|
|
|
№ 20 (3710), 29 сентября 2005 года
|
 |
|
|
|
|
Заметки об Анголе
Перекрестки
На свете есть разные перекрестки. В Мариуполе, например, имеется перекресток проспекта Ленина и проспекта Ильича. А где можно стоять на углу улицы Ленина и улицы короля Жоакина Второго? Только в Луанде, столице Анголы.
Когда говорят «Ангола», в воображении всплывают не самые лучезарные образы. Бесконечная война, кубинский контингент, наши военные советники. А не старый португальский город с красными черепичными крышами и белыми католическими соборами. По улицам, мощеным брусчаткой, между старыми особняками переваливаются сверкающие иномарки, совершенно европейская старушка-португалка читает газету в открытом кафе, торговки несут на головах товары в ярких пластиковых тазах, шныряют курчавые шоколадные мальчишки, а за углом лепится квартал трущоб, над ним огромная яркая реклама мобильных телефонов.
В Интернете про Анголу написано очень мало, даже видов Луанды не найдешь. Там прямо сказано, что культурных объектов, интересных для туристов, здесь нет. Конечно, сказать, что Луанда – это туристическая мекка, было бы сильным преувеличением, но заявить, что смотреть там нечего – преувеличение не меньшее.
Во-первых, Луанда город старый. И не только по календарному возрасту.
Явление
Самолет прилетал в Луанду ровно в полночь. Не самое удобное время для прибытия в совершенно незнакомую страну, где тебя заведомо никто не встречает. Особенно в Анголу, которая в США входит в список «самых нерекомендованных для посещения стран». Никто, как видно, и не стремился ее посещать, потому что самолет был совершенно пуст – нас было человек сорок, считая нескольких ангольцев, и все это были вертолетчики, геологи, строители – «бывалые» такие мужики. На мой вопрос, где в Луанде найти недорогой отель, они только плечами пожимали. «Вы будете жить на вилле, по улицам вряд ли ходить станете. Если куда надо – вас на машине отвезут», – со знанием дела сказал один, огромного роста детина. Какая вилла, какая машина? Меня, в отличие от этого детины, никто не встречал. Эти «виллы», как мне потом объяснили, представляют собой охраняемые дома, где «все цивильно». Оттуда наши «бывалые люди» носу в город не кажут, если надо что-то купить – едут на машине, а потом идут группой. Ну-ну. Я исходила центр Луанды вдоль и поперек, и ничего страшного за две недели со мной не произошло.
Но ничего этого я не знала, когда, получив багаж, во втором часу ночи я оказалась невесть где. Было темно и жарко. Ясно, что Африка, а больше вообще ничего не ясно. Мне повезло. Ангольцы, встречавшие наших вертолетчиков, потеряли список группы, и я оперативно села им на хвост. Нас везли куда-то, за окнами автобуса в ночи можно было различить жалкие бедные кварталы, бетонные клетушки с черными дырами окон и дверей, горы мусора, костерки перед домами, на которых что-то готовили. Нормальная Африка, одним словом.
Так в первую ночь мне удалось «на халяву» переночевать в отеле «Универсо» в достаточно приличном номере (звездочки три, пожалуй). Утром я тихонько взяла на ресепшене свой паспорт и удалилась в поисках нового пристанища.
Утренняя Луанда поражала. Есть ли на свете другой город ТАКИХ контрастов – не знаю. Прямо передо мной тянулась набережная, за ней синела бухта, над которой то и дело вспархивала стая летучих рыбёшек, солнце освещало розовое здание Центрального банка, а на холме над городом возвышалась старая португальская крепость. И тут же высились уродские многоэтажки, причем на каждом балконе сушилась чёртова прорва белья. Особняки в колониальном стиле соседствовали с социалистическим панно, на котором вышагивали бодрые трудящиеся под черно-красным флагом с гербом Анголы – эдаким серпом-молотом, составленным из половины шестеренки и мотыги. А дальше огромное здание южноафриканской алмазной компании «Де Биерс», коммерческие банки, шикарные машины. И нищие, безногие на костылях, их было столько, сколько я нигде в жизни не видела, и горы мусора, и вонючие мусорные бачки, задняя часть которых исполняет роль несуществующих уличных туалетов. А пустые постаменты, на которых когда-то стояли памятники? Люди в форме с «калашниковым» или резиновыми дубинками в руках скоро перестали привлекать внимание.
Португальцы были не дураки
Они выбрали хорошее место. Перед выдающимся в океан мысом тянется длинный и узкий песчаный остров. Атлантика – она довольно бурная, в чем убеждались все, кто пытался купаться в открытом океане. Здесь же остров образует естественную гавань, куда могут подходить корабли. Потому Диегу Кау, заметив это место ровно за десять лет до открытия Америки, бросил тут якорь и основал крепость, ту самую, которая и сейчас возвышается над городом.
Крепость Сан-Мигель, таким образом, будет куда постарше Питера. После объявления независимости ее превратили в Музей вооруженных сил. На самом деле это музей трудно сказать чего, но посмотреть его, безусловно, стоит. Сюда свезли, например, все снятые по городу памятники колонизаторам, начиная от памятника самому Диегу Кау. Они теперь стоят кружком во дворе. Зато город полон пустых постаментов, на которых сохранились надписи – кому, за что. На статуях надписей нет, и про них можно только гадать, who is who. Еще в крепости есть полуразвалившееся здание, внутри все сплошь выложенное синими изразцами, которыми знаменита Португалия. На каждой стене – картина со сценами из африканской жизни, выполненная в барочном стиле. Снаружи в высокой траве лежат старинные пушки с заржавелой королевской символикой, между ними мелькают ящерки маргуйя с красными головами. В отличие от Западной Африки, где такие ящерицы бегают по городским улицам, выполняя функцию наших воробьев, здесь они водятся только в крепости. Все-таки Луанда – город, а не большая деревня. Рядом со средневековыми пушками дрыхнут в тени живые солдаты. За ними горой возвышаются ржавые БТР, которые выглядят современниками королевских пушек. А ещё выше рядом с вырезанным из камня королевским гербом развевается тревожный черно-красный флаг независимой Анголы.
Когда я была в крепости, там даже бродили туристы, аж человек пять, а также ангольские «он и она», которые разгуливали, взявшись за руки. Наверное, нет такого места в мире, где не найдется пяти туристов и «его с ней», и все-то им нипочем…
Кудиссанга
В конце концов я остановилась в небольшой гостинице с пышным названием «Реседенсьяль Кудиссанга». Находилась она на улице Альмикар Кабраль. «Кудиссанга» на языке кимбунду означает «место встречи». Отель был рядом с главными красотами – набережной, Центральным банком, и вообще близко от всего. Кажется, все номера «Кудиссанги» не имели окон, кроме нескольких, выходивших на улицу. Вернее, маленькие окошки где-то под потолком были, но мое, например, выходило в темный коридор за кухней, так что дневной свет в него попадал лишь весьма опосредованно. Жизненной необходимости в окне не было, поскольку имелся кондишн. Но сидеть днем под лампой пусть и «дневного света» невыносимо, так что, пока было светло, я старалась ходить по улице, а уж когда темнело, приходилось наслаждаться бразильским телевидением, где один сериал тут же сменялся другим. Вообще, бразильское окружает в Анголе со всех сторон: в книжных магазинах продавалось полное собрание сочинений Жоржи Амаду, а также «История Бразилии»; я ела бразильское печенье и запивала его бразильским же напитком, телевизор показывал бразильские новости, а «интеллектуалы» бились в передаче «Кто хочет стать миллионером» по-португальски. Вот что значит – один язык. Все-таки он сплачивает. Да и вообще, до Бразилии рукой подать, она прямо тут, через океан. В книжках про Анголу так прямо и пишут, что в XVII-XVIII веках она фактически была колонией не Португалии, а Бразилии.
Перед входом в наш отель, как и у КАЖДОГО подъезда, 24 часа в сутки дежурит полицейский. Одного из наших звали Себастьян. Вот он сидит на драном стуле у входа с рацией и дубинкой в руках с очень устрашающим видом, который усугубляется зеркальными очками и беретом типа «коммандос». На самом деле ему скучно, но он никуда не смеет отлучиться. Как выяснилось, все это за зарплату около 80 или 90 долларов в месяц. Когда я выходила, Себастьян кивал мне, показывая большой палец в знак того, что все хорошо, через несколько дней он начал стрелять у меня сигареты, а потом стал прозрачно намекать на желательность денежной подачки. Такой полицейский сидит у каждого подъезда, у входа в любой магазин, кроме уж совсем убогой частной лавчонки – в центре города выходит в среднем три-четыре человека на здание. Где бы вы ни находились, вы в поле зрения как минимум трех полицейских. Конечно, если пойти в муссеки (трущобы), то там полиции не будет, вот и не надо туда ходить. А так – пусть даже полиция коррумпирована до мозга костей и неэффективна, лично на меня эти береты и солнцезащитные очки действовали скорее умиротворяюще.
Остров
Прямо перед крепостью в обе стороны тянется длинный и узкий песчаный остров, который так и называется Илья (с ударением на первый слог), то есть «остров». Из него легко можно было бы сделать двадцатикилометровый пляж – маленькую копакабану, но – нет. Пойдешь от крепости налево – попадешь в муссеки, похожие на вонючие муравейники. Пойдешь направо – попадёшь в небольшой квартал приличной застройки, за которым начнется дикий берег, приют убогого африканского бездомного. Купаться тут сложно, но не из-за бурной Атлантики. К белому человеку африканский бездомный испытывает особый интерес, и тут же начинает осаждать его нудными просьбами: «Амиго! Дай!» (ну или «Амига!» – если вы лицо женского пола). И только на самом конце Ильи есть некий туристический район, вернее два-три кафе и две-три сувенирные лавки. Рядом загородные дома тех жителей Луанды, которые могут себе это позволить. Тут есть даже пляж, то есть место, очищенное от мусора, а кое-где даже можно получить топчан и зонтик. Вот тут-то и собираются местные прожигатели жизни, черные и белые. Консьерж из нашего отеля в ответ на мои жалобы относительно дороговизны всего с неодобрением говорил, что то же самое на Илье стоит значительно дороже, чем в городском магазине. Это еще непривычно простому ангольцу, воспитанному на социалистическом единообразии цен.
Африканская Восточная Европа
Знающие люди говорят, что Нигерия – это африканские Соединенные Штаты. В таком случае Ангола – это, безусловно, африканская Восточная Европа. Постсоветское время, дикий капитализм, пустые магазины, запредельные цены. И еще – интеллектуальное выражение лиц на улицах, полки книжных магазинов, заваленные прозой и стихами местных поэтов. И пишут, и пишут. По-португальски, естественно.
Походишь по Луанде – душа не то чтобы радуется, а как-то замирает – то ли от удивления, то ли от ужаса. Тут имеется площадь 1 Мая и улица Хо-Ши-Мина (на ней как раз ангольский Союз писателей), проспект Че Гевары тоже есть. А чего стоит система с кассой! Сначала платишь в кассу, а потом отправляешься с чеком в отдел. Это вам ничего не напоминает? И еще это благоговение перед твердой ценой. В отличие от нормальной Африки, здесь в сувенирной лавке не поторгуешься. Все цены записаны на бумажку, с которой продавец то и дело сверяется, и ему в голову не придет, что ее можно оспорить. Что же это за Африка, где не торгуются?!
А такси! В этом отношении Луанда – истинное чудо света и не знает себе равных. В городе, где в интернет-кафе стоят плоские мониторы, а обычные автобусы снабжены кондиционерами, что такое «такси», люди знают только понаслышке. Многие чистосердечно считают, что «такси» – это синие с белым маршрутки, которые снуют по городу. Набивают в них человек по 25, которые сидят в самом прямом смысле друг на друге, на крышу привязывают багаж. Говорят, еще год назад в Луанде не было и этих, с позволения сказать, такси. Поймать частника здесь невозможно. Поднятая рука не производит на автомобилистов ни малейшего впечатления – им просто в голову не приходит, что можно кого-то подвезти и получить за это деньги. Единственное исключение – Илья, там подвоз пассажиров практикуется. Однако и тут действует правило фиксированных цен. Как-то, уезжая с Ильи, я поймала достаточно презентабельную легковушку, которую вел бывший военный летчик, обучавшийся в свое время на Кубе. Он довез меня до требуемого интернет-кафе и на мой вопрос: «Сколько я вам должна?», ответил с изумлением: «Двадцать пять кванз». То есть ровно столько, сколько стоит бело-синее «такси».
Но если вам нужно настоящее такси в нашем и общемировом понимании, то здесь вы его не найдете. У богатых есть свои машины, бедные ездят на автобусе или идут пешком, а других людей в Луанде нет.
Еда
Все население Луанды можно разделить на две группы – богатые и бедные. Богатые – это те, кто связан с продажей алмазов и нефти, бедные – все остальные. Богатых довольно много, они ездят на шикарных машинах, обедают в ресторанах и имеют загородные дома на Острове. Среднего класса не существует, а потому и нет для него инфраструктуры. Поесть в Луанде можно двумя путями – например, в ресторане, где самый дешевый салат стоит минимум десять долларов. Никаких кафе, закусочных и забегаловок нет.
Альтернатива – питание по-африкански. Сплошь беременные, завернутые в пань, плохо причесанные тетки сидят на корточках прямо на грязном тротуаре около своих пластиковых тазов, где разложен их товар – фрукты, хлеб, печенье. На самом деле у них все дороже, чем в супермаркете, поскольку они там и отовариваются. Вот одна переходит дорогу, без помощи рук неся на голове пластиковую бутылку с кофе. Она с готовностью нальет вам этого кофе в мутный бывший одноразовый стакан. Этим кофе вы можете запить «африканский гамбургер», который вам сделает другая тетка, расположившаяся на асфальте одной из боковых улиц рядом с мусорной кучей. Здесь же у нее стоит таз с хлебом и тазик поменьше с наполнителем. Прямо при вас она разрежет хлеб, запихнет в него жареную сосиску, рыбу или еще что-то – и ваш гамбургер готов. Ешь и радуйся. Мое положение было сложным – ресторан ежедневно был мне не по карману, а есть из рук этой тетки не хотелось. Приходилось питаться в гостинице при помощи кипятильника – чай, растворимый кофе, консервы, хлеб.
Деньги и цены
Местная валюта называется оригинально: «кванза». Параллельная валюта называется знакомо – американский доллар. Доллар нравится местному населению больше, чем кванза, и, главное, он принимается абсолютно везде, от отеля до лавчонки. Разве что какое-нибудь сугубо официальное учреждение может потребовать оплату непременно в кванзах, а так даже кассовый аппарат в магазине выдает сразу две цены – в долларах и в кванзах. Кванзы нужны только чтобы заплатить в автобусе. Во всех остальных случаях сойдет и американский доллар, который, кстати, стоит 80 кванз. Кванзы строжайше запрещено вывозить из страны. У меня на таможне отобрали бумажку в одну кванзу, на которую вообще ничего невозможно купить. Говорят, что это происходит потому, что печатание такой купюры стоит значительно дороже, чем ее номинал. Все-таки мне удалось ограбить ангольское правительство аж на бумажку в пять кванз, которую таможенники не нашли. Как говорится, а если каждый…
Ангола – дорогая страна. По уровню цен она даст сто очков вперед какой-нибудь Финляндии. Удивляться не приходится. В этой стране производят только две вещи – нефть и алмазы, кроме них – разве что пиво «Cuca» и безалкогольный напиток «Kiss». Все остальное покупается в других станах. Печенье я покупала бразильское, яблоки из Южной Африки, масло было французское, а на варенье из манго я с разочарованием прочла «Made in Holland». Откуда был сыр, не знаю, но поскольку он стоил двадцать долларов за кг, думаю, что его тоже изготовили не за углом. Поскольку Голландия и Бразилия – все же не ближний свет, то и цены соответствующие. Про авокадо я не узнавала, но учитывая, что штука стоила 100 кванз, то есть те же наши 40 рублей, думаю, что они были из ЮАР. Что же растет в Анголе? А чёрт его знает. Похоже, что ничего.
Но если цены опережают европейские, то наполненность магазинов живо напоминает наш девяносто первый год, ну, девяносто второй. Никакого выбора нет и в помине. Два-три вида печенья, три-четыре вида консервов, скучающие продавцы. Где отовариваются жители муссеков, остается загадкой.
Зато
Зато ангольцы очень красивые. Они принадлежат к народам банту – высокие, стройные с правильными чертами лица. Но поражает даже не это – у них другое выражение лица, какое-то европейское, если хотите. Хотя вокруг вас на самом деле ходят вовсе не ангольцы, а кимбунду, киконго и прочие. Все эти люди говорят и на других языках, а португальский для них всего лишь общий язык.
Кто-то там в интернете пишет о том, что, мол, из-за войны Луанда мало что может предложить культурного – ну, не знаю. Во всяком случае есть музеи, есть крепость, и есть сам город – где за каждым поворотом что-то невиданное. Не надо только жить на вилле. Вертолетчики, с которыми я познакомилась в самолёте, написали мне: «От Луанды мы остались в ужасе, вот если бы это был Магадан, тогда нам было бы проще». Дорогие, поверьте мне, Луанда не опаснее Магадана. Тот, кто не боится, будет вознагражден – он увидит и изразцы в фойе Центрального банка, и летучих рыб, и «железный дворец». Особенно если надоели курорты, похожие один на другой, как две капли воды. 
Е.В.Перехвальская,
доцент филологического факультета
|
