|
|
|
№ 24-25 (3683-84), 20 октября 2004 года
|
 |
|
|
|
|
Игорь Степанович Мальский
1957—2004
Очень хочется написать об Игоре Мальском хорошую историю, а не просто репортаж с вечера его памяти в «Доме журналистов».
«Он знал всех, и его все знали». «Все» — это творческие, эрудированные и просветленные люди в Петербурге и не только. Именно поэтому написать о нем хорошую историю в одиночку все равно не получится. Обязательно появятся разночтения – теперь легенды о нем каждый волен пересказать по-своему.
Первый раз я встретила Игоря Мальского в нашей редакции. Тогда как раз шла серия интервью с бывшими сотрудниками журнала «СПбУ», некогда газеты «Ленинградский университет». В основном действие разворачивалось на рубеже восьмидесятых-девяностых, время было событийное, а люди неспокойные. Корреспонденты «ЛУ» были еще и неординарными. Наверное, стоило в университете появиться неординарному человеку, он тут же каким-то неисповедимым путем оказывался в редакции многотиражки, чтобы побыть журналистом. Некоторые становились журналистами навсегда. Игорь Мальский тогда работал в Главном здании продавцом интересных книжек («вкусных», как он говорил). Его появление в редакции было вопросом времени. Об обстоятельствах этого появления даже есть отдельная история. Я не буду ее пересказывать, а то покажется, что оно было делом случая («СПбУ», №15-16, 2002).
Все началось в 1991 году, когда Игорю Мальскому позволили ознакомиться с уникальными документами из архива КГБ и даже сделать их ксерокопию. Речь шла о «деле Детского сектора Госиздата», по которому проходили Хармс, Введенский и другие обэриуты. Обнаруженные богатства Игорь Степанович принес редактору «Ленинградского университета». Выпуск, посвященный «делу Детского сектора», уже через два часа после выхода стал библиографической редкостью. Потом публикацию из «ЛУ» перепечатал журнал «Октябрь». Для литературоведов она стала настоящим событием.
Спустя девять лет в тех же архивах КГБ Игорю Степановичу попалось дело обэриута Александра Введенского, но на сей раз снять копию не разрешили. Переписать все было физически невозможно – на ознакомление отпустили всего два часа. Тогда Игорь Степанович достал диктофон и зачитал документы вслух. Сотрудники архива ничего не смогли возразить.
Потом были сотни интересных, остроумных текстов, которые, по меткому замечанию коллег, измерялись не строчками, а «погонными метрами». Рукописи новый корреспондент приносил в свитках, как папирусы.
Игорь Степанович Мальский никогда не был публичным человеком, в том смысле, что его известность для широкой аудитории оказалась совершенно непропорциональной широте его деятельности. Между тем плоды этой деятельности хорошо знакомы даже первокурсникам, выкачивающим из Интернета «сочинения студента-иностранца» с умопомрачительными лингвистическими заворотами. И даже первоклашкам, пересказывающим друг другу «народные» страшилки про «маленького мальчика». А если серьезно, Игорь Мальский имел множество «ипостасей»: он был радиожурналистом, редактором и переводчиком более 70 книг, фотографом высокого класса, основателем клубов «Что? Где? Когда?» в Выборге, Пушкине, Колпино, Ломоносове, Череповце, Новгороде, Хельсинки. Для одних он был тренером-«знатоком», для других учителем в журналистике, литературе, а для кого-то – учителем-буддистом. Он умел вдохновлять окружающих людей. И все это он успел за одну жизнь.
Два года назад Игорь Мальский зашел в гости в Ректорский флигель, пообщаться со своим первым редактором Наталией Николаевной Кузнецовой. А общаться пришлось еще и с «нашим младшим корреспондентом».
Интервью длилось часа два. Он был очень высокий, гривастый и бородатый. Я таких с детства боюсь. Но глаза выражали полную безобидность, даже беззащитность какую-то. О годах, прожитых с «волчьим билетом», он говорил, что отделался «всего-то» неуверенностью в себе и двумя ранними инфарктами. Прочитав текст интервью, Игорь Степанович переписал ответы «своими словами» практически целиком.
Немного позже я поняла – и правильно сделал. И что познакомиться с ним лично было большой удачей и
честью. 
Венера Галеева
|
