|
|
|
№ 30 (3689), 29 декабря 2004 года
|
 |
|
|
|
|
Популяризация
гуманитарной науки
в обществе: за и против
Когда говорят о популяризации науки – любой, будь то гуманитарной или технической, – то традиционно имеют в виду популяризацию как некий процесс просвещения академической наукой широких слоев населения. Знаменитая советская серия «Научно-популярная литература» – яркий тому пример. Эта серия была призвана рассказывать народу – в более или менее упрощенной форме – о научных достижениях, открытиях и была связана с естественным чувством любопытства. Однако история научно-популярной литературы – удел науковедения; мы будем говорить о популяризации другого рода – о рыночной популяризации.
Не секрет, что значительного финансового внимания со стороны государства, грантодателей и инвесторов при нынешнем состоянии науки могут ждать только те области знания, которые способны приносить реальный доход – прикладная физика, химия, математика. Гуманитарные науки в таких условиях оказываются на условиях самофинансирования при минимальном присутствии государства и грантодателей. Конечно, и среди гуманитарных дисциплин есть более или менее финансируемые. Скажем, психология, экономика, юриспруденция гораздо более успешны в этом плане, чем история, искусствоведение, философия или филология.
Дополнительных источников финансирования существует несколько: государство, грант, собственные средства ученого, помощь друзей. Первые два источника чаще всего привлекаются за счет модернизации самого предмета исследования, то есть изменения его в том направлении, которое дает возможность, например, издать за деньги издательства монографию.
Естественно, модернизированный предмет исследования должен быть востребован рынком – иначе издательству невыгодно издавать автора. Значит, исследователь должен делать свои произведения востребованными, а следовательно, популяризировать их. Популяризация имеет место потому, что автор вынужден менять сферу своих научных интересов в угоду потребителю, вынужден заниматься чем-то модным.
При этом манера подачи материала, стиль остаются научными – если бы они менялись, то это была бы популяризация первого рода, о которой мы говорили выше. Изменения касаются прежде всего предмета: автор может радикально сменить его, лишь бы быть востребованным и напечатанным. Например, искусствовед может начать заниматься современным искусством, столь модным нынче и щедро оплачиваемым.
Политологи, экономисты должны писать о современной экономической ситуации. Если же они описывают какую-то историческую реальность (наряду с историками), то она должна самой своей тематикой, сутью касаться современных проблем (например, сталинские репрессии).
Еще один вариант: использование модных теорий, подходов к изучению той или иной области знания. И автор вынужден подстраивать свои произведения под них, сам, возможно, не будучи их приверженцем.
Автор может через страницу употреблять никому не понятные термины, вроде «гражданское общество», «информационное общество» — но вводить исследование в иллюзорный современный контекст.
Кроме того, исследователь может уйти в область живого размышления на нескучные темы. Вот, например, названия докладов одной студенческой конференции: «Индивидуальное терминотворчество футбольных журналистов», «Имидж Витаса: из-под воды и с небес — на землю?», «Немецкие шванки как пример бюргерского черного PR» и т.д.
Большинство студенческих конференций также касаются нескучной современности: «Реальный и виртуальный мир нового тысячелетия», «Современное общество: запреты и вседозволенность». Впрочем, для молодежных конференций современность – единственный способ хоть как-то привлечь молодежь к участию.
Описанный нами процесс популяризации во многом касается именно молодежной науки. Молодым ученым интересно заниматься тем, что модно и что может принести деньги. Им легче перестроиться, нежели сложившимся ученым.
Плюсы и минусы подобной популяризации лежат на поверхности. С одной стороны, ученые самостоятельно находят источники финансирования; но с другой, наука часто подменятся псевдонаукой, так как модные теории, модные темы забудутся в скором времени, а вместе с ними и исследования, касавшиеся их. А фундаментальные и важные темы окажутся в забытьи, и ученые вернутся к ним только при более благоприятной финансовой ситуации.
К тому же часто эта модернизация заметна, выглядит конъюнктурной и мешает серьезно воспринимать исследование. Можно сказать, что подобное изменение науки является очередным подтверждением всем давно известного факта: в постсоветской России государственная цензура сменилась рыночной. Действительно, если раньше ритуальными были цитаты из классиков марксизма-ленинизма, то теперь нельзя обойтись без таких слов, как «гражданское общество», «информационное общество», «демократические ценности», «мировой терроризм», «постмодернизм», «дискурс» и проч. И не просто без этих слов – они должны быть в содержании. Рынок хочет издавать и финансировать то, что будет востребовано. Таковы реалии нашего дня.
Может возникнуть вопрос – как к этому относиться? Варианты ответов раскрывают различные жизненные позиции: бороться, мириться, радоваться. Выбор и дальнейшее поведение зависят от конкретного ученого. 
Андрей Малютин, студент
|
