|
|
|
№ 19 (3677), 31 августа 2004 года
|
 |
|
|
|
|
|
Давайте знакомиться. Вы пришли к нам в университет «на новенького». Мы с интересом вглядываемся в лица первокурсников: какая она, эта 281-я смена университета. |
 |
Первокурсник в «междувременьи»
В августе только что состоявшегося студента можно легко узнать в молодежной толпе по бледному лицу и синеве под глазами. В то время, когда их товарищи предавались радостям лета, эти «прозрачные» мальчики и девочки зубрили науки и сдавали экзамены.
|
 |
Владимир Сюткин. |
|
Последние летние денечки новоявленные студенты стараются провести на природе, ловят еще теплые лучи солнца, пытаются плавать в пригородных озерах, невзирая на то, что Илья Пророк туда уже уронил льдинку. А главное, ребята чувствуют огромное облегчение – дело сделано, они поступили в университет.
– Ну, а радость чувствуете? – спросила я ребят.
Мы сидели как раз «на природе». Володя Сюткин и Леня Скрипников, воспитанные люди, вежливо отвечали на мои вопросы, хотя всей душой рвались «на волю в пампасы»: порыбачить, поиграть в футбол и просто подурить с друзьями на свежем воздухе.
Оказалось, радость ребята чувствуют, только по-разному. Володя — оттого, что навсегда (это слово он произнес с большой-большой буквы) освободился от давления учителей, а Леня — оттого, что все получилось, как он и планировал еще в девятом классе.
– Самая лучшая школа, – говорит Леня, – это та, в которой я учился, 239-я физико-математическая. А в школе наш класс был самым лучшим, самым дружным. Бестолковых учеников не было. Причем, любили не только математику и физику, но и литературу, историю. Но поступали только в технические вузы и на естественнонаучные факультеты университета. Наверное, треть класса сдали экзамены на математико-механическом факультете. Я один из немногих, кто «изменил» математике – поступил на химический факультет. И теперь, после самого лучшего класса самой лучшей школы, я – в самом лучшем университете.
– Точно, – включается в разговор Володя. – У меня даже сомнений не было куда поступать, только в университет. И только на географический факультет. У меня просто не было выбора. Папа – океанолог, мама – геоботаник, дедушка – известный географ Разумовский. Меня с раннего детства окружала «географическая» атмосфера: карты на стенах, атласы, огромный глобус. С глобуса, наверное, все и началось. Я с раннего детства любил путешествовать: вертел глобус в разные стороны, и то охотился в Африке на страусов, то отправлялся в Антарктиду общаться с пингвинами…
– А я с детства «химичил», – усмехается Леня. – Еще в 6-7 лет начал смешивать разные порошки, которые находил на кухонных полках у мамы. А в 6-м классе увлекся радиоэлектроникой: мастрячил приемники, усилители. Мои родители были уверены, что меня ждет будущее великого инженера, но вот в какой-то момент мне для изготовления электрической схемы понадобилось вытравливать дорожки в металле, а необходимого химиката под рукой не оказалось. Тогда я смешал медный купорос с солью, и получилось все великолепно. Короче говоря, придумал колесо. С этого момента у меня появился настоящий интерес к химии, и очень скоро я понял, что без теоретических знаний не обойтись, и уже в 9-10 классе читал толковые книги, рассчитанные на студентов химфака.
|
 |
Леонид Скрипников. |
|
– Ну, я так далеко не заглядывал, – продолжает разговор Володя. – Мой настоящий интерес к географии начался с компьютера. Конечно, как всякого нормального подростка, меня интересовали музыкальные сайты. Я люблю тяжелый и альтернативный рок.
– Наверное, вы, Володя, и сами играете на каком-нибудь инструменте?
– Ну да. Очень хочется на факультете создать музыкальную группу и попробовать играть для однокурсников. Вообще, я считаю, что у человека кроме учебы должны быть и другие интересы. Я, например, рассчитываю еще и на походы, привык ходить с мамой в дальние маршруты – палатки, костры, комары и все такое.
– По-твоему, это здорово?
– Это для меня. Так вот, возвращаясь к компьютеру: именно там я почувствовал, какой это увлекательный процесс – составлять карты. И сегодня меня картография интересует, пожалуй, больше всего. Ну, а вместе с компьютером это, наверное, будет геоинформатика. Впрочем, сейчас еще говорить рано, надо попробовать, почувствовать многое, а потом уже выбирать.
– Ну почему, – возражает Леня, – я уже точно знаю, что буду заниматься органической или квантовой химией. Дело в том, что благодаря нашей школе я получил неплохие знания по математике. Знаете, математика – это не вредно в любой науке.
– Ребята, у вас в прошлом школа, победы на олимпиадах. Я знаю, что Леня лучший химик из одиннадцатиклассников этого года. А как вы представляете себе будущее? Не ближайшее будущее – тут все понятно: студенчество довольно просчитываемая пора – а то, что с вами произойдет через 5 лет, после окончания университета?
– Хотелось бы думать, что все будет хорошо, – смеется Володя. – Это точно, что наше образование лучше, чем на Западе, а значит, и стартовые позиции сильнее. Конечно, многое зависит от меня. Но сейчас я не стал бы загадывать на пять лет, все зависит от того, какое к тому времени в нашей стране будет отношение к науке, к образованию. Но конечно, хочется работать по специальности и постоянно чему-нибудь учиться еще.
– Да, мы уже не школьники, но еще и не студенты — «междувременное» какое-то состояние, поэтому у меня четких планов нет, – говорит Леня. – Хочется, чтобы жизнь текла нормально, без проблем. Хочется, чтобы не было плохого. Вот Путин: он же, когда учился в университете, не думал, что станет президентом…
– Но ведь стал.
– И мы станем. Ну, не президентами, но тоже сможем сделать что-нибудь очень хорошее для всех.
Н. К.
|
