№ 8-9 (3664-65), 31 марта 2004 года
главная | оглавление | <... | ...>	юбилейная дата

Менделеев
в Петербурге:
начало пути

Имя Менделеева становится известно каждому еще в школьные годы, Неразрывно связано оно с Петербургом: здесь Дмитрий Иванович учился, работал, растил детей; здесь совершал замечательные научные открытия и служил «на пользу роста русской промышленности». И город его помнит: есть в Петербурге Менделеевская линия и Менделеевская улица, есть учреждения, названные в его честь, в Санкт-Петербургском государственном университете с 1911 г. существует Музей-архив Д.И.Менделеева, его память чтут там, где он работал – в Технологическом Техническом университете (в XIX веке – Практический технологический институт), во Всероссийском научно-исследовательском институте метрологии им. Д.И.Менделеева (Главная палата мер и весов), в Университете путей сообщения (Институт Корпуса инженеров путей сообщения), в Санкт-Петербургском отделении Российского химического общества им. Д.И.Менделеева, основанного некогда при его активном участии...

При жизни его порой называли «сибирским философом». Родившись в 1814 г. в Тобольске, Менделеев приехал в Петербург в 1850 г. Что же привело его в наш город?

Дмитрий Иванович Менделеев. 1855 г.

Дмитрий был семнадцатым ребенком – «последышем» – в семье директора Тобольской гимназии Ивана Павловича Менделеева и Марии Дмитриевны, урожденной Корнильевой, из некогда богатого и известного, а к началу XIX века сильно обедневшего сибирского купеческого рода. В год рождения Дмитрия его отец был вынужден выйти на пенсию по причине потери зрения. В семье воспитывалось 8 детей (остальные умерли), прожить на одну пенсию было невозможно. Мария Дмитриевна, женщина энергичная, умная, образованная, старалась устроить жизнь своего семейства возможно лучшим образом и взялась за управление небольшим стекольным заводом, стоявшим на берегу реки Аремзянки в 25 верстах от Тобольска и принадлежавшим ее брату, В.Д.Корнильеву, который жил в Москве. Дела на заводе были в запустении, Менделеевым пришлось переселиться к нему поближе, в деревню, чтобы Мария Дмитриевна могла поднять производство до доходного уровня, и раннее детство Дмитрия прошло, по выражению eго биографов, «в здоровой трудовой деревенской обстановке, среди крестьян и заводских рабочих». Другими словами, Дмитрии и его брат Павел, двумя годами старше, были предоставлены сами себе. Хлопоты по заводским делам и по большому хозяйству, разведенному в деревне для прокормления семьи, отнимали у Марии Дмитриевны все время и силы, однако дела шли не так хорошо, как она рассчитывала, и ей с трудом удавалось сводить концы с концами, несмотря на то что старшие дочери выходили замуж, а старшего сына, Ивана, ее брат взял на свое попечение и поместил в Московский университетский Благородный пансион. Но в Москве Иван, что называется, сбился с пути и был исключен из Благородного пансиона «за дурное поведение». Это было тяжелым ударом для родителей.

Из писем Марии Дмитриевны, писанных в ту пору родным, видно, как тяжело она переживала случившееся, как казнила себя за материнский недосмотр, за то, что отпустила сына прежде времени из отчего дома, что за повседневными хлопотами о хлебе насущном забывала о воспитании детей. «Увлеченная желанием поддерживать честолюбивые виды своего звания, – писала она дочери, – и вступивши в бедственное для семейного моего блага управление имением, я забывала, что окружена детьми, которых будущность будет наградой попечений родителей. Забыла, что я мать семейства, и горечь настоящего через десять лет сняла повязку с глаз моих. Фабрика меня не обеспечила от нужд, я и дети мои все остаются без пристанища, без приюта, и я потеряла с сим управлением утешение и опору моей старости. Я потеряла благо, которым гордилась до сего времени, я продала нравственность старшего моего сына за временное лучшее существование моей семьи... Свой глаз алмаз во всяком деле, и я, живучи на фабрике, с утра до вечера посвящала мое время фабрике и заведениям, и оттого дети мои были сиротами без матери». Менделеевы вернулись в Тобольск, фактически бросив все аремзянское хозяйство. «День мой и теперь проходит в трудах, – рассказывала Мария Дмитриевна, – мне некогда выезжать в гости, некогда просиживать за картами, некогда заниматься нарядами, но я проснулась от усыпления и любовь к сыновьям-младенцам делает меня их наставницею, их надзирательницею, и я возвратилась к обязанностям матери семейства, которыми пренебрегала, гоняясь за устройством имения, покойна теперь в совести моей, и умру спокойно, если исполню в отношении Паши и Мити долг и обязанность матери» . Именно тогда, еще в 1839 г., она решила «даже оставить Тобольск, если будет нужно, и ехать за Урал», чтобы дать сыновьям надлежащее образование.

М.Д.Менделеева (урожденная Корнильева) — мать Д.И.Менделеева. Неизвестный художник И.П.Менделеев, отец Д.И.Менделеева. Неизвестный художник.

Шло время. Мальчики поступили в Тобольскую гимназию – несмотря на разницу в два года, одновременно, чтобы Дмитрий дома один не сидел. По возрасту он был оставлен в первом классе на второй год и вышел из гимназии пятнадцати лет. Павел окончил гимназию годом раньше и уехал в Омск, где нашел себе место службы, а Дмитрия мать, считая, что он способен на большее, решила устроить в университет. В то время выпускники гимназий по заведенному министерством народного просвещения порядку имели право учиться в университете только своего учебного округа, в данном случае – в Казанском. Однако Мария Дмитриевна поступила иначе и повезла сына в Москву. То ли она считала, что в Москве учат лучше, то ли надеялась на помощь брата при зачислении Дмитрия, а скорее всего и то, и другое, да и родственная поддержка много значит, когда оказываешься в чужом городе.

Василий Дмитриевич Корнильев служил главным управляющим делами и имениями князей Трубецких и был хорошо обеспечен. Жил он открыто, хлебосольно, его дом посещали московские литераторы, профессора университета, художники, музыканты ... Но надеждам Марии Дмитриевны не суждено было сбыться: несмотря на хлопоты друзей Василия Дмитриевича, поступать в Московский университет Дмитрию не разрешили. Прожив зиму в Москве, весной Менделеевы отправились в столицу.

Первый петербургский адрес Менделеева – ул. Сергиевская (Чайковского), д.35. Сюда, на квартиру земляков и дальних родственников Скерлетовых, привез Менделеевых извозчик; здесь нашли они приют на первое время и дружеское участие.

В Петербургский университет Дмитрий не мог поступать по той же причине, что и в Московский; однако в столице существовали и другие высшие учебные заведения – Горный, Практический технологический и Главный Педагогический институты, Медико-хирургическая академия... Поначалу Дмитрий заинтересовался академией, но, побывав там на вскрытии, решил, что это дело не для него. В конце концов был выбран Педагогический институт, в котором учился его отец, но и здесь Менделеевых ждала неудача: год (1850-й) был неприемный, в институт принимали студентов раз в два года. Мария Дмитриевна обратилась за помощью к профессору университета Д.С.Чижову, товарищу И.П.Менделеева по институту, и только в результате его ходатайства Дмитрию разрешили пройти вступительное «испытание» . Средний балл по девяти предметам оказался 3,22, Конференция института признала результат удовлетворительным, и Дмитрий был зачислен на физико-математический факультет института казеннокоштным студентом.

Главный Педагогический институт располагался в одном здании с университетом, в здании Двенадцати коллегий, и занимал северное его крыло. Он не пользовался большой популярностью среди столичных и даже приезжих студентов, поскольку немногих привлекала перспектива малообеспеченной учительской жизни, да к тому же для казеннокоштных студентов была обязательной отработка по окончании института не менее восьми лет по ведомству министерства просвещения, в чем студенты давали письменное обязательство. В институт поступали те, кто не мог или не надеялся поступить, например, в университет. Но вместе с тем, в институте, благодаря его местоположению и обстоятельствам учреждения университета в 1819 г., давалось прекрасное образование. Студентов физико-математического факультета учили академики М.В.Остроградский (математика), Ф.Ф.Брандт (зоология), Э.Х.Ленд (физика), профессора университета А.Н.Савич (астрономия), А.А.Воскресенский (химия), С.С.Куторга (минералогия), И.О.Шиховской (ботаника). «Когда-нибудь, если успею, я опишу, насколько помню, студенческую нашу жизнь в Педагогическом институте; она не лишена своей поучительности для нашего времени, а теперь мне достаточно сказать, что внешних, материальных забот о квартире, столе, одежде, книгах и т.п., что отнимает много покоя, сил и времени у современного студенчества, у нас вовсе не было, – все было кипенное; профессора же были подобраны первоклассные ... да и всякие научные пособия были под руками, библиотеки, лаборатории, кабинеты, музеи. Юный пыл тут не погасал, а разгорался, ему давали всю возможность направляться к делу науки, и она захватывала многих людей уже на всю жизнь».

Портрет Д.И.Менделеева работы Анны Ивановны Менделеевой. 1886 г. Масло.

Итак, Дмитрий стал студентом и поселился в институтском пансионе. Вскоре умерла Мария Дмитриевна, ее похоронили на Волковом кладбище. Светлую память о матери Менделеев сохранил на всю жизнь. Спустя 37 лет одна из самых значительных его работ – «Исследование водных растворов по удельному весу» – вышла с посвящением Марии Дмитриевне Менделеевой, в котором есть такие строки: «Это исследование посвящается памяти матери ее последышем. Она могла его взрастить только своим трудом, ведя заводское дело; воспитывала примером, исправляла любовью и, чтобы отдать науке, вывезла из Сибири, тратя последние средства и силы». (Тогда же, в конце 1880-х, он купил на Волковом кладбище, рядом с ее могилой, место для себя.)

Первый курс, как и первый класс в гимназии, Менделеев прошел в два года: не хватало знании, много болел. В первый год обучения его отметки, за исключением поведения (4) и химии (3,75), колебались в пределах от 2 до 3,5 баллов, но затем он превзошел многих, хотя от болезни не избавился. Лежа в лазарете во время острого приступа болезни, случайно услышал приговор институтского врача себе и соседу по палате: «Эти двое не встанут». Товарищ его действительно скончался, но Менделеев поправился и в 1855 г. окончил институт с золотой медалью.

На старших курсах его более всего интересовали зоология, минералогия и химия: химии же была посвящена кандидатская диссертация (дипломная работа). Никогда не забывал Менделеев институтские годы и своих учителей; главным же наставником считал Александра Абрамовича Воскресенского.

Воспитанник того же института, один из лучших учеников знаменитого Ю.Либиха, подававший большие надежды как ученый, Воскресенский по возвращении в Россию посвятил всю свою жизнь преподаванию. Благодарность его многочисленных учеников выразилась в почетном звании «дедушка русских химиков». Его талант, его обаяние педагога окончательно привлекли Менделеева к химии: «Принадлежа к числу учеников В[оскресенского], я живо помню ту обаятельность безыскусственной простоты изложения и то постоянное наталкивание на пользу самостоятельной разработки научных данных, какими В[оскресенский] вербовал много свежих сил в область химии. Другие говорили часто о великих трудностях научного дела, а у В[оскресенского] мы в лаборатории чаще всего слышали его любимую поговорку: «не боги горшки обжигают и кирпичи делают», а потому в лабораториях, которыми заведовал В[оскресенский], не боялись приложить руки к делу науки, а старались лепить и обжигать кирпичи, из которых слагается здание химических знаний».

Воскресенский высоко ценил способности Менделеева, да и не только он. На выпускном экзамене по химии в Педагогическом институте присутствовал академик Ю.Ф.Фрицше, который счел необходимым послать директору института от своего имени ходатайство о предоставлении Менделееву возможности в дальнейшем совершенствоваться в химии, что подразумевало магистратуру и командирование за границу «для усовершенствования в науках». О том же ходатайствовала и Конференция (Ученый совет) института, однако из-за слабого здоровья и чиновничьей путаницы в министерстве народного просвещения Менделеев оказался вынужденным прослужить год учителем в южнороссийских гимназиях.

Д.И.Менделеев.

Но останавливаться на этом он не хотел. Решив весной 1856 г. сдавать магистерский экзамен, он возвращается к мысли о заграничной командировке, о чем пишет в письме директору института И.И.Давыдову: «...Все-таки решился спросить – не могу ли я быть причислен к тем, которые будут иметь счастье быть отправленным за границу. Уже одна возможность надежды волнует во мне всю кровь... Оказалось, что не с чем поработать окрепшим силам тела и духа, не могут и укрепиться эти силы, когда требуют и не находят они свежей пищи, твердой почвы. С какою радостью снова поступил бы я в институт, где впервые испытал я сладость трудового приобретения. [...]. Чувствую в себе много неокрепшей еще душевной силы, жаль ее зарыть, а потому прошу вас – дайте мне возможность работать, идти вперед» .

После защиты магистерской диссертации Менделеев некоторое время читал в университете лекции по химии в качестве внештатного доцента, а затем был командирован на два года за границу для завершения образования. Спустя год он отчитывался попечителю Петербургского учебного округа о своих исследованиях, проводимых в Гейдельберге:

«Главный предмет моих занятий есть физическая химия. Еще Ньютон был убежден, что причина химических реакций лежит в простом молекулярном притяжении, обусловливающем сцепление и подобном явлениям механики.

Блеск чисто химических открытий сделал современную химию совершенно специальною наукою, оторвав ее от физики и механики, но несомненно должно настать время, когда химическое сродство будет рассматриваться как механическое явление, подобно тому, как настало уже для нас время считать свет и теплоту подобными же явлениями. Я выбрал своею специальностью те вопросы, решение которых может приблизить это время, потому особенно, что подобные занятия при их новизне представляют и множество частных интересов на каждом шагу. Первым предметом для занятий должно было по многим причинам выбрать – определение сцепления химических соединений, то есть заняться капиллярностью, плотностью и расширением тел. [...].

Мне удалось достичь на этом поприще нескольких, как мне кажется, значительных результатов...

В настоящее время кончил работу об расширении жидкостей выше их кипения при высоких давлениях. Мне совершенно неожиданно удалось в ней достичь общего результата, посредством которого этот совершенно до сих пор неизвестный вопрос можно считать решенным» .

Речь шла о публикациях в весьма авторитетных европейских научных журналах и в петербургском «Химическом журнале». В конце того же, 1860-го, года он закончил статью «О расширении жидкостей при нагревании выше температуры кипения», в которой сообщал об открытой им «абсолютной температуре кипения» (позднее названной «критической температурой»), что явилось первым крупным научным достижением молодого химика. Эти работы привлекли внимание зарубежных ученых, но в России были встречены довольно холодно. Даже Воскресенский счел необходимым направить своего ученика в другую сторону: «Кроме работы над волосностью (то eсть капиллярностью. – Л.Б.), которая без сомнения пойдет своим чередом, не мешало бы представить какую-нибудь другую, чисто химическую». [Там же. С. 237] «Чисто химическую» – значило из органической химии. В цитированном письме попечителю Менделеев просил о продлении командировки еще на год, о том же ходатайствовал и факультет, но безуспешно.

В феврале 1861 г. Менделеев вернулся в Петербург. Жизнь пришлось устраивать практически с нуля: гейдельбергские достижения дома не признавались, средств к существованию не было, зато имелся огромный – в тысячу рублей (учительское жалованье за два с лишним года) – долг, привезенный из-за границы. Он искал работу. Любую, лишь бы приносила доход. Формально место доцента в университете за ним сохранилось, однако лекций он не читал и жалованья не получал. Главный Педагогический институт прекратил свое существование. Найти место в других учебных заведениях было трудно, так как учебный год подходил к концу. И Менделеев с головой окунулся в литературную деятельность, поскольку только так он мог заработать какие-то средства.

Он написал и издал учебник «Органическая химия»; взялся за издание «Технологии по Вагнеру», то есть за перевод, обработку и дополнения применительно к российской промышленности книги Wagner J.-R. Theorie und Praxis der Gewerbe: Hand und Lehrhuch der Technologie, вышедшей в Лейпциге в 1857-1860 гг. и имевшей большой успех в Европе; и в то же время искал место преподавателя. Работы не боялся, страшнее было отсутствие денег: «За работой-то не то, что баклуши бить – и не видал, как время прошло, славно, право, лишь бы денег достать, да была бы работа, а то хорошо будет, полагаю».

Из дневниковых записей 1861 – 1862 гг. видно, что Менделеев примерялся и к другой жизни, хорошо знакомой с детства. Вот купцы «затевают мануфактурное общество», приятель предлагает устроить на место секретаря – «оно бы хорошо было»; зашел сфотографироваться в ателье – «милая и выгодная работа. Вот бы что завести’’; прочел статью о скипидарных заводах – «так и подмывает завести завод».

В 1861/62 учебном году Менделеев начал преподавать физику в Михайловской инженерной академии, физическую географию во 2-м Кадетском корпусе, химию в Институте Корпуса инженеров путей сообщения и органическую химию в Санкт-Петербургском университете (правда, в университете лекции, начавшись 18 сентября, 24-го уже были «остановлены» по причине студенческих волнений). Появились деньги, постепенно уменьшался тяготивший Менделеева долг, но все равно такая жизнь его не удовлетворяла: «Скучно, право, жизнь наполнена страшно, а деятельность все несовершенная по нутру – тяжелая, свинцовая, душевной работы мало,» – сетует он в декабре 1861 г. [Там же. С. 203] А в декабре университет, привлекавший его более всего в смысле обустройства своей будущей жизни, закрыли совсем – до особого распоряжения. Решительно все говорило в пользу «завода». Менделеев принял предложение своего знакомого, профессора Технологического института А.К.Рейхеля, пригласившего его осмотреть свой завод по производству дегтя и скипидара в Новгородской губернии.

«24 декабря. Встал свежий, весело так – что-то будет? Ждешь чего-то. Ведь мысль моя та, что теперь осмотреть завод Рейхеля, с которым еду вместе, – потом осмотреть также заводы за границею и потом добыть денег да и приняться за практику. Устроивши завод, хочу остаться пока в Петербурге – уплатить занятые деньги и, когда окупится, поселиться на заводе – это было бы отлично – и здоровье и время для работы было бы и деньги бог дал бы и, право, хорошо было бы во всех отношениях».

Обратим внимание на последнюю фразу: устройство завода, прибыль от него должны дать «время для работы» – надо полагать, вовсе не заводской, а той «душевной», недостаток которой так его угнетал. Менделеев сознает в себе силы на нечто большее: «...И моя доля должна выясниться в этот год. Вопросы жизненные мои должны или разрешиться, или выясниться окончательно: женитьба, отношение к университету, занятия,… поездка за границу – все вопросы текущие – без их решения мне туго живется, не хватает многого. Средств станет у меня – долгу немного... но капитал души расходуется не одними уж процентами, а основой своей – ведь написать Органическую химию мне стоило своей доли, а теперь хочу еще Технологию писать, Неорганическую химию – так выскажешься почти весь в отношении к химии – не пора ли будет тогда и покончить с ней? Не завести ли завод? Такие мысли приходят часто, но часто и гонишь их прочь – не то мое назначение – уже вижу, что могу себе привлечь кружок своим знанием и малым интересантством – так жаль бросить это вспаханное поле – что за грабительство будет тогда в моем душевном хозяйстве».

Отдохнув, но так ничего окончательно и не решив, Менделеев возвращается в Петербург.

«9 января. Вторник.
Сегодня лекции начинаются – приготовлялся утром, чувствую, что смогу изложить, что дело может пойти. Не бросить ли все эти мысли об заводах и т.п.? Ведь и они отнимут время, надо рисковать, а тут и риску никакого нет – только правда, что нельзя ручаться за здоровье, – одно и смущает». [Там же. С. 220]. Но скоро начинает ворчать: «Все лекции да лекции, в них время идет, а тут еще корректура – ничего другого и сделать-то не успеешь». И еще – «Лекции мучат уже».

Мысли Менделеева о будущем по-прежнему следуют за обстоятельствами, а обстоятельства по-прежнему разнообразны и ведут его то в одну, то в другую сторону. В 1862 г. «Органическая химия» удостаивается полной Демидовской премии Петербургской Академии наук. Несмотря на компилятивный по существу характер этой книги, она была высоко оценена академиками Ю.Ф.Фрицше и Н.Н.Зининым, представившими ее на премию, и принесла автору известность в России. Но и «Технология по Вагнеру» тоже создала ему определенную репутацию знающего технолога; в 1863 г. Менделеева приглашают работать в Технический комитет министерства финансов. В начале того же года физико-математический факультет университета избирает Менделеева профессором на освободившуюся кафедру технологии, однако в министерстве народного просвещения Менделеева в этой должности не утверждают, поскольку он имеет степень магистра химии, а не технологии, как полагалось по университетскому уставу.

В конце лета известный русский предприниматель В.А.Кокорев пригласил Менделеева для консультации на свой нефтеперегонный завод в Сураханах, близ Баку, не дававший прибыли. Менделеев согласился съездить, помог наладить технологический процесс (пригодился опыт, полученный на заводе Рейхеля), а заодно посоветовал перенести завод поближе к потребителю, чтобы надежно обеспечить сбыт продукции; вернувшись домой, обдумал предложение Кокорева о сотрудничестве в столь перспективном и выгодном деле, каковым была переработка нефти, и... принялся за проект договора об устройстве около Нижнего Новгорода завода для переработки нефти и об управлении им, Менделеевым, технической частью. Договор был посвящен преимущественно финансовым вопросам, но в нем четко оговаривалось время пребывания управляющего на заводе: «В зимние месяцы Д.И.Менделеев приезжает на завод по мере надобности в свободное oт службы время, а летом живет на заводе для ближайшего наблюдения за ходом дел». С преподаванием (службой, на которой был занят составитель договора), требовавшим пребывания в Петербурге зимой и допускавшим длительное отсутствие летом, он, как видим, уже расставаться не хотел.

1 января 1864 г. Менделеев был официально утвержден сразу в двух должностях: профессора химии Технологического института и, в соответствии с новым университетским уставом, штатного доцента университета. Теперь можно было себе позволить отказаться от преподавания в других учебных заведениях и от размышлений о собственном заводе и всерьез заняться своим «душевным хозяйством». «Долго я не докторировал по той причине, что не было мест, нужды и времени, – вспоминал Менделеев. – Должен был зарабатывать хлеб, так как ничего не давали на жизнь. И работать было некогда. Поступив профессором Технологического института – я получил на то возможность и первую работу представил как диссертацию».

Здесь вполне уместно будет поставить точку в кратком рассказе о начале пути великого химика. Дальше на этом пути – кафедра в Санкт-Петербургском университете, «Основы химии», Периодический закон... Но вместе с тем мысли о заводах вообще, о развитии отечественной промышленности не оставляли Менделеева никогда. Он как бы прожил две жизни в одной; размышляя на склоне лет о том, как жил и что сделал, Менделеев нашел очень образные и точные слова: «Науки и промышленность – вот мои мечты. Они все тут, да в детях».  

Л.Б.Бондаренко,
сотрудник Музея-архива Д.И.Менделеева

© Журнал «Санкт-Петербургский университет», 1995-2004 Дизайн и сопровождение: Сергей Ушаков