|
|
|
№ 24-25 (3683-84), 20 октября 2004 года
|
 |
|
|
|
|
А кому он нужен –
Эрмитаж?
Кабинет заведующей кафедрой этики и
эстетики философского факультета, про-
фессора Надежды Васильевны Голик.
Входит корреспондент.
Корреспондент:
Крошка сын
к отцу пришел,
и спросила кроха:
– Что такое
хорошо
и что такое
плохо?
Надежда Васильевна (приветливо):
У меня
секретов нет, –
слушайте, детишки…
Не ссылайтесь на Америку
– Надежда Васильевна, как по-вашему, будет ли польза от разговоров на эти темы?
– «Разговор на эту тему портит нервную систему…» Но говорить надо. С нравственностью студентов дела, я считаю, абсолютно…
– Всё плохо?
– Ну не всё… но плохо. Вообще, нравственная жизнь университета отражает нравственную жизнь страны вообще и города в частности. Университет – как показатель. Я сейчас говорю даже скорее про наш факультет. Никогда в жизни, еще лет 10 назад, я не могла представить себе, что, стоя у расписания, я бы слышала, что девушки изъясняются с помощью ненормативной лексики. Раньше это было невозможно представить. Я невысокого роста, поэтому они меня не сразу заметили. А когда заметили, сразу притихли. При этом они замечательно одеты, все прелестно пахнут французскими дорогими духами… Вот первое, что бросается в глаза.
|
 |
Надежда Васильевна Голик |
|
Это точно так же, как раньше невозможно было представить, чтобы в Петербурге молодые люди… простите, справляли нужду прямо на улице. Ну не было этого никогда. Я студентам говорю, а они не верят. Считают, что так всегда было, потому что застали уже эту реальность. Я выхожу во двор своего дома, и вижу, что у гаражей стоит молодой человек и все спокойненько делает. И даже еще как-то гордо смотрит. Что это такое? Это какое-то доживотное состояние. Это такая бытовая вещь, но которая тоже приходит в университет. Слава Богу, что в коридорах этого еще не делают. Для этого есть специально отведенные места, к счастью, хорошо отремонтированные…
– Ваш рассказ напомнил мне старый анекдот. Стоит мужик и справляет нужду. Прохожий обращается к нему: «Простите за беспокойство, вы не подскажете, как пройти к Эрмитажу?» Мужик поворачивается и говорит: «А зачем тебе Эрмитаж? Писай здесь…»
А действительно, нужен ли вообще студентам Эрмитаж?
– Я вас поняла… Нет, я не думаю, что совсем не нужен. Я все-таки вижу большую тягу к культуре, к Эрмитажу в частности. Насчет конкретно студентов – я говорить не могу, тут надо провести опрос….
Но, говоря вообще, тяга к культуре все равно остается! По-моему, у каждого русского человека это заложено где-то на подкорковом уровне. Что отличает русских на Западе? Они идут прежде всего в музей, в то время как другие лежат на пляже. Пусть это какие-нибудь новые русские, и они где-то краем уха слышали, что есть какой-то Сальвадор Дали – все равно они считают, что нужно съездить в его музей. А потом приезжают сюда и хвастаются, сколько экскурсий они посетили…
Потом, вот еще. В Филармонии ведь не только бабушки сидят. Правда, молодежь совершенно необразованная – хлопают между частями… Что касается Эрмитажа – очереди же все равно стоят. Не заметила, чтобы там было меньше народу… А вспомните День Города? Когда было объявлено, что вход будет и ночью, и бесплатным? Творилось ведь бог знает что. Мы с коллегами договорились встретиться внутри, не зная, что будет так много народа. Я не отважилась стоять в очереди. Все хотели попасть...
– По-моему, все просто хотели в туалет или погреться…
– Насчет туалетов я согласна… Но вместе с тем в очереди я видела много пожилых людей с внуками. Для многих, по-моему, был важен сам факт – провести ночь в Эрмитаже…
Но что касается этики поведения у студентов – тут, действительно, есть о чем поговорить. Вот вам другая картинка. Студенты перестали вставать при входе преподавателя. Всеобщая демократизация… И у нас теперь на факультете идет борьба за то, чтобы они вставали. Им приходится объяснять, что за этим правилом вставания стоит не просто прихоть преподавателя, и что оно не просто было установлено в каком-то веке, заимствовано откуда-то и культивировано – за этим правилом, как и за всеми этикетными правилами, зашифровано великое завоевание культуры, согласно которому преподаватель и студент в общем равны, и мы таким образом приветствуем друг друга. Вот и все. Как еще в цивилизованном обществе друг с другом здороваться? Входит преподаватель любого возраста и звания, и все встают… У нас на факультете, слава богу, сейчас начали тоже вставать. Я тоже всегда на этом настаиваю. У нас и декан очень серьезно к этому относится…
Верхняя одежда. Когда я училась, представить себе не могла, чтобы я «вваливалась» на кафедру в верхней одежде. Невозможно! Тут, конечно, есть проблема с гардеробами. Но тем не менее. Когда на кафедру входит студент в верхней одежде, я всегда говорю: «Здравствуйте. А вам не жарко?» Некоторые сначала не понимают, потом все-таки начинают раздеваться…
Мобильники во время лекций… Это тоже ведь все неуважение… Я уже не говорю о Филармонии – и там мобильники. Сколько ни просят отключить – все равно у кого-нибудь да зазвонит. И так далее…
Это такой внешний момент, но он говорит о многом.
– Извините, ещё один старый анекдот вспомнил. Прихожане священнику выговаривают: ты вот нас учишь блюсти заповеди. А сам, батюшка, и пьешь, и куришь, и по бабам… А батюшка им в ответ: «Ишь какие! Мое дело – вас учить жить праведно. А если вы хотите, чтобы я сам так жил – за это надо платить отдельно…» Разве преподаватели сами не опаздывают? А по мобильникам не говорят, не выходя из аудитории?
– Да, конечно. Это ни в какие ворота не лезет!.. В этом смысле все равны. Эта проблема опять же связана с перестройкой, с всеобщей демократизацией…
Вообще, свобода, и так она понимается еще с античности, – это умение себя сдержать, себя ограничить, сдержать свой природный нрав, свое раздражение. Метафорически говоря, накинуть на себя узду. Понятно, студенты все молодые, темпераментные, им хочется бурных реакций. Так вот, свобода – это когда ты эти реакции легко сдерживаешь. Поэтому воспитанный человек не позволит себе даже сделать кислое или ехидное лицо. Выражение лица человека – это тоже текст. Улыбка или неулыбка – текст. Интонация – текст. То, как человек сидит – это текст.
Помню, еще в начале перестройки я как-то вхожу в аудиторию и вижу, как одна студентка сидит, закинув ноги на парту. Я стою и молчу. Она тоже молчит. Потом говорит: «А вот у американских студентов можно вообще еще и кока-колу пить, а преподаватель не имеет права сделать ему замечания!» Я работала два года в детском садике и поэтому знала, что в этой ситуации лучше просто не реагировать. Я решила, если тебе удобно, то сиди. И начала занятие. Она посидела-посидела, но сидеть-то неудобно… Это, кстати, был семинар по этике. Мы разбирали античные тексты…
Я недавно побывала в Америке, в американских университетах. Ничего там подобного нет! Никто так не сидит. Никто ничего не ест. Я, правда, была на занятиях с магистрами, они чуть повзрослее. Там иногда может быть оговорено, что, например, сегодня на семинаре будет пицца. Но главное отличие – едят все вместе, это некая совместная трапеза. Занятия с пиццей – чисто национальное, у них там культ еды. Но это бывает довольно редко. А так идут нормальные занятия.
– Там, наверное, сама структура обучения отличается от нашей?
– Да. И эта структура тоже, по-моему, способствует нравственному воспитанию. Там студенты и магистры очень много работают. Одна моя знакомая подсчитала, что за год обучения в Америке она написала более 600 страниц. Там очень мало лекций в нашем понимании. А те, которые есть, больше напоминают семинары. К этим занятиям студенты получают большое количество заданий и материалов, и приходят на лекции уже более или менее подготовленные к теме. Некоторые, конечно, зададут пару вопросов для вида и отсиживаются. Но это не так-то просто – группы очень маленькие, поэтому укрыться сложно. В обсуждении участвуют все…
Если вас тошнит...
– Есть такое мнение. Студенчество очень стратифицировано, разделено на слои. И в каждом слое – свой негласный кодекс поведения. Речь идет в первую очередь о культурных слоях. Одни – рокеры, другие слушают тяжелый металл, третьи – классическую музыку, четвертые – из религиозной семьи, пятые – хиппи. Так, например, для некоторых людей мат является формой выражения их мысли. Если ты вводишь запрет на мат, то ты посягаешь на мою свободу выражения мыслей, переживаний. Как вы относитесь к такому мнению?
– Начнем с ненормативной лексики. Я понимаю, что у определенной части это естественная форма выражения. Но вот пример, я общалась с людьми, которые в юности никак иначе не выражались. Сейчас это доктора наук, профессора. Они с ужасом вспоминают те времена. И сейчас честно говорят, что, с одной стороны, это была какая-то психологическая защита, но главное – был бедный, недоразвитый язык. Человек на определенном этапе развития понимает, почему это «ненормативная» лексика. Брань – это слова, которые рождались на поле боя. В ситуации противостояния, максимального напряжения человеческих сил. Они поэтому несли энергетически агрессивный заряд. И эта агрессия сохраняется в звуках и написании. Если молодые люди их используют, то они просто не понимают этого… Это одна сторона вопроса.
Теперь другое. Есть замечательная старая поговорка: со своим уставом в чужой монастырь не ходи. Тебе удобно так общаться – ну общайся с себе подобными в своем сообществе. Но если ты идешь в некую обитель, которая называется «Университет» и которая входит в десятку крупнейших и почитаемых университетов мира, то почему ты должен туда привносить все свои обычаи, традиции, нравы? Ты приходишь в некую совершенно иную инстанцию.
Но следует при этом подумать, что сознание человека, которое в одном сообществе выражается на одном языке, а в другом сообществе – на ином языке, языке культуры – может придти в состояние раздвоения, которое в медицине называется шизофренией. И в этом плане этическое знание настаивает не только на гармонии и целостности своего душевного мира, но и на бережном отношении к другому. Ты должен думать прежде всего о другом человеке. А другому будут ли приятны моя косуха, мои немытые волосы, мои пахнущие ноги и моя бранная речь?! Нет. Могут быть люди религиозно воспитанные, или просто воспитанные, которым я своей речью и своим внешним видом буду наносить вред. Не приносить вреда другому – основная максима этики. Невоспитанный человек даже не задумывается о том, что он своим внешним видом, своей речью, своим лицом, своими глазами, своей ухмылкой наносит вред другому. Потому что это все – агрессивный энергетический посыл, который он не сдерживает. Посыл насилия… Можно, конечно, по-другому: одеть весь университет в косухи…
– Нет, ну зачем же. Просто дать людям самовыражаться…
– Самовыражайся где угодно. Но почему это нужно делать в учебном заведении, у которого совсем другие задачи? Станиславский говорил: театр начинается с вешалки. Более того, Станиславский как учил актеров? У вас дома проблемы (подгорела каша, скандал с ближними – что угодно). Вы идете на работу в театр – вы все это оставляете дома. В университете то же самое. Я не понимаю, почему такие простые вещи не приходят людям в голову. Это же элементарно.
Или еще. Как сказал Горький: «Если вас тошнит, не выбегайте на улицу». Имеется в виду, что если ты стремишься выбросить свою агрессию, то зачем же травмировать людей?
Но есть еще и другая сторона. Волосы и мат в 13-14 лет – это может быть нормально. За счет этого человек самоутверждается. Поэтому — если так ведет себя уже студент, я понимаю, что тут что-то не в порядке. Значит, он не прошел эту стадию самоутверждения. Это признаки затянувшегося инфантилизма. Конечно, мне неприятно, но отношусь я к этому терпимо.
|
Несколько штрихов к портрету Надежды Васильевны в интерьере:
1) любит Моцарта и Шевчука;
2) и Энди Уорхола;
3) любимые города – Петербург и Рим;
4) терпима к «ирокезам» и другим экспериментам с волосами. |
|
– Такой пример. Этим летом в Евпатории прошла студенческая конференция, на которой лучшие студенты стран СНГ обменивались идеями. Мой друг ездил туда от нашего университета. Вот что он рассказал. Там было много студентов из Тульского педагогического государственного университета им. Л.Н.Толстого…
– Тульский педагогический? Да, слышала. Они все воспитаны на Толстом. Там у них сильная школа этики. Серьезно этим занимаются…
– Похоже на то… Так вот, по словам студентов, у них есть должность… проректора по воспитательной работе, который следит за нравственностью студентов. Она же (проректор) взялась организовывать конференцию. И что в итоге? Она ввела «комендантский час» – отбой в 11. Подъем и зарядка в 9. Пить и курить запрещено. Парочки, гуляющие вечером по берегу моря, выслеживались и ликвидировались… При этом она заявляла: хотите увидеть высокий уровень нравственности – приезжайте к нам в университет. Можно представить… По-моему, это логическое завершение попытки контроля поведения…
– Здесь уместно вспомнить Аристотеля, когда он говорил о мере. Русское сознание из одной крайности впадает в другую. Я поэтому не удивляюсь. От полного, мягко говоря, либерализма, «делай что хочу», как это у нас бывает, например, на общегородских праздниках – до такого режима, как вы описываете. Это уже насилие.
А вот вам другой пример, положительный. Я недавно была в Воронежском государственном университете. Меня там очень поразило, что ни на одном столе – ни одной надписи. По всему университету – таблички, на которых нарисованы перечеркнутые мобильный телефон и верхняя одежда. Я спрашиваю: как вы этого добились? Студентов-первокурсников с первых же дней устно знакомят с правилами: не появляться в верхней одежде и так далее. Декан, кстати, доктор философских наук – он произносит вдохновенную речь. Потом они глазами натыкаются на таблички. Самое главное, им говорят, что столы покупаются за их счет. Если столы в вашей группе портятся, на них появляется какая-то надпись – следовательно, группа будет скидываться и покупать новый стол за свой счет. И все. Вот уже 7 лет у них нет никаких надписей. Я зашла в одну группу и спросила ребят: почему вы не пишете ничего на партах? Девочка курса с третьего мне ответила: вы знаете, это же детские болезни, мы их уже пережили…
Не изобретайте велосипед. Он уже изобретен
– Как по вашему, «с чего начинается…» нравственность?
– С установления элементарных норм взаимоотношения преподавателей и студентов. Причем требовать надо не только от студентов – от всех. Если говорим: нельзя мобильники – значит, всем…
– А поможет, как вы думаете, моральный кодекс университета, как предлагает наш ректор?
– Не все так просто. К идее введения кодекса я отношусь в принципе положительно. Но представляю, что это большая и сложная задача. Это может быть хорошо, если этим будет положено начало каждодневной работы. Можно написать какой угодно кодекс. Но может случиться как всегда: будет создан очередной документ, на который все плюют. Потому что не разучились относиться к этике как к чему-то необязательному, неважному. Это отношение очень долго держится как след в культуре. В советские времена этика была объявлена буржуазной наукой. И хотя не было декрета о ее запрете, но кафедры были закрыты… Кстати, кафедре этики недавно исполнилось 40 лет. А что такое 40 лет? Это смешно. А сколько лет науке? Отсчет обычно начинают с Аристотеля. А до него ведь еще были Сократ, Платон…
Раньше этику читали на всех факультетах. Сегодня от этого предмета отказались журналисты, юристы, филологи, историки и др. Руководство факультетов отказалось. Некоторые ввели культурологию. Это, конечно, замечательно. Но в ней все конкретное – этика и ее история – растворяются.
Как можно говорить о морали и нравственности, если есть дисциплина «этика», и она не преподается? Пусть студенты плохо ходят, не слушают – но что-то все равно остается, западает в голову. Недавно пришел студент-переводник досдавать этику. У него дисциплина “этикет” была, а этики не было. Это все равно что заниматься следствием, не зная причин, лечить болезнь, начиная с ее осложнений, не зная первоначального диагноза.
На экономическом факультете я читаю этику бизнеса. Но она ставится на первый курс, второй семестр, часы после трех дня сразу по две пары. Это опять проблема «галки» – нужно поставить галку, что эти часы прослушаны…
В общем, Л.А. Вербицкая совершенно права, что это самая больная проблема. Замечательно, что наш ректор это понимает. Но нужно, чтобы это поняли все. А как это возможно, когда от этики как от дисциплины все отмахнулись…
– Вот наш ректор мечтает о том, что «скоро мы будем легко узнавать членов нашего университетского сообщества по особой этике поведения, по университетскому стилю общения»? Как по-вашему, это реально?
– Сложный вопрос… Помечтать об этом – замечательно. Возрождение ленинградского стиля, интеллигентности… Но скоро такие вещи не делаются. Опять вспоминается Аристотель – нужна привычка. Мудрость Аристотеля в том, что он все добродетели разделил на два класса – дианоэтические и этические. Дианоэтические – это мыслительные добродетели, это знания, мудрость, то, что нас делает математиками, физиками и т.д. В ХХ веке Юнг сказал, что природа очень скупа в раздаче даров. Одним – умственные способности, другим – сердечные. Если человек не одарен сердечными – они скоро не появляются. Мы живем в таком агрессивном мире, что скоро этого не сделаешь…
Скоро этого не получится. Университет давно не занимался этой проблемой. Мы разрешили, чтобы студенты не вставали. На тех, кто обращал на это внимание, как, например, я – смотрели как на сумасшедших… Профессура тоже пользуется ненормативной лексикой. Это не секрет… Как сказал Ю.Власов: я не верю в моментальное прозрение. А тут же нужно прозреть. Не просто так постановить: не входите в верхней одежде. Нужно, чтобы совершилось что-то внутри человека, в его душе.
Давайте не врать, давайте не будем ставить предметы для галки, не будем опаздывать… Хотя у нас даже декан считает, что неприлично входить вовремя в аудиторию. Надо хоть на 5 минут задержаться, чтобы хоть все студенты успели войти. А есть у нас один преподаватель, который не пускает, если студент опоздал хотя бы чуть-чуть. По справедливости он прав. Да, существуют некие взаимоотношения между преподавателем и студентом. Да, опаздывать нельзя. Он, кстати, сам никогда не опаздывает… Но по добру… Мало ли что может случиться. Я вот сегодня ехала в метро – 10 минут не было электрички. А у меня все рассчитано по минутам. Поэтому я минут на 5 опоздала. Если стоять до конца на справедливости – да, и студент, и преподаватель должны просчитать все, предусмотреть все возможные задержки. Выйти не за час, а за полтора… Но наша жизнь такая сумасшедшая, что очень трудно все рассчитать… Поэтому я всегда говорю: входите и садитесь, но только тихо. Мне лучше, если вы сидите на лекции, пусть вы и опоздали, чем вы где-то болтаетесь. Чем это хорошо для дела?
Еще раз повторю. Начать, может быть, можно с простых норм – сюда не ходить, в верхней одежде не входить, курить в отведенных местах. Возродить этику и не изобретать велосипеда…
И помнить слова Марка Аврелия, что не стоит мечтать о чем-то грандиозном – будь рад, если удалось сделать хоть что-нибудь.
Постскриптум
Мне понравилось почти всё, о чём говорила Надежда Васильевна. Понравилось, что она не стоит в позе учителя нравственности. Не осуждает, а старается понять. В целом мне её позиция близка. Действительно, не всё так однозначно. И в этом смысле я могу продолжить. Вот ещё несколько примеров из нашей противоречивой действительности.
Возьмём, скажем, продуктовый магазин на территории Главного здания. Отличный магазин, хорошее дело. Работает с начала учебного дня и до его окончания. Но… хотелось бы знать, какая была такая острая необходимость – открыть в нём винный отдел? По полному ассортименту. Чтобы первокурснику было недалеко бежать между лекциями? Хорошо, что у студентов стипендия маленькая, и мы можем позволить себе только баночку пива… Но за полный ассортимент спасибо. И есть предложение: моральный кодекс для всеобщего обозрения повесить на дверях магазина, а само заведение рассматривать как зал для тренировки воли (что, несомненно, является частью нравственного воспитания).
Или вот еще. Наш ректор говорит о реставрации исторического памятника – церкви св. Апостолов Петра и Павла – как о мере, которая «будет способствовать укреплению и развитию морали и нравственности универсантов». Реставрация и сохранение исторических памятников это всегда дело благородное и в воспитательном смысле полезное. Но как, с этой точки зрения, прикажеите относиться к установке обувного ларька рядом с другим историческим памятником – зданием Двенадцати коллегий? Объясните, какая необходимость заставила переместить этот, мягко говоря, убогий ларек с задворков на «главную улицу» кампуса?
Но всё это мелочи жизни. Есть куда более серьёзная проблема – общежития. Суть проблемы простая: в общежитиях, расположенных в черте города, не хватает мест, и многим студентам приходится селиться в Петергофе. При этом в «городских» общежитиях проводят дорогостоящий ремонт и создание дорогих мест. И опять же непонятно, почему университет, «входящий в десятку лучших университетов мира», не может обеспечить своих студентов элементарными бытовыми условиями? Ведь нерешенные проблемы на бытовом уровне сильно препятствуют нравственному воспитанию…
Дорогой университет, мы понимаем, что ремонт общежитий и улучшение условий проживания – дело дорогое, что финансирование урезается на федеральном уровне — и что Тебе, несмотря на количество платных место обучения, не хватает денег. И что поэтому необходимы дополнительные источники доходов – как винный магазин, места повышенной комфортности в общежитиях, а также обувной ларек…
Но объясни нам, как при всём при этом ты рассчитываешь воспитать в нас «особую этику поведения» и «особый, университетский стиль общения»? 
Дмитрий Фиалковский
|
