|
|
|
№ 26-27 (3718-3719), 15 декабря 2005 года
|
 |
|
воспоминания
|
|
|
Мои шестьдесят лет
с арабским языком
Восточному факультету Санкт-Петербургского университета сегодня, в 2005 году, исполнилось 150 лет. Мои воспоминания о годах, проведенных в его стенах, как это ни покажется читателю странным, относятся к самому его открытию и началу. Дело в том, что начинать воспоминания, как представляется, следует именно с его основания, другими словами, с учителей моих учителей. Первым деканом факультета был Александр Касимович Казем-Бек, человек удивительной судьбы. Он получил прекрасное образование в Азербайджане, в восточной среде, как мусульманин среди мусульман. В 1821 г., в связи с высылкой его отца, Казем-Бек оказывается в Астрахани, где знакомится с шотландскими миссионерами Мэкферсоном и Гленом, которые начали брать у него уроки арабского и турецкого языков, а сам он стал изучать у них английский, французский и немецкий и принял христианство. С 1826 года он начал преподавать в Казанском университете. Академик В.В.Бартольд писал об огромной роли Казем-Бека в развитии русского востоковедения, указывая, что «Сенковский и Казем-Бек своими лекциями создали русское востоковедение, почти все русские были учениками одного из этих двух ученых или учениками их учеников». Огромная коллекция арабских рукописей, собранная Казем-Беком, находится сейчас в библиотеке Восточного факультета нашего университета. Среди рукописей этого собрания – медицинские и философские сочинения, труды Авиценны, сочинения по юриспруденции, «Элементы» Эвклида, трактаты по логике, астрономии, математике, зоологии, космографические труды, сочинения по истории, поэтические сборники, сочинения, посвященные мистицизму, суфизму, сборники наставлений и поучений, жизнеописание ученых и религиозных деятелей, труды по арабской грамматике, словари и другие, всего около 300 сочинений, которые дают возможность современным ученым познакомиться со всем кругом научного знания предыдущего периода в истории мусульманских народов.
|
 |
О.Б.Фролова |
|
Учениками А.К.Казем-Бека были многие деятели культуры: прежде всего, среди них 20-летний Лев Толстой, востоковеды Владимир Федорович Гиргас и Виктор Романович Розен, по учебным пособиям которых студенты Восточного факультета занимаются до сих пор. Учеником В.Р.Розена был и академик И.Ю.Крачковский, под руководством которого прошли студенческие годы, а также начиналась и работа над диссертацией автора настоящей статьи.
В июле 1945 г. я впервые переступила порог Восточного факультета. Меня интересовал Ближний Восток, и самым знакомым по школьным занятиям регионом была Турция. Заместителем декана тогда был преподаватель турецкого языка Н.X. – эмигрант-коммунист из Турции. Во время беседы с ним в деканат вошел человек необыкновенно почтенного вида, напоминающий кого-то, с кем мне приходилось встречаться только в книгах, например, в серии «Жизнь замечательных людей». Одним словом, мой идеал ученого, беззаветно преданного науке. Это был И.Ю.Крачковский. Так был сделан мой выбор.
Первые мои годы в университете были трудными. Везде чувствовались следы пережитой войны. В аудиториях было очень холодно. Студенты сидели в пальто и в валенках, у кого они были. С ужасом смотрела я на одну из студенток, которая в сильные морозы приходила на занятия в спортивных резиновых тапочках. Преподаватели, худые, изможденные, в поношенной ветхой одежде, вызывали жалость, а иногда недоумение: те знания, которые они с энтузиазмом передавали студентам, являли контраст с их состоянием. Меня тогда вопреки всему переполняла радость Победы: «Мы победили вопреки всем трудностям, всем потерям!» Мне вспоминались и мои первые встречи с университетом. Тогда после очередной бомбежки горели и были частично разрушены верхние этажи университетского студенческого общежития на проспекте Добролюбова. Я в те дни, как боец восстановительного отряда, помогала в ликвидации последствий этого пожара. Тогда, в 1942 году, я не могла даже подумать, что стану когда-нибудь студенткой, преподавателем, даже профессором этого всемирно известного учебного заведения. Я не могла представить в те очень холодные дни в осажденном Ленинграде, когда мороз достигал даже минус 40 градусов, что осуществятся мои мечты о натопленной комнате, о дальних странах, где всегда светит солнце и под его жаркими лучами расцветают прекрасные розы. В реальности же приходилось в течение зимы на первом курсе пилить дрова, чтобы хоть немного обогреть аудитории, а осенью ездить в пригородные совхозы собирать картофель и другие овощи. Все эти работы не казались трудными, все мы были готовы трудиться во много раз больше, чтобы слушать интереснейшие лекции таких прекрасных преподавателей. Ведь тогда на факультете трудились всемирно известные ученые: академики – китаист Василий Михайлович Алексеев, индолог Алексей Петрович Баранников, историк Древнего Востока Василий Васильевич Струве, тюрколог Андрей Николаевич Кононов, историк культуры народов Востока Иосиф Абгарович Орбели, литературовед Виктор Максимович Жирмунский; члены-корреспонденты Академии наук – историк Ближнего Востока Нина Викторовна Пигулевская, историк Ближнего Востока Александр Юрьевич Якубовский, семитолог Николай Владимирович Юшманов, иранист Евгений Эдуардович Бертельс, африканист Дмитрий Алексеевич Ольдерогге, историк и этнограф Николай Васильевич Кюнер, тюрколог Сергей Ефимович Малов. Здесь, вторично, я упоминаю имя И.Ю.Крачковского, о котором писала выше, моего основного учителя и руководителя моей кандидатской диссертации вместе с профессором, почетным членом Академии арабского языка в Каире Виктором Ивановичем Беляевым. Я не упоминаю здесь многих других крупных прекрасных ученых, которые оказали огромное влияние на мои мысли и на всю мою жизнь. Все они преподавали на факультете в период, когда я была студенткой, аспиранткой и молодым начинающим ассистентом. Правда, регулярные лекции я посещала только у ученых, связанных с моей специальностью, – историей, литературой, языками Ближнего Востока и Африки. К счастью, в то время на факультете крупным ученым всех специальностей было принято читать одноразовые лекции для всех студентов. В частности, я слушала такие лекции и по специальностям Дальнего Востока. Например, лекции академика В.М.Алексеева были посвящены Китаю: китайскому языку, литературе, истории и культуре. Лекцию
В.М.Алексеева я слушала с обостренным вниманием. Ведь у нашей страны с Китаем очень протяженные границы, государство это многонациональное, и около 70 миллионов человек, проживающих на севере Китая, это представители мусульманской религии. Так, Синь-цзян – Уйгурский район по населению и исторически мусульманский. До сих пор там распространено арабское письмо, арабский язык. В.М.Алексеев подчеркивал, что, изучая Китай, он познал иной мир, и что всякий, кто прочно несет в себе два мира, тот счастлив. Человек начинает понимать, что наш европейский мир с его культурой – это только один из вариантов мировой культуры, китайский же мир дает другой очень мощный вариант. В те дни я, студентка 2-го курса, впервые осознала, что, изучая арабский язык и культуру, открываю для себя новый мир, и что в этом мире и с ним я буду всю дальнейшую жизнь. И действительно, изучая, например, арабскую поэзию и арабский фольклор, я нахожу, что они связаны также и с Китаем. Так, имя героини сказки «Принцесса Турандот» венецианца Карла Гоцци в русском варианте в переводе означает «дочь Турана», то есть дочь страны тюрков, которые, наряду с уйгурами, с представителями алтайской, тунгусо-маньчжурской и даже индоевропейской групп языков населяли северо-западный район Китая, а имя ее возлюбленного – Калаф в арабском языке означает «любовь».
Очень поучительны были лекции академика В.В.Струве по истории Древнего Востока. Он, по рассказам студентов, иногда заканчивал свои лекции по истории Древнего Мира или о древних египетских фараонах ирониче-ским возгласом: «Да здравствует товарищ Сталин, ура, товарищи!». А позднее, возглавляя комиссию по приему государственных экзаменов, где я являлась его секретарем, он часто шутил, рассказывал исторические или смешные анекдоты, всегда благосклонно относился к студентам, считая, что огрехи на экзаменах вовсе не означают отсутствия успехов в их будущей работе и талантливых открытий в их последующих исследованиях.
На Восточном факультете в те и в последующие годы царила атмосфера гуманизма, благожелательства, поддержки творческих начинаний молодежи, студентов и аспирантов, поддержки своих товарищей по работе, своих коллег. Здесь невольно приходят на ум воспоминания некоторых ученых, переживших тяжелые годы Второй мировой войны. Моя ровесница египетская писательница и профессор Латифа Зайят воспоминала, как дружно жили в те послевоенные годы студенты Каирского университета, как заботились друг о друге, как были внимательны к бедам других. Меня поразило это сходство в чувствах.
Представитель западного мира, француз, ученый Анри Пуанкаре, мысли и чувства которого оказались созвучными с моими переживаниями, порожденным событиями Второй мировой войны и последующим жизненным опытом, утверждал, что на объяснение солдату, бойцу, что поражение в борьбе, в войне принесет ему великие бедствия и грозит его личной безопасности, тот может ответить, что его безопасность будет лучше гарантирована, если сражаться будут другие. Если солдат, боец так никогда не отвечает, то потому, что он движим какой-то силой, которая заставляет молчать все рассуждения. То, что нужно народу в целом, и есть сила, подобная этой. Всех нас во время Великой Отечественной войны толкала к борьбе эта сила, которая и теперь должна заставлять нас думать и заботиться о родной стране. В ее благополучии и процветании залог безопасности и успехов каждого из нас. 
О.Б.Фролова,
профессор кафедры арабской филологии
|
