|
|
|
№ 10-11 (3632-3633), 2 апреля 2003 года
|
 |
|
 |
|
|
Я его вижу
Питер в феврале – мечта рыдающего Пастернака, налить чернил – и плакать. Перманентная иллюстрация к его грохочущим строчкам. От нее не убежишь и не скроешься: вездесущая слякоть опошленного грязного снега жадно хлюпает под ногами, уныло-серым фейерверком летит из-под колес чумазых и неумытых машин, жадными пиявочными брызгами всасывается в джинсы. Низкое заляпанное и обшарпанное небо, нанизанное на шпили Петропавловки и Адмиралтейства, провисло над головой.
Это сейчас. А до этого – месяцы надменного, сухого и колючего ветра, с бездушным упрямством прущего с Финского залива и пронзающего насквозь – как рентген. А еще раньше – выморочная и вечно простуженная питерская осень, со всеми её по-графомански навязчивыми прелестями: дырявыми облаками, сопливой изморосью и депрессивными серыми тонами. Ей предшествует наше северо-западное лето, когда Питер то превращается в город плавленого и вязкого асфальта, то вновь на недели застывает под холодными дождевыми струями.
Единственное время, пригодное для выживания – конец весны и самое начало лета. Это нежный и свежий, как только что сделанный йогурт, май, и радостный, жгучий июнь. Лихорадочное, бессонное мгновенье белых ночей в черно-сером ряду свинцовых сумерек.
Ровно 300 лет назад короткая прелесть майской сказки (а также неэстетичный ворох грубо-материальных политико-экономических причин) перевесила отталкивающую реальность болезненного климата и гиблых болот. И там, где раньше штопал дырявую сеть убогий рыбарь-чухонец, явились теперь могучие бетонные плиты и изящные горы-кручи антропогенного мусора. Там теперь окраина большого города. Великого, капризного, непознанного, противоречивого именинника.
Подтянутые и стройные василеостровские линии, начищенный и вылизанный Невский, принаряженная Сенная – парадный фасад культурной столицы. Но эта красота – для любопытствующих туристов, набитых, как пирожок капустой, звонкими талерами. Еще может быть – для влюбленных, у которых чувство прекрасного обострено болезненным состоянием психики.
А если ты не турист и не влюблен, то видишь совсем другое. Видишь пешеходов с утомленными лицами, на автопилоте огибающих встречные препятствия и оживляющихся лишь для того, чтобы выставить локоть или вяло огрызнуться, если обогнуть не удается. Видишь тротуары – узкие и тесные от людских потоков и запутанного архипелага припаркованных, где только возможно, машин. Видишь хмурые толпы, ежедневно, из месяца в месяц, из года в год, штурмующие ветхие троллейбусы и неприступные станции метро. А под ногами – круто замешанная извечная грязь или качественно залитый каток. 
Константин Алексеев
|
