|
№ 30 (3689), 29 декабря 2004 года
|
|
|
|
|
|
Зимняя усталость
Многочисленные народы, населяющие вечнозеленый пояс Земли, те, что живут в тропиках и субтропиках, на островах в теплом океане, — полинезийцы, бразильцы и прочие баловни природы — не знают этой ежегодной усталости. Наша природа за весенние и летние месяцы истощается: кратковременное тепло и обилие света, неведомое экваториальным жителям, вызывают бурную вегетацию, и все природные силы уходят в листья и травы, плоды и корни, усиленно поддерживая ускоренную летнюю жизнь аборигенов приполярных областей. Потом наступает время долгого сумрака, когда только неверный и мерцающий свет от экранов телевизора кое-как разгоняет усталую кровь. Да и то ненадолго. Все чаще тянется рука к самой главной и отрадной кнопке на ящике или на телевизионном пульте, к той, что выключает суррогат веселья, доносящийся из столиц, истинной и культурной, прекращает потоки непритязательного, но навязчивого юмора и сериалов, розовых и черных, отечественных и заокеанских.
«У природы нет плохой погоды» – поют свою веселую песенку люди, наблюдающие природу через стекло в автомобиле. Сотни тысяч бездомных детей и взрослых не поют, у них иные заботы. У них нет над головой навеса из пальмовых листьев, моря, где можно выкупаться, жаркого солнца, чтобы высохнуть. Правда, телевизора тоже, как правило, нет. Что, может быть, и хорошо. Они не слышат правильных и проникновенных слов об идущих реформах, о золотом запасе и стабилизационном фонде, о растущих ценах на нефть, о компенсациях и монетаризации льгот, от которой всем ветеранам, инвалидам и пенсионерам должно стать совсем хорошо.
Летом мне привелось жить на природе почти целый месяц. Цвели луга. Одни цветы отцветали, расцветали другие. Гудели шмели. Аисты по вечерам долго кружились над гнездом, из которого выглядывали два птенца. Еды для них хватало: кругом жили лягушки, для которых тоже настали неплохие времена. Мириады насекомых ползали и летали, жужжали и звенели в траве и воздухе. Их никто не травил дорогими нынче пестицидами и химическими удобрениями. Сельское хозяйство почти угасло. Травы вызревали, роняли в землю семена и часто целыми гектарами полегали, нескошенные. Земля – планета насекомых, вспоминались мне слова энтомолога Фабра из прочитанной в детстве книжки. А я читал в тот месяц Пушкина. Его столетие тому назад собирались сбросить с парохода современности. Футуристы поторопились, но ненамного. Иной раз, когда я говорю со школьниками, мне кажется, что все-таки его скоро сбросят. Он стал для них непонятнее гиероглифов, как замысловато выразился молодой Маяковский. Но то, что говорится поэтом в запальчивости литературных споров и о чем потом он может пожалеть, нередко становится пророчеством.
Наша деревня стояла, окруженная с трех сторон лесом. От шоссе к ней вела глухая лесная дорога. Казалось, крестьяне укрылись тут от монгольских воинов, да так и остались жить на столетия. На полпути к дому, у обочины, на поваленном полусгнившем дереве мы часто встречали змейку, гревшуюся на солнышке. Она, видно, жила где-то рядом, молодая беспечная гадючка. Она даже не уползала, когда мы проходили рядом, нужно было подойти совсем уж близко, чтобы она медленно и неохотно уходила с глаз подальше.
В доме стояли три телевизора, заботливо укрытые салфеточками. Ни один из них не работал, как не работало и радио. И газет я не покупал, липовый обозреватель и ненастоящий журналист, справедливо полагая, что экстренные новости мне сообщат деревенские жители, а других мне не надо. Смотреть закат над озером становилось моей привычкой. По ночам светила луна и гремели цикады. Ложилась обильная роса. Спал я крепко. Это сказалась усталость.
Усталость от слов, слов, слов. Усталость от непонимания, расползающихся швов реальности, прорех на уровне восприятия нашего быта, внутренней, так сказать, политики, простите за неуместное выражение. Я никак не могу согласовать высказывания о неприкосновенности Конституции и предполагаемую назначаемость глав субъектов федерации. Как быть с Верхней палатой парламента? Она будет формироваться главой исполнительной власти? Мне могут возразить, и уже возражают с экрана и по госрадиоканалам, что, дескать, начальники будут не назначаться из Москвы, а утверждаться законодательными собраниями (сеймами, шурой, хуралами) областей и республик, они лишь будут предложены Москвою. Но при подобной демократии я уже жил, когда День конституции праздновался 5 декабря или в октябре. Наверно, Конституционный Суд нам скоро подробно разъяснит, что конституция не догма, а руководство к действию, что она живая и развивается, что ее можно трактовать, ну и так далее.
Тогда я отстану, закрою для себя этот вопрос. Но примусь не понимать другое. Денег в стране много, их не может быть мало при таких ценах на нефть. Их очень много, но их нет. От золота закрома ломятся, никогда мы не были такими богатыми, но денег нет. Или они есть? Иногда кто-нибудь проговаривается, что они есть. Но нельзя их раздать, то есть повысить зарплаты бюджетникам и пенсии тем, чьим трудом все это создано. Настанет, мол, инфляция и все сразу съест. Это правдоподобно. Так, вероятно, и произойдет в стране, где экономика в обмороке, а наука в коме, где если что и существует, то лишь богатые недра и оружие. Иными словами, возможность торговли этими товарами соответственно с Западом и Востоком.
Но остаются неосвещенные улицы и грязные дворы, памятники культуры в руинах и нищие музеи, нищие старики и разрушенная система здравоохранения. Дороги, общественный транспорт, органы правопорядка. Сюда можно вложить деньги и все привести в порядок, если только все это увидеть глазами. Если жить на этих улицах, в этих дворах, ездить на троллейбусе и лечиться там, где лечатся миллионы…
Много уже сказано о бесланской трагедии, многое так и сталось непонятным. А сегодня нам покоя не дают украинские события. Ничего не скажу про Украину, дай Бог в своем доме разобраться. И про Абхазию промолчу. У нас тут жетонов в метро не хватает, работников метрополитена лихорадит. Хотя чего бы проще: начекань жетонов, продавай их на улице, складывай в сундук деньги, которые поступают уже в декабре, назови их предоплатой – и успокойся. Радуйся доходам. Но граждане тратятся, а транспортники паникуют. А может быть, граждане-то просто не хотят несколько раз в день стоять в очередях перед кассами, они торопятся утром на работу, вечером — домой, и желают иметь в кармане запас жетонов на завтра, вряд ли даже на январь. Но от чего никак не могут отвыкнуть наши должностные лица — так это от нотаций и поучений, от строгих и отеческих выговоров народным массам. Зачем, дескать, вы покупаете соль, мыло и спички коробками, успокойтесь, мы постоянно думаем о вашем благе, войны не будет, хоть ненаша военщина и бряцает оружием, звенит за океаном деньгами, подкупая оппозицию и мечтая о нашем распаде. Ну и так далее. Не стоило бы говорить о таких мелочах, но подобное происшествие – один из бесчисленных знаков того, что даже небольшая проблема у нас не может быть решена без вмешательства высшего начальства. Даже пивной вопрос, вместо того чтобы решаться на региональном уровне, требует дебатов и голосования в Государственной думе.
Шутки шутками, а угроза распада империи, каковой все еще и является наше государство, существует. Полагаю, кроме всего прочего, этим и объясняется усиление централизации власти. Иных обручей наше начальство не знает. Оно, наверно, действительно хочет добра для страны и народа. Времена вампиров в нашей истории ушли в прошлое, и наверху есть порядочные люди. Не могут не быть. Но так уж устроен человек, что, обладая властью, он жаждет власти большей, и затем – абсолютной. Научимся ли мы когда-нибудь размышлять на пороге избирательного участка, предвидеть возможную опасность? Нескоро, думается. Сейчас мешает усталость. Уставший человек утрачивает здоровые реакции, у него притупляется инстинкт самосохранения. Несомненно одно: Москва и Кремль тут ни при чем. Как ни распиливай магнит, каждая его частичка будет обладать свойствами магнита. По капле морской воды можно судить о минеральном составе всего океана. Каждый субъект федерации и почти каждое учреждение у нас порождают то же магнитное поле, содержат одни и те же минеральные соли. У большинства из нас один состав крови. И та же непреходящая усталость.
Дайте отдохнуть руководству. Не пишите письма президенту и губернатору, не просите их, чтобы они приказали ввернуть лампочку в вашем подъезде, вымыть лестничную клетку и присмирить дворовых хулиганов. У них другие заботы. Если устанет и власть – добра не жди. А пять лет реформ, не давших положительного результата, могут породить усталость.
Когда я к полуночи закрываю глаза под тихую музыку, то снова и снова вижу самую яркую картинку года: аистов, кружащихся в вечернем небе. Все дневные вести и новости уходят на задний план. В памяти снова стрекочут в полдень кузнечики, ночью звенят цикады. Мы миновали день зимнего солнцестояния. Скоро будет больше солнца. Приполярные области Земли тем и хороши, что каждые полгода у нас больше света, чем где бы то ни было в тропиках.
И ничего нельзя предсказать в России.
Александр Шумилов
|