домах, класса «комфорт» и «люкс». Из чего их строят и как их надо покупать. Динамика рынка недвижимости за последние пять лет, соображения экспертов по этому поводу, прогнозы, которые не оправдались, кому были выгодны такие прогнозы – все это есть в моей коллекции. Еще фотографии и адреса красивых жилых комплексов.
Я никогда не писала про недвижимость в газеты и журналы. Но я обязательно про нее напишу. Я напишу книгу. Увлекательный роман, главным героем которого станет Один Квадратный Метр. Книга разойдется миллионным тиражом среди таких же бездомных, как я, и на гонорар я куплю себе отдельную квартиру.
Это моя мечта, и я ее ненавижу. Когда-нибудь я выйду на залив, сложу эти проклятые вырезки аккуратным штабелем, и сама лягу сверху. И покончу с собой, как античный герой Геракл. Потому что мне никогда не заработать столько денег, даже если ближайшие двадцать лет не есть и не Покупать Тряпку.
Я живу в Системе. Системы есть всегда, штука нужная на самом деле. Но есть системы честные, хорошие и есть хреновые, искусственные. Вот моя как раз хреновая. Она обманывает таких, как я. Вместо того чтобы осознавать себя и смысл прекрасной человеческой жизни, лелеять в себе прекрасную человеческую мечту, я хочу собственную бетонную ячейку, в которой станет невозможно жить, если прекратят подавать воду, электричество и другие «коммунальные услуги», и из которой меня непременно выселят, если за них не платить. Меня и таких как я заранее и навсегда лишили дома – нормального деревянного или каменного дома, который стоит на земле и совершенно не зависит от других домов, вентилей и крантиков и курса мировых валют. Дома, в котором моя семья будет жить сто ближайших лет, а если вовремя подремонтировать крышу, то и больше.
Система раскрутила бетонную ячейку, как бутылку кока-колы: себестоимость – процентов двадцать от реальной цены.
Нам не повезло дважды, потому что для таких, как я, Система переоценила еще и замужество. Муж и квартира – вот два мифа современного общества, на которые я должна израсходовать свою короткую молодость. Если не успею – Система пустит в расход. И через некоторое время никто даже не вспомнит о том, что я когда-то была на свете.
Спасти меня от забвения может юноша по имени Сева. Из-за него, подцепленного в клубе, мы на целые сутки рассорились с Подругой. Потом все решилось само собой – по истечении контрольных суток Сева позвонил мне, а не ей. С тех пор мы регулярно встречаемся. Скоро истекут контрольные полгода, после которых надо либо начинать спать вместе, либо Сева перегорит и сбежит. А этого допустить никак нельзя.
Юноша Сева – галлюцинирующий пиарщик. Он работает в пиар-службе гигантского пивоваренного завода. Работа достаточно тупая, потому что одни и те же мысли приходится все время повторять, но разным людям и разными словами. Поэтому для выполнения этой работы нужен человек с мозгами и фантазией. А чтобы нанять на тупую работу умного человека, ему надо платить хорошие деньги.
Пивной бизнес – дело нервное. С одной стороны напирают медики и блюстители здоровья нации, с другой – благоденствуют производители крепкого алкоголя. Сева придумал гениальный ход: объявил войну продавцам суррогатов и дешевого спирта. Это они спаивают российские окраины средствами для мытья стекол и дают взятки чиновникам, чтобы те щемили пивоваров. Фишка проста: все больше публикаций в прессе направлено против пива, все меньше – против паленой водки и стеклоочистителей. Следовательно, это выгодно продавцам этой бытовой химии. Следовательно, они проплачивают наезды на пиво. Сева регулярно поднимает новые порции пыли вокруг своей священной войны. Конечно же, никаких доказательств у него нет, потому что он полагается на «здравый смысл» журналистов и общественности. Сева гениально стимулирует массовые галлюцинации, бряцает оружием и всем подряд докладывает последние вести с поля боя. Сам что-то придумывает, сам по этому поводу осуществляет некоторую активность. У Севы хорошее образование, и хозяин его ценит.
Раздавить Севу вместе с его священной войной ничего не стоит. Но журналистский пул то ли вконец обленился, то ли тоже собирается за Севу замуж.
В детстве Сева хотел стать Джералдом Дарреллом: ловить редких зверюшек в джунглях и болотах, писать про это книжки, а потом купить свой зоопарк, в котором зверям будет хорошо и сытно. В Севиной квартире живут аквариумные рыбки и кастрированный кот. Еще была крысовидная собачка, но у нее обнаружился рак, и ее пришлось усыпить.
От будущего я жду только хороших новостей. Иногда по вечерам хочется плакать и вешаться. Это скоро пройдет. Я как будто долго-долго болела, и вот, наконец, выздоровела.
Раньше у меня каждый день было дел по самое не хочу. Сдавать статьи в разные журналы, готовиться к сессии, изучать иностранный язык на курсах и вязать свитер. Встречаться с друзьями и успевать посмотреть в кино хороший фильм, пока его не сняли с показа.
Моя жизнь была похожа на тесную кочегарку. В ней несколько печек, туда постоянно надо что-то подбрасывать, чтобы горело. Это что-то появляется в кочегарке неизвестно откуда, зато непрерывно. Если я начну тормозить, какая-нибудь печь непременно погаснет. Это не так страшно. Но это дерьмо, которое надо кидать в топку, будет прибывать и прибывать, пока не заполнит собой все мое жизненное пространство, так что для меня совсем не останется места.
Потом я поняла, что именно так выглядит ад. Я никогда не хотела быть кочегаром.
Я уже тогда хотела счастья, простого и розового, как свитер с рукавчиком «реглан». Но я тот «реглан» так и не довязала. Наверное, его, недовязанный, уже подъела моль. Даже несмотря на то, что шерсти в нем было только пятьдесят процентов. Остальное – полиэстер. 
Виктория Тюленева,
студентка
|
