|
|
|
№ 6-7 (3695-96), 11 апреля 2005 года
|
 |
|
|
|
|
Весна!
Начало весны можно отсчитывать по-разному. По календарю, григорианскому или юлианскому, кому как нравится. По субъективному ощущению или объективно, по среднесуточной температуре. Строго по науке (в данном случае астрономии): от даты весеннего равноденствия. Мы склоняемся к последнему варианту. Не потому, что нам не свойственны чувства типа «весной пахнет», или потому что мы не скинем зимнее пальто в солнечный и теплый день, наступивший необычно рано, а потому, что нужен же какой-никакой порядок. Иначе все поплывет, раскиснет почва, исчезнет стабильность и многолетняя привычка. Да и должность обязывает. В нашем кармане лежит удостоверение сотрудника старейшего и славнейшего университета.
Январь простоял с температурой плюс пять, потом грянули суровые мартовские морозы. Случилось неожиданное, непредсказуемое и стремительное падение политических режимов в ближайших странах. Самое последнее, в стране Киргизии, произошло тотчас после убедительной победы правительства на выборах, когда даже сторонние наблюдатели не смогли ничего плохого сказать про выборы, и Аскар Акаев удовлетворенно отметил, что нашел противоядие против бархатных и цветных революций.
Мы были свидетелями цунами такой невиданной силы, что становится непонятно, как же человечество расселялось и так долго жило по океаническим кокосовым островам, неужели таких волн раньше никогда не было в истории? Движение Земли по орбите, вот, пожалуй, и все, что осталось незыблемым в нашем мире. Да еще движение планет по небосклону. Солнце по-прежнему встает на востоке, из-за Ладоги, и садится в Финский залив.
А в остальном происходят кошмары, бред потусторонний. Вечного путешественника и мореплавателя, героя-одиночку Федора Конюхова настигает ураган в Индийском океане, у берегов Полинезии (!). вьюга бушует в Новой Англии на северо-западе (!) США. В Чили во время ноябрьского саммита наступает май. Так и сообщает бодрый корреспондент ТВ: у нас тут начало мая.
Может быть, радио- и тележурналисты шутят так, а мы, ретрограды, к такого рода юмору еще не привыкли? Но шутка хороша время от времени, первого апреля, скажем. А мы подобные перлы можем услышать каждый день, если высидим у экрана часок-другой. Или там резкая нехватка кадров наблюдается? То есть знатоки разбрелись по телевизионным играм или занялись делом, на студиях остались двоечники и троечники, которым так привольно тусоваться в своей компании, так комфортно жить, что на ботву вроде нас, они и внимания не обращают. Не они для нас, а мы, потребители рекламы, для них. Поди скажи им правду, намекни, что так нехорошо работать, непристойно. Ответ заранее известен: если ты такой умный, почему не богатый?
Есть у нас еще одна версия телевизионного провала интеллекта. Версия немного неправдоподобная и отчасти даже безумная – это ими специально все просчитано и выстроено. Чтобы закружилась у нас голова, ушло чувство реальности, и стали бы мы послушными и растерянными. И побрели по магазинам за жевательной резинкой «Орбит». Когда жуешь – меньше думаешь.
Одна наша американская знакомая, из тех, что искренне хотят разобраться в наших делах, спросила как-то: что, дескать, надо делать в Чечне, как вам там все обустроить. По старой преподавательской привычке (спрашивают – отвечаем) я и начал говорить, что, во-первых… Да и осекся. Понял, что не знаю, перестал понимать, что к чему. Информации не имею. Никто нам правду не говорит. Сунемся сами узнать – гонят взашей, не ваше, мол, дело, ладонями отстраняют наши камеры.
Древний китайский мудрец Лао Цзы сказал в своем трактате крылатую фразу: «Когда уходит братская любовь, приходят законы». Он не прибавил, что когда уходят или игнорируются законы, снова наступает братская любовь. А наши сограждане, те, что не в ладах с законами, уже так себя и называют: братки. Сегодня куда глаз ни кинешь, натыкаешься на эдакий доморощенный «Даодэцзин». В Интернет полезешь – он уже там, переложен русскими стихами. И мы живем по понятиям, а не по закону. Теплее от того не становится.
Журналисты в феврале уже присматривались к сурку в зоопарке. Как он ведет себя в соответствующий день. По-видимому, им не терпится завести новую традицию, чтобы совсем стало у нас, как в Пенсильвании. Но сурок спал как сурок, и есть надежда, что традиция повиснет в воздухе. Не та широта, не тот климат. Но в Новый год появляется больше Санта-Клаусов. И все больше молодежи вспоминают Святого Валентина в Валентинов день. Старые же праздники перестают быть праздничными, выдыхается время, что-то уходит, а нового не видать. И я снова полюбил День 8 марта, промозглый, сосулечный, ветренный, с продрогшими стародавними мимозами.
В Москву на День Победы не приедут наши бывшие братья из бывших братских республик, некогда младшие среди равных, а ныне равнодушные соседи. Не вечно же им в этот день стоять на Красной площади.
Катарские пленники не будут отбывать пожизненное наказание в гибельном пустынном климате, им предписано томиться на родине. Мы их не видели после перелета. Где они, что они – неизвестно. Где-то там, куда ворон и костей не заносил.
Перечислим проблемы, которые мы пытаемся решить в последнюю пятилетку, и не одну, правду сказать. Да мы с ними, можно сказать, жизнь живем, сжились. За последние годы мы за них взялись серьезно. Вот они: бедность, вернее, нищета миллионов; война в Чечне; уничтожение террористов вкупе с заложниками; рост преступности; остановившиеся реформы в разваливающейся армии; пенсии да и весь блок социальных вопросов; общественный транспорт: жилье и коммунальная реформа; бюрократия и коррупция; неправедный суд, отношения с Европой и остальным миром… Что-нибудь мы забыли, но и этого пока хватит. Когда будет решена хотя бы одна, хотя бы наполовину одна проблема, я снова стану веселым конформистом (в этом месте я заменяю скромное третье лицо на еще более скромное первое, ибо говорю лишь о себе), я полюблю власть, я скажу себе: всякая власть от Бога, от природы, от национального характера, от исторической судьбы и прочего. Придумаю, что сказать себе и как себя утешить.
Никогда нам не было так тяжело, как сегодня, когда накоплено столько золота, и стабилизационный фонд превысил внешний долг государства. Вот застой так уж застой!
Живя напротив набережной Лейтенанта Шмидта, я смотрю на парусные корабли, швартующиеся здесь на зиму, и мечтаю о каюте и должности Ивана Гончарова. Но это мечта утопическая, из разряда неосуществляющихся. Реальнее уехать в глухую деревню, слушать зимой вой волков и топить печку, весной глядеть, как растут сосульки под стрехою, а летом сидеть на завалинке или бродить по лесным тропинкам, как Пришвин или Бианки. И не думать о том, как проходят выборы, как горит недвижимость и строятся чудовищные сооружения из стекла и бетона, гибнут шахтеры, безумные прокуроры кричат в телевизоре, демонстрируют готовность растерзать несчастных лимоновцев, товарищей их и родственников их, появляются и исчезают байкал-финанс-группы, твои бывшие товарищи становятся кремлевскими функционерами, а государство борется с коррупцией, повышая уровень благосостояния чиновников.
Пожалуй, что и эта деревня – утопия. Другой страны у нас нет. Трудно уйти от мысли, что мы уже не живем, что страна наша не пережила исторических потрясений последнего столетия, раны оказались смертельными, и мы скончались. И то, что происходит сейчас, – не жизнь, а виртуальная реальность, экран с мечущимися тенями стреляющих и падающих человечков. Кто-то скоро нажмет кнопку – и настанет мрак. И будет только пыль на экране, на которой можно будет написать какое-нибудь слово… 
Александр Шумилов
|
