|
|
|
№ 12-13 (3701-3702), 2 июня 2005 года
|
 |
|
|
|
|
Е.М.Примаков:
«Университет —
это средоточие мыслящих,
интеллигентных,
творческих людей»
В Петровском зале собрались ученые университета, преподаватели, студенты, чтобы в торжественной обстановке вручить мантию и диплом почетного доктора СПбГУ Евгению Максимовичу Примакову.
|
 |
Е.М.Примаков — почетный доктор СПбГУ. |
|
Открывая церемонию, ректор университета Л.А.Вербицкая подчеркнула, что в Петровском зале проходят самые торжественные и значительные события в жизни университета, и именно здесь университет отмечает большой вклад Евгения Максимовича Примакова не только в востоковедческую науку, но и в политическую жизнь России и мира. «Евгений Максимович в течение долгих лет занимал и, надеюсь, будет занимать самые ответственные посты в политической и экономической сфере нашего государства, — сказала Людмила Алексеевна. – Мы вспоминаем годы, когда университет доказывал, что ведет свое летоисчисление от Петровского указа 1724 года. И в этом нас поддержал Евгений Максимович, который в то время был руководителем правительства нашей страны. В день 275-летия он приехал к нам, чтобы быть вместе в этот знаменательный праздник. Мы продолжаем сотрудничество: недавно в Торгово-промышленной палате состоялся концерт Молодежного камерного оркестра нашего университета. Евгений Максимович активно поддерживает университет в рамках программы развития ООН. Мы надеемся, что наши рабочие и творческие связи будут укрепляться и в дальнейшем».
Декан восточного факультета академик РАН И.М.Стеблин-Каменский рассказал присутствующим о том, чем руководствовался Ученый совет восточного факультета, выдвигая Е.М.Примакова на звание почетного доктора СПбГУ:
— Вы, Евгений Максимович, известны и как выдающийся государственный, общественный и международный деятель, видный политик и экономист, опытнейший дипломат, глава и директор ответственных учреждений и ведомств нашей страны, организатор науки, автор книг и статей (переведенных на разные языки), журналист, литератор и поэт, лауреат многих премий и наград, но выдвинули мы вас не только за это. Было и есть в вашей деятельности ещё одно приложение, менее известное широкой публике, но высоко ценимое нами, профессиональными востоковедами.
Ваш приход на пост директора академического Института востоковедения в 70-е годы ознаменовал новый этап в развитии нашей науки. Ориентировавшееся в прошлом на традиционные, классические направления, востоковедение было обращено вами в сторону современности, причём совсем не в ущерб отечественным традициям и традиционной тематике. Вы подняли престиж нашей науки, привнесли в неё новые методы и привели новых людей. В то же время вернули в неё незаслуженно изгнанных и дали всем возможность работать. Вы всегда ставили задачи подлинной науки выше политики и сиюминутной конъюнктуры.
Самым большим вашим достижением в этом плане явилось возрождение научного исламоведения в России. Когда стало ясно, что Советский Союз в прошлом веке, вслед за Британской империей в позапрошлом (о чём предупреждали наши афганисты), терпит в Афганистане поражение, а в результате сопротивления формируются и крепнут враждебные, воинствующие течения в исламе (как это происходило и на Кавказе во времена Шамиля), именно вы настояли, чтобы заправлявшие в те времена наукой партийные инстанции разрешили вместо вульгарно-атеистического подхода к религии проводить её научное изучение. Вы инициировали и возглавили издание целой серии справочников, пособий и энциклопедий по исламу, сочетая практические задачи с учёным делом, вы, по существу, вернули нашему исламоведению, а тем самым и востоковедению в целом, его высокую репутацию фундаментальной науки. Потом возродились научные исследования буддизма и прочих «восточных» религий.
Талант приобретать практические навыки, сочетать их с научными целями и государственными интересами, свойственный вам ещё с тех давних пор, когда вы работали на Востоке, привёл к тому, что прекрасное знание быта, языков и культуры народа (и понимание ценности этих знаний) совмещается у вас с личным знакомством с представителями высшей элиты этих стран, – а это особый дар, которому не учат нигде. Вся ваша жизнь и служение – ещё одно яркое доказательство того, что востоковедение давало и даёт замечательные примеры блестящих достижений на всех поприщах, востребованных обществом, – в разведке и дипломатии, практической, преподавательской и научной деятельности, на государственных постах и в международном масштабе.
Как директор вы сумели оживить жизнь Института востоковедения (Азиатского музея), часто приезжали в Ленинградский (Петербургский) филиал и всячески крепили связи между петербургскими и московскими коллегами-востоковедами во всех областях, особенно в исламоведении.
Немаловажная деталь – именно благодаря вашим усилиям были тогда установлены (и довольно существенные – до 20 %) денежные надбавки за знания восточных языков для сотрудников Академии наук. Помню, как сотрудники Института приходили к нам на Восточный факультет сдавать экзамены по арабскому, персидскому, китайскому языкам, и, что греха таить, ко мне даже из Москвы приезжали сдавать экзамен по древнеперсидскому языку (ведь в инструкциях не было оговорено, по живому или мёртвому языку надо сдать экзамен, хотя в программе по языкам упоминалась, например, зубная щётка; если Ахемениды и употребляли, может быть, хоть зубочистку, но в клинописи это слово пока не обнаружено).
Разрешите мне от имени Восточного факультета, который в этом году празднует своё 150-летие, пригласить вас на наш юбилей (10 октября), а также пожелать вам, Евгений Максимович, крепкого здоровья, новых замечательных свершений на всех ваших поприщах и полного благополучия.
Благодарю за внимание.
Под звуки струнного квартета Евгению Максимовичу надели почетную мантию и вручили диплом почетного доктора СПбГУ. По традиции, новый почетный доктор университета выступил с лекцией, адресованной университетской аудитории.
Уважаемая Людмила Алексеевна!
Уважаемый Иван Михайлович!
Уважаемые члены Учёного совета!
Дорогие коллеги!
Мне выпала большая честь стать почётным доктором прославленного, внесшего огромный вклад в развитие российского образования, науки и культуры Санкт-Петербургского университета. Сегодняшний день для меня незабываем. Это – одна из самых ярких страниц в моей жизни. Хотел бы сердечно поблагодарить тех, кто предложил мою кандидатуру, поддержал её и проголосовал за присвоение мне такого высокого звания.
В те 15 минут, которые мне отведены для выступления, хотел бы остановиться на некоторых проблемах современных международных отношений.
На грани двух веков – XX и XXI – на мировой арене обострилось противоречие между двумя тенденциями. Одна из них ведёт к созданию системы многополярного мироустройства. Другая – к мировой системе, в центре которой будет находиться самая мощная ныне в экономическом, военном отношении и по своему политическому влиянию страна – США, претендующая на определение «правил игры» для остальных участников мирового сообщества.
Движение в сторону многополярного мира носит объективный характер. Во-первых, действует закон неравномерности экономического развития различных мировых регионов и лидирующих в них государств, то есть тех, которые образуют мировые центры многополярного мироустройства. США сохраняют преимущественные позиции в мировом ВВП – 21,3 % в 2004 году. Однако при этом доля Европейского Союза в мировом ВВП сопоставима с американской – около 20%. И это в то время, когда развитие интеграционных процессов в Европейском Союзе уже не оставляет никаких сомнений в том, что на базе ЕС происходит создание единого центра. Характерно и то, что в 2004 году Китай по своему вкладу в прирост мировой экономики – 24,4% обогнал США – 18,6% от всего прироста.
Конечно, Соединённые Штаты ещё в течение длительного времени будут занимать доминирующие позиции в мировой экономике, определяемые их местом в развитии наукоёмкого производства. Но даже здесь существуют серьёзные подвижки в расстановке сил: с долей США на мировом рынке наукоёмких товаров и услуг – 39% сопоставим удельный вес Японии – 30%, Германии – около 20%.
Во-вторых, переход к многополярной системе происходит после того, как с окончанием «холодной войны» перестало существовать двухполярное мироустройство. В таких условиях весьма мала вероятность столкновения на глобальном уровне, что предопределило отсутствие жесткой привязанности государств, составляющих ядро ЕС, а также Японии к Соединённым Штатам, которые в прошлом обеспечивали их безопасность. За такую вынужденную во время «холодной войны» жесткую привязанность приходилось подчас платить отказом от самостоятельной политики.
В-третьих, в качестве центров, образующих отдельные полюса мировой системы, развивались и продолжают развиваться Российская Федерация, Китайская Народная Республика, Индия. Нет никаких оснований считать, что этот процесс может оказаться прерванным. При этом число полюсов в многополярном мироустройстве не является постоянным. В этом плане многополярная модель мироустройства отличается от однополярной своей внутренней динамикой.
Некоторые рассматривают многополярную систему как возращение по спирали к мироустройству, существовавшему до Второй мировой войны – тогда, дескать, всё закончилось созданием враждующих между собой союзов. Между тем в настоящее время многополярный мир создаётся в совершенно иных условиях – развития процессов глобализации, экономической взаимозависимости стран, уже вписанных в общую мировую экономику отхода от конфронтации на глобальном уровне. Всё это противодействует не только созданию коалиционных военно-политических союзов между различными мировыми полюсами, но и «укрупнению» складывающегося многополярного мироустройства, сведению системы опять к нескольким соперничающим центрам.
Сложность становления нового мироустройства после окончания «холодной войны» усугубляется тем, что объективным процессам, ведущим к многополярному миру, противодействует курс США, которые делают акцент на «унилатерализме», то есть на односторонних решениях и действиях. В чистом виде американская доктрина «унилатерализма» была применена в Ираке. Вместе с тем на иракском поле впервые проявилась несостоятельность этой доктрины. Прежде всего, односторонние действия «по обеспечению безопасности», противопоставленные Соединенными Штатами многосторонним мерам, оказались неадекватными той реальности, которая существовала в Ираке. Официальные американские представители были вынуждены признать уже после проведённой военной операции, что Ирак не обладал ядерным оружием и не имел связей с международной террористической организацией «Аль-Каида». Это показало не только несостоятельность, но и контрпродуктивность той ситуации, когда решения по проблемам международной безопасности принимаются единолично, а не на коллективной основе.
Несовместимым с действительностью оказался и другой довод – о том, что США предприняли свою операцию «в целях распространения демократии в Ираке». Итогом «экспорта демократии» в Ирак стали хаос, террористическая активность и реальная угроза установления в этой стране исламского режима. Этот результат ещё контрастнее выглядит на фоне того, что преобладающее большинство арабских стран не только не управляется по шариату, но ведут борьбу с теми экстремистскими силами, которые хотят навязать им исламскую государственную модель.
Ещё одним итогом американской операции стала угроза территориальной целостности Ирака. До сих пор не ясно будущее шиитского большинства, которое требует для себя привилегированной роли в управлении страной. Федеративное устройство с выделением шиитов в отдельный регион на юге страны (если вообще это возможно в условиях шиитско-суннитской чересполосицы на всей территории Ирака) представляется нереальным и к тому же опасным, так как будет подпитывать центробежные силы по всей стране. Остается нерешенной проблема суннитов, составляющих 40 процентов населения Ирака. Они действительно верховодили при режиме Саддама Хусейна, и это подвергается критике. Но разве справедливее будет выглядеть картина при игнорировании интересов теперь уже суннитской части населения Ирака?
Далека от решения проблема курдов. Навряд ли арабская часть населения Ирака согласится с распространенными на севере страны настроениями в пользу создания независимого курдского государства или с передачей в курдскую автономию Киркука с его богатейшими нефтяными запасами. А ведь это требование курдов можно считать условием их согласия на автономию в иракском государстве.
В определённой степени «экспорт демократии», являющийся одной из характерных черт тенденции к однополярному мироустройству, это пережиток «холодной войны». Тогда обе сверхдержавы стремились навязать другим странам свои идеи, мотивируя это необходимостью расширения своего влияния в контексте борьбы двух систем. Так, например, поступил и Советский Союз, пытавшийся вопреки религиозной и социальной обстановке в Афганистане создать там с помощью силы подконтрольный режим через исторически неподготовленные революционные реформы. Убедившись в том, что эта задача невыполнима, СССР вывел свои войска из Афганистана.
Нынешняя американская концепция экспорта демократии имеет определённую общность с концепцией экспорта революции. И та, и другая игнорируют ситуацию в стране – объекте такого экспорта.
Развитие демократии является, безусловно, важнейшей задачей, стоящей перед всем человечеством. Но на страновом уровне к её решению ведут внутренние процессы, а не навязываемые извне модели, как правило, не учитывающие ни историю, ни религию, ни быт, ни культурно-цивилизационные особенности того или иного народа.
При столкновениях двух противоположных тенденций складывающегося миропорядка, казалось бы, должен накапливаться, нарастать антиамериканизм в политике России. Но несмотря на принципиальное несогласие с рядом внешнеполитических акций США, этого не происходит. Объяснений этому несколько.
Первое. Есть основания считать, что Соединённые Штаты начинают извлекать уроки из своих неудач в Ираке. Это выразилось, прежде всего, в том, что США вопреки своим первоначальным заявлениям о неприемлемости в любой форме вмешательства ООН в разрешение иракского кризиса, начали призывать ООН принять ряд резолюций по Ираку и направить туда своих представителей с целью помочь нормализовать обстановку. В широком плане, как представляется, можно говорить о том, что «иракский опыт» будет предостерегать США от осуществления аналогичных сухопутных вооружённых действий против других государств, зачисленных ими в список «оси зла» – КНДР, Ирана, Сирии. Усиление антиамериканизма в политике России и целого ряда других стран могло бы не только не способствовать эволюции американской позиции, но практически прервать отступление США от доктрины унилатерализма, что резко ухудшило бы состояние дел в мире.
Второе. В нынешних условиях растёт понимание того, что без Соединённых Штатов трудно, если вообще возможно, противодействовать таким международным угрозам и вызовам, как международный терроризм и распространение оружия массового уничтожения.
Третье. Без участия Соединённых Штатов практически не могут быть ликвидированы международные конфликты, и в первую очередь ближневосточный, который стал своеобразным инкубатором терроризма. В контактах с другими участниками мирного процесса на Ближнем Востоке Соединённые Штаты, особенно в последнее время, начали разворачиваться в сторону урегулирования на компромиссной основе. США приняли участие в разработке «дорожной карты», которая намечает основные вехи урегулирования и его принципы. Положительную роль играет зафиксированное согласие Соединённых Штатов с созданием палестинского государства наряду с Израилем, которому должно быть обеспечено безопасное существование.
Одним из наиболее значимых факторов, способствующих стабилизации в различных регионах мира, являются стратегические партнёрские отношения между Россией и Китаем. Эти отношения прошли своеобразную проверку на прочность после принятия Китайской Народной Республикой закона о сохранении территориальной целостности страны. Президент Российской Федерации Владимир Путин в присутствии руководителей Франции, Германии и Испании заявил о своей однозначной поддержке этого закона. Естественно, при этом делается акцент на необходимость использования политических средств для обеспечения территориального единства Китая.
Период трансформации миропорядка в многополярную систему – нелёгкое время для мирового сообщества. Движение к новой модели мироустройства происходит не по прямой, а зигзагообразно, с отступлениями. Но объективные тенденции, в конце концов, возьмут верх над негативными последствиями политики тех, кто руководствуется принципом американоцентризма.
По окончании церемонии редакции журнала «Санкт-Петербургский университет» удалось задать несколько вопросов Евгению Максимовичу Примакову.
— Как вы считаете, какую роль играет Санкт-Петербургский университет в стабилизационном развитии нашей страны?
— Питер отличается от всех других городов России интеллектуальным уровнем его жителей. А ваш университет – это средоточие мыслящих, интеллигентных, творческих людей. В этом и роль университета – воздействовать на общий уровень науки, культуры, образования не только в Санкт-Петербурге, но и во всей нашей стране. Университет может выполнить эту роль потому, что его традиции, его профессорский состав, научные школы, богатая культурная жизнь сегодня служат примером для подражания многим интеллектуалам нашей страны. Что еще важно отметить, это интеллектуальную сплоченность университета. Не надо понимать это так, что я против плюрализма, но пусть это укладывается в рамки университетских правил и традиций. Мне кажется, именно в этом заключается университетский дух.
— Евгений Максимович, вы сказали, что университет – это собрание интеллигентных людей. А что вы понимаете под словом «интеллигентный»?
— Ну, во всяком случае, не формальное образование. Дело ведь не в количестве полученных знаний, а в том, как эти знания развивают человека. Если рабочий не только занимается своей профессией, но осваивает культурный пласт жизни: читает, ходит в театры, спорит с коллегами о том, что увидел, то вот он и есть классический интеллигент. Но мне все-таки кажется, что таких людей большинство именно в Санкт-Петербургском университете.
— Вы востоковед, поэтому, пользуясь возможностью, хочется спросить вас о событиях в Узбекистане. Как вы полагаете, они – звено цветных революцией по периметру нашей страны?
— Сегодня еще слишком мало информации, чтобы сделать какие-то выводы. (Беседа проходила 13 мая. – Прим.ред.) Но совершенно очевидно, что дестабилизация в бывших советских республиках Азии вызывает глубокие опасения, связанные с оживлением деятельности исламистских организаций. Мы заинтересованы в стабилизации. Думаю, что президент Каримов достаточно жесткий человек, он сумеет справиться с ситуацией. 
|
