|
|
|
№ 18 (3708), 31 августа 2005 года
|
 |
|
|
|
|
Мудрость этикета
Можно высказать много упреков, говоря о поведении студентов, и часто критика будет справедливой: владение этикетом не является сильной стороной межличностных отношений молодежи. Но меньше всего в этом следует видеть злонамеренность людей, которые только входят во взрослую жизнь. Существует огромное количество справочников и броских пособий, которые содержат правила этикета. Однако львиная доля таких текстов посвящена его букве, а не духу. И поэтому можно знать нормы вежливости, но не видеть в них смысла. А о нем стоит говорить в первую очередь.
Пожалуй, главным аргументом бунтарей и сторонников полной эмансипации является утверждение, что этикет покоится на условности, из чего делается вывод, что корпус правил поведения произволен. Из разумной посылки делается сомнительный вывод. Приведу аналогию. Большинство слов разговорного языка не имеет «естественной» связи знака и значения. Но значит ли это, что носитель языка может его видоизменять как угодно? По отношению к отдельному человеку язык – объективная ценность. То же самое можно сказать о денежных купюрах, международных договорах или системах счисления. Можно, конечно, попытаться пренебрегать ими, но в конечном счете это все дороже обойдется нарушителю.
Однако наивный невежливый студент имеет право поинтересоваться тем, какое же именно обоснование дается нормам этикета. И данный текст содержит попытку ответа. Речь пойдет о принципах этикета.
Принцип коммуникативности
Находясь среди людей, человек не должен вести себя так, как будто он один.
Казалось бы, такое утверждение очевидно: мы дома, будучи наедине, держим себя свободнее, чем в помещении, где оказались случайно с человеком, который не вступает с нами ни в какой контакт. Но в жизни, оказывается, очень многие нарушают выдвинутый принцип, что приводит подчас к печальным результатам.
Существует знаменитая теорема У.Томаса: «Если ситуация определяется как реальная, она реальна по своим последствиям».
Рассказывая о тюрьмах России, Чехов привел один случай: писатель разговорился с убийцей, который зарезал своего сотрапезника в ресторане. «За что?» – «Да он так противно чавкал, что я не выдержал». Спору нет, реакция на невнимательность погибшего к другим была чрезмерной, даже патологичной. Но ведь имело место исключение из своего поля ответственности присутствующего рядом человека. Как будто «чавкающий» сидел за столом один. Речь в данном случае идет не о праве человека защищать свои интересы, даже если это противоречит интересам другого, а о простодушном убеждении, что этого «другого» не существует.
Анекдотический пример таков. Шотландец, вернувшись из Лондона, жалуется землякам на манеры англичан: «Представляете: в три часа ночи ко мне в гостиничный номер вламывается англичанин и начинает громко браниться!» – «А ты?» – «А что я? Продолжал как ни в чем не бывало играть на волынке».
Грустный пример: в коридорах университета можно встретить студента в черных очках, со жвачкой во рту, с наушниками в ушах и открытой бутылкой пепси-колы. Он «запечатал» все свои «коммуникационные входы», открыто демонстрируя, что не принадлежит к университетскому сообществу. Не легче бывает и пассажиру, когда рядом с ним усядется любитель современной музыки, который сам-то в наушниках слушает мелодию, а его сосед должен ехать под ритмичное уханье (слышнее всего низкие тона).
А этикет ориентирует именно на социальную зоркость. Издревле при встрече люди пожимали руки, показывая открытую (без оружия) ладонь. Рыцари, сближаясь, поднимали забрало в знак мирных намерений, что перешло в ритуал отдания воинской чести приложением кисти руки к виску. Даже система местоимений служит источником вежливости «я – ты (вы)» – это выражение того, что говорящий с собеседником в контакте. А «он» – тот, кто вне контакта. И неприлично в беседе указать на присутствующего здесь же человека, именуя его «он» (за редкими случаями обыгрывания ситуации). Американцы считают невежливостью, если оказавшийся рядом с тобой человек за стойкой бара или в кафе не перекинется тобой несколькими словами: «Прекрасная погода, сэр!» В русской традиции вставая из-за стола следует пожелать даже незнакомому человеку, продолжающему трапезу за твоим столом, приятного аппетита. В старинном воинском уставе французов было такое правило: «При встрече разных по званию первым отдает честь младший, а при встрече равных – более вежливый».
Принцип эмпатии (сопереживания)
Внимательность к другому располагает к следующему шагу: другой человек имеет право на наш эмоциональный отклик.
Чем был силен герой великого романа Достоевского «Идиот» князь Мышкин? Он обладал необычайным талантом сопереживания. И любой собеседник князя чувствовал в нем свое второе Я. Эмоциональная открытость – большое дело. Лев Толстой даже людей делил по принципу эмпатии: хороший живет своими мыслями и чужими чувствами, а плохой – своими чувствами и чужими мыслями. Первый – это самостоятельная личность, настраивающаяся на переживания других. Второй – вздорный глупец. Сочувствие не равно льстивому подлаживанию, ибо бескорыстно. Льстец же предаст в первый же удобный момент (как говорили древние персы, стоящий на цыпочках долго не простоит). Эмпатия же, как глубинная настроенность чувств на другого, открыта и искренна. Одна из максим Ларошфуко гласит: «Прелесть разговору придает не ум, а искренность».
Неспособность же к сочувствию может сделать из человека хама, даже если он пользуется деликатными формулировками. Вот как Гоголь описывает одного из героев «Повести о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем»:
«А какой богомольный человек Иван Иванович!.. Когда же окончится служба, Иван Иванович никак не утерпит, чтоб не обойти нищих. Он бы, может быть, и не хотел заняться таким скучным делом, если бы не побуждала его к тому природная доброта.
– Здровово, небого (бедная)! – обычно говорил он, отыскавши самую искалеченную бабу, в изодранном, сшитом из заплат платье. – Откуда ты, бедная?
– Я, панночку, из хутора пришла: третий день, как не пила, не ела, выгнали меня собственные дети.
– Бедная головушка, чего же ты пришла сюда?
– А так, панночку, милостыню просить, не даст ли кто-нибудь хоть на хлеб.
– Гм! Что же, тебе разве хочется хлеба? – обыкновенно спрашивал Иван Иванович.
– Как не хотеть! Голодна как собака.
– Гм! – отвечал обыкновенно Иван Иванович. – Тебе, может быть и мяса хочется?
– Да все, что милость ваша даст, всем буду довольна.
– Гм! Разве мясо лучше хлеба?
– Где уж голодному разбирать. Все, что пожалуете, все хорошо.
При этом старуха протягивала руку.
– Ну, ступай же с богом, – говорил Иван Иванович,
– Чего же ты стоишь? ведь я тебя не бью! – и обратившись с такими расспросами к другому, к третьему, наконец возвращался домой».
Принцип рефлексии
Надо уметь понять другого, встать на его позицию, осмыслить его исходные идеи и логику рассуждения. Тогда сочувствие становится умным. Это наиболее мощный познавательный принцип, который в этикете соединяет интеллект и нравственность. Издревле в разных формулировках выражалась идея взаимообратимости мысли и действия: будешь судим тем же судом («Евангелие»); веди себя по отношению другому так, как ты хотел бы, чтобы другой вел себя по отношению к тебе, если бы тот был на твоем месте (Кант). В данном принципе «мое» соединяется с «твоим» в «наше», создается поиск взаимного интереса. Почти все правила поведения за столом и ведения беседы зиждутся на рефлексии. Не превращай гарнир с подливкой в красно-желтое месиво, ибо для еды это блюдо твое, а для обозрения на столе – наше (кулинарное искусство не ограничивается вкусовыми ощущениями, а является и искусством зрительного любования). «Не дуй в ушное» (в уху), – настаивало «Юности честное зерцало» (кодекс петровского времени), – так как забрызгаешь соседа. Не говори громко за столом, потому что заглушаешь другого, отвлекаешь внимание тех, кто не склонен тебя слушать. Остриги ногти, чтобы не были «яко бархатом обшиты», чтобы не вызывали у приехавших на ассамблею брезгливость. Но взаимообратимость рефлексии не означает уравнивания всего со всем, а ориентирует на справедливое взаимодействие – в том числе и «по вертикали». Начальник имеет право на аванс доверия со стороны подчиненного, так как обладает большей информацией о происходящем и большей ответственностью за результат. Старший по возрасту обоснованно ожидает почтительности от младшего, потому что имеет больше опыта и (к тому же) вложил больше сил для того, чтобы у идущего за ним поколения были созданы условия для самореализации. Преподаватель дал студенту больше, чем получил от него. Поэтому неприлично, когда учащийся перестает здороваться с учителем только потому, что экзамен уже сдан и общих дел у них не будет. И не нужно студентам спешить выйти толпой из аудитории или здания, заставив преподавателя ждать у входа. И материться, собравшись в коридоре в стайку, не значит проявлять силу и смелость, потому что принцип «не хочешь – не слушай» откровенно агрессивен и ослепляет грубияна. В ответ он может получить разъяснение: свобода махания твоего кулака ограничивается кончиком моего носа. И если ты своими буйными словами врываешься в мое слуховое пространство, то получишь возможность осознать последствия того, что тебя услышали (вот она, невольная рефлексия, вызванная у ругателя отпором ему).
Принцип терпимости
Люди чаще ошибаются, чем делают злонамеренные поступки. И терпимость опирается на надежду, что человек сам захочет исправить нанесенный ущерб или изменить к лучшему свое поведение.
В «Евангелии» Христос учил, что, если тебя ударят по правой щеке, подставь левую. Вспыльчивые люди воспринимают эти слова как призыв к поощрению агрессора, к вседозволенности. Но разумнее в них понять другое. При возникновении конфликта есть два пути: либо его обострять, либо смягчать и направлять к достижению наилучшего разрешения. Если мы будем взаимно толкать друг друга плечом все сильнее (положительная обратная связь), то пожар ссоры будет разгораться. Если же я на сильный выпад отвечу не столь резкой, но защитной реакцией, то и зачинщик разлада получает шанс умерить свой пыл, что приведет к затуханию враждебности (механизм отрицательной обратной связи). Даже если другой неправ, отпор ему может достичь силы несправедливого воздаяния (это «лекарство хуже болезни»). Чехов говорил, что невежлив не тот, кто пролил соус на скатерть, а тот, кто это заметил. Едва ли писатель стремился поощрять загрязнение стола. Всегда, когда есть надежда, что переживание виновником своей оплошности изменит его поведение, лучше дать ему возможность сделать это без потери лица. Существует и много мягких методов помочь другому осознать свою ошибку: поговорить о ней потом, в спокойной обстановке, не впадая в долгие разглагольствования; похвалить при нем кого-то, кто в похожей ситуации вел себя правильнее, не допуская прямых сравнений с действиями собеседника.
Но, пожалуй, одним из самых действенных способов проявить конструктивную терпимость является похвала. Нужно подождать, когда в новой похожей ситуации ваш партнер будет действовать правильно, и похвалить его. Как говорил Конфуций, лучше зажечь маленькую свечу, чем клясть темноту.
Грубым и бесцеремонным людям кажется, что терпимые в общении либо трусы, либо слабые души. Но ведь всегда есть и косвенные, мягкие, но при этом пагубные для агрессора формы обороны. Мы хорошо осознаем, когда у нас что-то отняли. Но значительно труднее понять косвенный ущерб: нас не пригласили, нам не сделали заманчивого предложения, нам не предложили помощи в беде… Короче, за неправильные действия мы платим тем, что создаем вокруг себя зону отчуждения – и при этом без всяких резких реакций со стороны окружающих. Мудрость гласит: ошибается тот, кто думает прожить без других; но еще больше ошибается тот, кто думает, что другие без него не проживут.
Совершая даже самые некрасивые поступки, человек склонен оправдывать себя. И прямое несогласие с ним с использованием любых средств сопротивления осмысленно тогда, когда существует серьезная социальная опасность от агрессора. В остальных случаях оказать на невежливого влияние возможно, если разделить поступок и личность. Терпимость означает, что мы признаем ценность личности того, кто ошибся, и надеемся, что ошибка будет исправлена. При этом не надо лгать. Неприлично сказать жене по поводу пересоленного супа, что она не умеет варить, особенно гневно-поучающим тоном. Но вполне допустимо на ее прямой вопрос о качествах блюда ответить, что оно солоновато.
В официальной жизни мы более вежливы, потому что существует узкая зона межролевого общения: продавец-покупатель, начальник-подчиненный, гражданин-милиционер …. И нарушение приличий может вызвать немедленный отпор. А вот в кругу близких людей невежливость почему-то воспринимается как искренность и открытость. Пушкин удивлялся тому, что с чужими мы внимательнее и деликатнее, хотя беречь, ценить нужно прежде всего тех, кто входит в тесный семейный и дружеский круг. Например, поэт отказывался слушать что угодно плохое о своем собрате по перу Евгении Баратынском.
Близкие люди наиболее уязвимы для нашей критики, так как открыты для нее значительно больше, чем другие. Поэтому вежливость и терпимость – это проявление осторожности и заботливости. Как говорят, друг – это тот, кто с тобой, когда ты прав и не совсем прав.
Особенно важна терпимость, когда происходит спор-выявление несовпадений во мнениях. Не случайно самые древние виды дискуссии несут на себе традиции вежливости: юридическая и университетская. Как любил говорить Юрий Михайлович Лотман, научная полемика – это форма уважения к оппоненту. Ведь возможность ошибиться дана не только моему собеседнику, но и мне. А раз так, то нужно быть особенно корректным и заинтересованным не в победе, а в достижении истины.
Поучительным примером дружеской полемики является письмо Пушкина Чаадаеву. В 1836 г. Чаадаев напечатал в журнале «Телескоп» «Философическое письмо», в котором выразил пессимистический взгляд на историю России. Пушкин не разделял такой оценки прошлого и настоящего своего отечества и считал, что Чаадаев поступил неосторожно (его, действительно, потом объявили умалишенным). Но насколько бережно и расположенно к адресату писал поэт, читавший текст «Письма» по-французски еще до публикации:
«Благодарю за брошюру, которую Вы мне прислали. Я с удовольствием перечел ее, хотя и очень удивлялся, что она переведена и напечатана. Я доволен переводом: в нем сохранена энергия и непринужденность подлинника. Что касается мыслей, то Вы знаете, что я далеко не во всем согласен с Вами… Я далеко не восторгаюсь всем, что вижу вокруг себя; как литератора – меня раздражают, как человек с предрассудками – я оскорблен, – но клянусь честью, что ни за что на свете не хотел бы переменить отечество, или иметь другую историю, кроме истории наших предков, такой, какой нам Бог ее дал.
…Поспорив с Вами, я должен Вам сказать, что многое в Вашем послании глубоко верно. Действительно, нужно сознаться, что наша общественная жизнь – грустная вещь. Что это отсутствие общественного мнения, что равнодушие ко всему, что является долгом, справедливостью и истиной, это циничное презрение к человеческой мысли и достоинству – поистине могут привести в отчаяние. Вы хорошо сделали, что сказали это громко. Но боюсь, как бы Ваши исторические воззрения Вам не повредили… Наконец, мне досадно, что я не был подле Вас, когда Вы передали Вашу рукопись журналистам».
Пушкин не только выразил дружеские чувства одному из своих учителей и впоследствии – собрату по духу, не только похвалил все, что привлекает в «Философическом письме», не только поддержал своего мысленного собеседника в том, что является стремлением возвеличить долг, справедливость, истину и достоинство. Но поэт даже упрекнул себя, что не удержал своего друга от опрометчивого поступка.
Последуем за мудрым советом Сервантеса: «По части вежливости лучше пересолить, чем недосолить».
Принцип сверхкомпенсации
Если ты обидел другого на копейку, то возмести ему рублем. Этот принцип является одним из самых сильных методов диагностики того, насколько человек владеет этикетом.
Неразвитая личность способна понять, что нанесла ущерб другому, даже может осознать, что надо загладить вину. Но беда в том, что меру заглаживания назначает сама себе. Я толкнул плечом прохожего, буркнул «Извините!» – и пошел дальше. Не велика беда, да и не велика птица, чтобы еще и расшаркиваться. Поэтому грубый человек и считает окружающих капризными.
А компенсация должна быть такой, какой ее сочтет достаточной обиженный. И есть только один способ исчерпать конфликт: «возмещать» жертве моей неосторожности, «поднимая цену» так, чтобы мне сказали: «Хватит, спасибо!»
Однажды чемпион мира по шахматам Капабланка запоздал на очередной тур состязания. И причем не по своей вине (на дороге образовалась транспортная пробка). А играть нужно было с экс-чемпионом Ласкером, с которым у Капабланки были натянутые отношения (в конце концов один у другого вырвал шахматную корону). Опоздание на игру неприлично, потому что пришедший вовремя партнер находится в несправедливо вызванном нервном напряжении. Вместо мыслей о комбинациях и планах ожидающий озабочен тем, состоится партия или нет. И вот изящный, похожий на кинозвезду, знойный красавец, дипломат Капабланка приближается к насупившемуся профессору, доктору математики и философии Ласкеру и начинает рассыпаться в столь обильных извинениях и комплиментах собеседнику, что тот, улыбнувшись, дружески указывает говорящему на шахматную доску: пора начинать игру!
Принцип сверхкомпенсации является очень большим воспитателем. Зная, что за копеечный грех будешь расплачиваться подарочным рублем, ты себя начнешь весьма сильно дисциплинировать. Мудрость этикета в том и заключается, что хорошие манеры организуют наше поведение в наилучшую для всех сторону. Этикет приучает различать справедливое и выгодное и отучает чужие грехи мерить рублями, а свои копейками. Но упрек Христа до сих пор, увы, остается в силе для многих: мы в чужом глазу «сучец» видим, а в своем – бревна не замечаем. 
М.В.Иванов
(Окончание в следующем номере)
|
