|
№ 23 (3713), 14 ноября 2005 года
|
 |
|
на новых направлениях
|
|
|
Без конфликтов
не прожить?
Девять из десяти конфликтов со смертельным исходом происходит из-за того, что у нас нет навыков ведения переговоров. И поэтому первым и последним аргументом выступает сила, нож, автомат или взрывчатка... Санкт-Петербург — родоначальник в России практического посредничества в сфере разрешении конфликтов, столица и главный обучающий центр. Именно здесь, на философском факультете СПбГУ шесть лет назад была открыта кафедра конфликтологии.
|
 |
А.И.Стребков |
|
А почему на философском? Какие бывают конфликты? И вообще, конфликт — полезен или вреден? Кому нужны конфликтологи? Есть ли «переговорные» фирмы в Петербурге? Где работают выпускники кафедры? На наши вопросы отвечает профессор Александр Иванович СТРЕБКОВ, заведующий кафедрой конфликтологии философского факультета СПбГУ:
— Кафедра была открыта в сентябре 1999 года. Причем образовательная программа по конфликтологии тогда была открыта только у нас, только в СПбГУ, единственном вузе в России! В виде эксперимента, который закреплен только за нашим университетом. Но еще с 1992 года у нас велась подготовка бакалавров в области конфликтологии — правда, в рамках философско-политологической школы по программе «политология».
Именно специалисты в области философии способны осмыслить конфликт в целом. А не просто рассматривать конфликтологическую парадигму через призму психического состояния, как это делают психологи. Конфликтология у нас приобрела статус междисциплинарный, мы способны рассмотреть конфликт в комплексе, системно. Конфликт в нашем понимании представлен многоаспектно, это не просто результат неврозов или фобий, конфликт выступает как сумма, совокупность отношений, порождающих негативные явления в обществе. Например, возможны конфликты, возникающие в самом процессе получения знания — например, конфликт ученого с объектом познания, или конфликт студента с преподавателем.
— Так что же такое конфликт?
— Мы называем конфликтом некий негативный способ взаимодействия индивидов (или групп), находящихся в состоянии нацеленности на борьбу за сохранение или изменение собственной позиции. Причем это состояние нацеленности на борьбу можно установить методами эмпирического анализа, можно зафиксировать особые положения тела и состояния сознания... А если я нацеливаюсь на мир, у меня будет иное состояние сознания и другая осанка, другое выражение лица, другое ощущение мышц и т.п. Но для этого я должен изменить свою позицию — признать бывшего противника равным себе, уважительно к нему отнестись.
Конфликты определяются через сферу жизнедеятельности. Поэтому мы выделяем конфликт экономический (в сфере бизнеса), политический, социальный (затрагивающий любые группы в обществе), культурный (или духовный). Кроме того, любой конфликт мы можем рассматривать либо с позиции индивида, либо с позиции государства, нации, какой-то группы.
— Даже в самом слове “конфликт” многие усматривают негатив. А у вас, похоже, иная точка зрения?
— Без конфликтов не прожить. Конфликт лежит в основании нашей жизни, мы питаемся конфликтами. И задача состоит не в том, чтобы избегать конфликтов, а в том, чтобы их разрешать! Не позволять конфликту переходить в вооруженную борьбу, не придавать ему насильственный характер и урегулировать мирными средствами, разрешать на уровне согласования интересов. Но конфликты необходимы для развития — человека, бизнеса, любой группы, партии или общества в целом. Наша задача как специалистов — разработать и осуществить систему согласованных действий. Внедрять мирные стратегии и процедуры переговоров, которые приводили бы к согласию сторон.
— Ваша кафедра долгое время была единственной в России. В последние годы положение изменилось?
— Ректор СПбГУ Л.А.Вербицкая не раз называла конфликтологию одной из самых перспективных образовательных дисциплин. И я с ней согласен. Постепенно это стали понимать и чиновники от образования. Специальность “конфликтология” недавно была наконец-то включена в общероссийский классификатор — и мы увеличили набор с 10 до 15 человек на бюджетную форму обучения (а на коммерческой основе набрали в этом году 32 человека). Бакалавров мы выпускаем не первый год, а нынче состоялся первый выпуск магистров (11 человек). У нас работают три магистерские программы: политическая конфликтология, наркоконфликтология и технологии урегулирования конфликтов посредством переговоров.
Специальность конфликтолога стала привлекательной для молодежи и не только. Например, специалисты из администрации Ленинградской области частным образом обращаются к нам с просьбой обучить их. Чиновники работают с людьми, и им необходимы навыки конфликтолога. Наш студент работает конфликтологом в администрации Хасавьюрта (Дагестан). Заключен договор с представительством республики Дагестан в Санкт-Петербурге о подготовке специалистов-конфликтологов. Администрации других регионов Кавказа тоже обращаются к нам.
При кафедре успешно работает Центр переговорного процесса и мирного разрешения конфликтов (им руководит Александр Дмитриевич Карпенко, доцент кафедры конфликтологии философского факультета СПбГУ). Они подготовили несколько групп специалистов для Татарстана, Казахстана, других регионов и стран СНГ.
В России создано учебно-методическое объединение по конфликтологии. Мы стояли у его истоков, и учебно-методический совет по образованию в области конфликтологии РФ находится здесь. В Ростовском госуниверситете второй год ведется подготовка конфликтологов. Эта программа лицензирована в Вятке, Казани, Орле, Ярославле, ведутся переговоры об открытии специальности в Сыктывкаре.
— Куда идут выпускники? Насколько общество, государство, бизнес готовы принять конфликтологов?
— Бакалавры конфликтологии не очень признаются работодателями. Поэтому большинство бакалавров стремятся в магистратуру. И мы позволяем им совмещать учебу в магистратуре с практической работой. Например, Елена Чуприна поработала на практике в риэлтерской компании “Санкт-Петербургская недвижимость”, и они пригласили ее начальником управления персоналом. Константин Микрюков работает в администрации Новгорода специалистом в области координации наркотической политики (мы его готовили целевым образом). Еще один магистр работает в аналитическом отделе Института госнаркоконтроля в Петербурге.
— Если судить по западным фильмам, там переговорщик — заметная фигура во время вооруженных конфликтов. Например, при захвате заложников он руководит, ему подчиняются силовики. А у нас в Беслане вели переговоры доктор, эстрадный певец, руководитель администрации — известные люди, но не специалисты-конфликтологи... Что-то меняется в этой сфере?
— Сегодня в обществе усиливается дифференциация социальная, образовательная и интеллектуальная. Растет количество конфликтов на этнической почве. Во весь рост встает проблема межгосударственных отношений, проблема международного терроризма. И все эти проблемы нужно решать профессионально, с помощью специалистов-конфликтологов. Но для этого необходимо понимание со стороны государства наших проблем, которые на самом деле не только наши, но и государственные.
В обучении конфликтологов возможны два подхода. Первый: когда к какой-то профессии (скажем, милиционера) добавляют специальные знания по конфликтологии. И второй: когда вначале осуществляется специалиста-конфликтолога широкого профиля, а потом уже следует его специализация — в той же правоохранительной сфере. Я, конечно, за второй подход в образовании, когда на наше базовое знание наращивается узкая специальность, а не наоборот. Иначе основная профессия (того же милиционера) будет довлеть над ним.
Нам хотелось бы привлечь власти на свою сторону. Но пока никакого отклика нет. И мы сами готовим нашим выпускникам рабочие места — вместе с Фондом развития конфликтологии, который возглавляет Ю.Н.Солонин. Идет работа по созданию региональных центров по разрешению конфликтов, но есть немалые трудности с их финансированием.
— А в Петербурге как? Есть ли «переговорные» фирмы?
— Да. Прежде всего существует Межрегиональное общественное движение «Конфликтологический форум». Центр переговорного процесса и мирного разрешения конфликтов я уже упоминал. Специалисты этого центра активно принимают участия в различных переговорах: например, по уплотнительной застройке. Или работали с Первой мебельной фабрикой, которая перенесла место производства в район Старой Деревни, а население возражало.
Есть консалтинговые центры, которые помогают населению города, сопровождают досудебное и судебное разбирательство. Например, Агентство конфликтологического консультирования в Кировском районе (руководит Е.Н.Фролова-Буканова) и в Петродворце, Центр разрешения конфликтов (руководитель — О.В.Алахвердова), Служба муниципальных старост, которой руководит С.Н.Ставцев, и др. И какой-то конфликт между соседями по разделу имущества или бытовой конфликт они успешно помогают “разруливать”.
— А что в ближайшем будущем? Каковы перспективы развития профессии?
— Конфликт как способ соединения людей между собой будет существовать всегда. И всегда будут нужны конфликтологи. В России это начинают понимать. Прежде всего, на законодательном уровне. В таких разных странах, как Корея и Австрия, существуют законы о медиации. И наша Торгово-промышленная палата готовит проект Закона о переговорах.
Создана Международная ассоциация конфликтологов, штаб-квартира ее находится в Москве (а профессор А.И.Стребков вошел в состав президиума в ранге вице-президента — Е.Г.). В Академии наук при отделении права, философии, социологии, психологии создан Центр конфликтологии (его возглавляет член-корреспондент РАН А.В.Дмитриев)... Когда наступит эпоха, при которой признают серьезную потребность в переговорщиках, сказать затрудняюсь, но движение в этом направлении есть. 
Вопросы задавал Евгений Голубев
|
